Короли долины Гофер

— Аки волци алчущи по земли ходящи, светлое-тресветлое тьмою заступаше…

Кошмар наяву продолжился. Вскоре снова появился человек, от которого Лора ранее убегала. На этот раз он просто стоял и не делал попытки приблизиться, и Лора восприняла его как меньшую опасность, по сравнению с тем существом, которое находилось рядом. Этот хотя бы был человеком. Человек что-то сказал, и существо, положив на пол её босоножки, удалилось. На пол?! Где она? Вокруг была совершенно незнакомая комната. Мужчина же явно чувствовал себя здесь уверенно, где бы это "здесь" ни находилось. Ей ничего не оставалось, кроме как положиться на чужую уверенность, пока не появится своей.

Позже, когда этот человек весело смеялся над её им же исковерканным именем, Лору вдруг разобрало зло. Этот мужлан совершенно не хотел видеть, что ей очень, очень страшно. Что она не понимает, где она и почему, а главное, как ей вернуться к своей жизни. "В таком случае, ты уволена" — холодком возразила память. Лора с неприязнью посмотрела на веселящегося человека перед ней. Этого-то явно никто не увольнял и никто до него не домогался. А если и домогался, так наверняка он был только "за". Король выискался… Лора придирчиво осмотрела мужчину, ища, к чему бы прицепиться в его внешности, чтобы продолжить внутреннюю презрительную речь, но ничего такого не нашла. Человек как человек, лет тридцати на вид, каштановые волосы обрамляли лицо с карими, немного раскосыми глазами. Комплекция его тоже была вполне нормальной, видно было, что человек он совсем не слабый физически.

Лора попыталась задать Лерою вопросы, но он её не понимал. Но, наконец, он и сам додумался ей объяснить, что с ней произошло.

Другой мир? И вернуться никак нельзя? Это было страшно. Только этот страх был совсем другого рода, чем раньше. Сам факт бесповоротного кардинального изменения в жизни ей нужно было как-то пережить. Она ушла к тому дивану, с которого встала недавно, и легла лицом к его спинке, завернувшись в плед почти с головой.

Лерой сказал её спине, что он уезжает на весь день и вернётся к вечеру, а её оставляет на домового. Лора не шелохнулась. Домовой, так домовой… Без разницы. После ухода Лероя Лора немного поплакала, мысленно прощаясь со своим прежним миром, с матерью, дальними родственниками и знакомыми.

А потом её мысли сменили направление. Она уже здесь, в другом мире, это неизменный факт. И в этом нет вины Лероя. В чьём доме она сейчас вообще-то лежит и с комфортом предаётся размышлениям пополам с рефлексией. Получается, она должна ему быть благодарной. Лора вздохнула. Потом, ещё немного полежав и поразмышляв, она почувствовала, что хочет есть. Домовой, значит?

Она обернулась к комнате и увидела волосатую мордочку в углу, выглядывающую из-за кресла.

— Давай будем знакомиться? — спросила она, стараясь не думать о том, какой же он страшненький — Как тебя зовут?

Домовой как-то странно подпрыгнул и убежал. На кухню, судя по звукам громыхающей посуды. Лора встала и пошла туда. Там она села за небольшой свободный столик и выжидающе посмотрела на домового, почувствовав, что он уже почти не вызывает в ней содрогания своим видом. А тот вдруг подошёл к ней и сказал:

— Феофан.

— Хорошее имя, — вежливо кивнула Лора, — Ну что, Фаня, ты можешь меня покормить?

ГЛАВА 3

Мириапод шустро перебирал лапами, неся своё длинное чёрное тело и седока-пассажира по дороге на запад. Устроившись поудобнее, опустив перед собой защитную планку, предохраняющую седока от падения в случае, если мириаподу вдруг взбредёт в голову встать вертикально, Лерой вытащил захваченную с собой книгу иномирянки и продолжал рассматривать её содержимое. Вернее, картинки. Некоторые из этих картинок технически явно были подобны тем, что, нарисованные художниками, вставлялись порой и в книгах мира Лероя, а вот другие походили на иллюзии, которые создают иногда маги, только застывшие и перенесённые на бумагу. Многие изображённые там здания казались Лерою несуразными, об их предназначении можно было только гадать.

