Страница 8 из 16
– Время уже к ночи, работа завершена, – пожал плечами я.
– Может, ты забываешь, что ты не дворцовый слуга, ты раб, и работа твоя заканчивается не с наступлением темноты, а тогда, когда захочет твой хозяин.
– Не ты, не кто-либо другой не может быть моим хозяином, – четко, с расстановкой произнес я.
– Неужели? А если я доложу кое-кому, что ты шатаешься по замку как по своему дому? – пропел Энс.
Я почувствовал как на загривке волосы встали дыбом. Как же я ненавидел этого Энса, но не мог ничего против него предпринять, и это ужасно мучило.
– Да-да, я знаю, где ты был, и с кем говорил. И это ой как не понравится принцу…
Я зарычал, длинные клыки обнажились, и Энс, вздрогнув, отступил.
– Порки захотел или подвала на месячишко? Сразу остудишься, как посидишь в каменном мешке! – выкрикнул Энс, но опять отступил на шаг.
Но мне было на все плевать, ненависть вдруг застлала глаза и разум. Тело химеры взяло вверх над умом просвещенного менеджера Кирилла. И я сделал один, второй шаг, готовясь на третий кинуться на мерзавца, даже не думая, что уже нацелился зубами на горло противника. Энс это понял и даже побелел от страха и рванул со всех ног. Я хотел побежать за ним, но тут за спиной раздалось:
– Стой, Ивейн, стой! – властно, но в тоже время тепло и по-отечески приказал голос.
Я обернулся, мой разум затмевал гнев, и я готов уже был кинуться на скульптора, помешавшему мне разделаться с противником.
Биар подошел и сказал без упрека и унижения:
– Не нисходи до зверя.
Меня это окатило как холодной водой, сердце еще бешено колотилось, но руки с выпущенными острыми когтями уже опустились.
– Идем ко мне, выпьешь чаю, успокоишься, – сказал Биар.
Я покорно пошел за ним. Сейчас, зайдя в освещенную множеством свечей мастерскую, я понял, что еще чуть-чуть и я бы убил эльфа-конюха. Я содрогнулся от этой мысли. Значит, правы эльфы: кровь химеры злобная и звериная.
– Я напросился в слуги, а у вас как было мусора и пыли, только еще больше и стало, – я оглядел куски мрамора и белую, уже толстым слоем лежавшую пыль на всем.
– Неважно, до этого каждый из нас преследовал свои цели.
Я устало уселся на табурет. Биар поставил на столе тарелку, на которой горой высилось холодное копченное мясо и хлеб. Взял чайник, пошептал над ним что-то, и вдруг из носика пошел пар.
– Идем, выпьем чаю, глядишь и полегчает.
Я подсел к столу, соорудил двойной бутерброд но, не донеся его до рта и до половины пути, сказал:
– Почему все так? – я посмотрел на Биара. – Почему я так ненавижу эльфов и так стремлюсь к Лайне, почему я ненавижу их спесь и хотел бы быть в их высшем обществе?
– Тебе не нравится, что ты ненавидишь их или что ты любишь? – спросил Биар, уписывая огромные куски мяса.
Я удивленно застыл, откусил бутерброд и задумался.
Через несколько минут Биар вывел меня из задумчивости, сказав:
– Тебе здесь не место. И сейчас тебе нужно думать лишь о том, как совершить побег.
– Да разве можно отсюда сбежать?! – сказал я уныло. – Помнится Ивейн…, то есть я, пробовал спрятаться в деревенском обозе, но меня изловили в воротах. А аккурат до вашего приезда ночью я изловчился спуститься по крепостной стене и по краю холма достиг залива. Думал, что выберусь отсюда на корабле, но меня и тут схватили, – я вздохнул.
– Ты прав, замок этот построен очень уж в хитром месте. Даже если и выйти из него, далеко не убежишь. Восточная его стена сливается со скалой и уходит отвесно в море. За задними воротами после хижинок огровской прислуги начинается каменная степь, упирающаяся в Великий горный Хребет. Тут ни патрулей, ни эльфовых застав нет, да и зачем, там живому не выжить. Как ты и сказал, от главных ворот идет дорога в порт, закрытый высоченной крепостной стеной, защищающей как и флот, так и замок от проникновения с моря. Ну а вторая дорога от главных ворот ведет в поля и леса и эльфийские деревни. Тут военных эльфийских патрулей как грибов, так как эльфы боятся шпионов Мортьярда, да и других тоже. Ведь теперь Диадуэйд сам по себе, а в нынешней военной обстановке это чревато. Да, я вижу ты храбр и перепробовал все доступные дороги, и в море, и с обозом в деревню. Но ничего, у меня есть план, и где-то через пять дней мы его осуществим.
