Страница 603 из 603
Правильные пульсации некоторых звезд проходили сквозь газовые облака разной плотности и создавали циклические изменения, измерявшиеся несколькими часами. Пульсары вызывали деление тяжелых микрочастиц, но почти вся возникавшая при этом радиация поглощалась самим газовым облаком.
Эти макроизменения в межзвездном пространстве могли распространяться под давлением лучей пульсаров. Просто люди и машины до поры до времени пользовались милосердием тех сил, которые могли натворить много бед.
Естественно, обе стороны пытались предсказать, какой будет «погода» в ближайший период. Но хаотическое движение облаков газа и пыли делало невозможными прогнозы более чем на два последующих дня.
В один из таких периодов минимальной видимости, вызванной возмущением как радио-, так и световых волн, иными словами — бури, которая должна была продлиться по крайней мере несколько часов, соларианский флот возвращался на восток Млечного Пути (то есть в направлении Порт-Даймонда и Земли), рискуя столкнуться нос к носу с берсеркерами-линкорами, которые, как считалось, все еще находятся где-то в данном районе. Эти корабли и в подпространстве, и в нормальном космосе двигались намного медленнее кораблей-носителей обеих воюющих сторон.
Все усилия разведывательных кораблей людей, предпринятые во время битвы при Фифти-Фифти, позволили обнаружить только один линкор, а именно «Ненависть», хотя несколько раз за дредноуты по ошибке принимали корабли класса крейсеров.
Данные разведки — те, которые были получены до последней смены шифров врага и вскоре после расшифровки новых — подтверждали, что командование берсеркеров приняло решение держать корабли этого класса (немногим отличавшиеся от космических платформ с пушками) в арьергарде. Ни один линкор с обеих сторон не принимал участия в этой битве.
Берсеркеры-дредноуты, которые, к счастью (естественно, с точки зрения Жизни), оказались в резерве, могли бы при своевременно полученном приказе значительно сократить количество кораблей наземного базирования и превратить Фифти-Фифти в безжизненное облако, состоящее из элементарных частиц. Но прежде они стали бы хорошей мишенью для атак истребителей и бомбардировщиков, базировавшихся на космических островах. Враг решил, что рисковать такими силами сейчас не время и не место.
И тут адмиралы обеих воюющих сторон начали ломать головы над одним важным вопросом: неужели время дредноутов прошло?
Кое-кто на кораблях тактического соединения сердито ворчал, когда адмирал, преследовавший деморализованного врага, отдал приказ об отступлении. Они клялись, что Негьюэнс ослеп, что он не хочет воспользоваться моментом, который сам идет к ним в руки, и что сейчас необходимо добить проклятых берсеркеров, собрав в кулак все силы, которые имеются в наличии.
Негьюэнс выслушал доводы своих штабистов, и, хотя многие из этих доводов были достаточно серьезны, они не переубедили его. Когда адмирал решил, что услышал достаточно, он без обиняков заявил следующее: сначала они возьмут курс, который уведет их от врага на несколько часов. Все это время они пробудут в нормальном космосе и совершат лишь несколько прыжков, так сказать, для проформы, а затем после небольшой задержки, возможной из-за капризов местной «погоды», снова начнут преследование.
Тут помощники адмирала, жаловавшиеся на недостаток его энтузиазма, начали кое-что понимать. Негьюэнс стремился остаться в этом районе, готовый вступить в бой, когда это будет выгодно для соларианцев, и в то же время всеми силами избегал столкновения с эскадрой линкоров.
Вскоре видимость восстановилась. Если бы берсеркеры все еще намеревались взять Фифти-Фифти, эскадра соларианцев была бы готова противостоять им.
Журналист, присутствовавший на борту флагмана, записал, что сначала адмирал Негьюэнс повернул на восток, в обратную сторону от врага, затем три четверти часа летел на север (к Ядру Млечного Пути), затем на юг, а через два часа снова взял направление на запад.
Маневр был мудрым, но, как показало время, в нем не было необходимости. Враг отступал по всем правилам.
Флот берсеркеров потерял четыре матки, которые составляли ядро тактического соединения и оправдывали его существование. До битвы объединенные компьютеры, составлявшие генеральный штаб берсеркеров, высчитали, что шансы на неудачу такой мощной эскадры столь ничтожны, что их нельзя принимать всерьез.
Теперь они вспомнили, что был один вариант, заканчивавшийся подобным образом. Но его отвергли как совершенно несбыточный.
Поэтому, когда грянула катастрофа, берсеркеры решили, что лучше отступить, чем рисковать остатками флота в бою, который, казалось, не сулил никаких надежд на успех.
В конце концов, решив отозвать свои линкоры и так и не сумев определить местонахождение главных сил соларианского флота, берсеркеры решили вернуться к своим дальним базам и крепостям, где составили новый план решительного наступления на Землю. Огромные компьютеры разработали тест-программы для самих себя и друг для друга. Результаты оказались неоднозначными. Произошло что-то очень серьезное, но что именно — непонятно.
Соларианские разведчики снова засекли врага и долго летели следом, наблюдая за разбитой эскадрой берсеркеров, драпающей через Залив. Прилетали роботы-курьеры с донесениями сети шпионов-автоматов. Все говорило о том, что отступление настоящее. Война продолжалась так же яростно, как и прежде, но несколько лет Земля могла считать себя в безопасности.
Седрик Траскелук, стоя на посадочном поле космодрома Порт-Даймонд, встречал возвращавшийся домой соларианский флот, время от времени вздрагивая при мысли о куда более мерзкой встрече, которой так и не суждено было состояться.
И вот в нескольких метрах от Седрика Траскелука появился младший лейтенант Брайт, бодро шагавший посреди небольшой группы раненых, сошедших на пандус с космического челнока навстречу теплу, солнцу и плачущим родным. В ароматном воздухе поплыла звонкая, веселая мелодия, исполнявшаяся оркестром из живых музыкантов.
Из толпы встречающих выбежали молодая женщина и ребенок, раскинувшие руки, чтобы обнять мужа и отца. Последние несколько шагов он тоже проделал бегом.
Над ними сияло бриллиантовое небо Юхао. Здесь был дом Брайта. Здесь был порт приписки его корабля-носителя.
И эта планета по-прежнему принадлежала ему.