Возле знакомой группы скал рыжего цвета Лерой остановил своего мириапода, снял с него упряжь и разрешил поохотиться на больших короткокрылых мушек, которые там селились. Эти мушки были результатом провальной охоты одного из давних предков Лероя, когда одна из них, неся при себе кладку яиц, сумела улететь и найти себе пристанище в этих камнях. Зато потом они заняли своё место в пищевой цепочке этого мира — ими с удовольствием питались мириаподы, которых иначе приходилось кормить пригодными и для человека продуктами. Люди забирали к себе на подворья некрупные обломки этих рыжих скал и таким образом разводили небольшие колонии мушек для питания своего транспортного средства. Впрочем, этим занимались только в деревнях, так как в городах разведение мушек было запрещено.

Лерой достал сложенную пока большую металлическую клетку и пошёл вслед за мириаподом. Потревоженные мушки с противным зудящим звуком совершали короткие перелёты с места на место, почти сливаясь с неровностями рыжих камней, но далеко от них не удалялись. Наловить мушек с помощью псевдосети особого труда не составило. Лерой плотно набил расправленную проволочную клетку этими насекомыми и отнёс её обратно к дороге. Там он достал припасённую плошку с кусочком голубоватого мха, подкурил его искрой из старенького зажигающего амулета и разместил плошку рядом с клеткой. Скоро возня в клетке утихла — все мушки уснули.

Лерой свистом подозвал мириапода, который довольно облизывался своим похожим на кнут языком, надел на него упряжь и продолжил путь. Через некоторое время показались распаханые и засеянные поля с видневшимися вдалеке деревянными домиками. Синистра. Тут дорога уже разделялась и ветвилась в разные стороны, Лерою пришлось взять в руки уздечку и направлять ход мириапода в нужном ему направлении. По дороге стали часто попадаться бегущие навстречу или попутно обгоняемые Лероем мириаподы с седоками. Люди ехали по своим делам в столицу или возвращались из неё. Зачастую люди узнавали охотника из уважаемого всеми рода Обен и приветственными кивками кланялись ему. При этом глаза их с интересом приглядывались к поклаже Лероя — не везёт ли он с собой новую диковинную тварь?

Столица Синистры, город Ромул, встретила Лероя знакомым приятным запахом воды с добавлением линдового спирта, которой дворники окатывали выложенные камнем дороги, очищая их таким образом от пятен, оставляемых мириаподами.

Лерой остановил мириапода возле одной из невысоких башен, отвязал от седла плетёный короб и постучал в дверь прикреплённым над ней металлическим молотком. Через некоторое время ему открыл взъерошенный конопатый парень.

— Привет, Петер, магистр дома? — спросил Лерой.

— Здравствуйте, господин Обен. Да, проходите пожалуйста.

Ученик мага убежал по лестнице вверх, а Лерой сам прошёл через небольшой холл в комнату справа от входа, там поставил свой короб на длинный стол, уселся в стоящее рядом кресло, и стал ждать.

Магистр алхимии Матеуш Тангор был, как всегда, в раздражении.

— Что там у тебя сегодня, показывай давай, некогда мне тут рассусоливать, — сказал он, едва вошёл в комнату.

— Здравствуйте, магистр, — у Лероя не было причин забывать о вежливости.

— Здравствуй, здравствуй. Ну так что?

— Багровый слизень, — сказал Лерой, открывая короб.

— Разделывал? — загорелись глаза у магистра.

— Нет, и даже не убил. Оглушил и упаковал живьём.

Магистр с энтузиазмом сунул нос в короб и потёр руки, глядя на растёкшийся по его дну бесформенный студень с прожилками тёмно-красного цвета. Алхимики ценили в этом слизне практически всё, но особенно его орган, который считали печенью — ценнейший ингредиент для омолаживающего и оздоравливающего зелья. При этом качество зелья сильно зависело от свежести этой печени.

Господин Тангор довольно вытряхнул слизня в пустой стеклянный аквариум и достал из кармана мантии прямоугольник своего денежного амулета.