– Это какой? – не удержался я.
– Возьмем их неожиданностью, – улыбнулся Биар.
Я с недоверием посмотрел на скульптора.
– Просто прорвемся через задние ворота, что ведут в горы. Но вечером ворота закрываются в девять, ты же, как я назначу день, чтобы был у меня точно ровно в восемь! – строго сказал Биар. – А то я вижу, ты любитель куда-нибудь деться, прям как заяц Лайне. Ведь всю дорогу от гномов сюда он от нас сбегал. И кому ловить? Конечно мне! – Биар сердито покачал головой, все еще видимо злясь на навешивание на него должности «Хранитель волшебного зайца Ирри».
Мы сидели всю ночь, продолжая разрабатывать план Биара. Потом скульптор сообщил, что ему к тому же нужен еще один день, чтобы сварить зелье – особое одурманивающее пиво. Чтобы стража стала не только вялая, но еще и плохо слышала. Только надо будет подкинуть бочонок этого особого пива в казарму.
Глава 4
Несколько дней прошли как обычно. Я ухаживал за лошадьми или помогал на кухне кухарке, которая, не успевая скрутить головы и ощипать кур, поручала это мне. А для меня, городского жителя, это была ужасно неприятная работа.
Я заглядывал к Биару, но только чтобы проверить, не появляется ли там Лайне. Но ее все не было. И тогда, спустя несколько дней, я решил сам увидеть её.
Я слышал, что говорила принцесса о комнате, в которой её поселили, и решил забраться в ту часть замка по водосточной трубе и пусть на миг, но увидеть прекрасную принцессу. А за это и наказание перенести не жалко было. Тем более осознание своей химерской силы окрыляло.
Когда стемнело, я сначала пополз вверх по стене, потом прошел галерею, где чуть не столкнулся с солдатом, поднялся по балкончику выше, наконец, долез до карниза башенки. Устроился за зубцами, чтобы перевести дух. Так как Лайне говорила, что её окна глядят на залив, оставалось перелезть через крышу и очутиться на другой стороне замка. Я понял, что цепляться за черепицу придется всеми когтями. Я разулся и был рад, что когти на ногах у Ивейна не хуже чем орлиные. Опять с удивлением глянул на странные длинные узловатые пальцы ног.
Я уже хотел взобраться на крышу, как услышал из окна голос, и тут же узнал в нем голос короля Диадуэйда. Любопытство заставило придвинуться ближе и прислушаться. Сквозь открытое окно я услышал и другой, каркающий голос, говоривший:
– Вы забыли пригласить на свой совет Западного Эльфийского короля – Ингстольфа. И все же он прислал меня, своего слугу и советника. Говорите со мной так, будто говорите с ним.
– К чему Ингстольфу вмешиваться в наши дела? – ровно сказал Диадуэйд.
Я подтянулся ближе к окну и глянул в щель между стеной и ставней и увидел невысокого полнолицего эльфа в богатой королевской мантии, накинутой на одно плечо. Этот эльф мягким голосом возразил Диадуэйду:
– Когда-то мы были единым эльфийским народом…
– Элимтиа, ты первый предал нас, – сказал каркающим голосом худой эльф в черном длинном плаще, – продавшись с потрохами гномам.
– Осторожней, советник Тиарнор, – Диадуэйд, сидевший в кресле, высокомерно глянул на эльфа в черном плаще, – вы говорите с эльфийскими королями.
– Повторяю, я здесь на правах короля Ингстольфа, – рыкнул Тиарнор, и плащ его всколыхнулся будто живой.
– Гномы приютили нас, – сказал мягко Элимтиа, он пухлой рукой брал виноградинки и, не спеша, ел их, – и научили видеть свет.
Советник тихо выругался на неизвестном мне языке.
– Как бы вы не называли гномов, это неправильно и … – опять спокойно начал Элимтиа.
– Мы здесь собрались, напомню я вам, чтобы решить, что делать и чью сторону принять, – сказал Диадуэйд. – Мортьярд у границ Адальгарда, людского государства. Уже полсвета завоеваны им. Пал и восточный Син, и купеческие острова уже пять лет платят ему дань. Теперь и степи варваров Греоданов попраны его черной пятой. Так на чьей же стороне быть нам, эльфам?