Страница 8 из 9
– Как улов?
– Неплохой.
– Прежде чем раскроешь рот, хочу сказать, что Мими сегодня рано утром съездил на конюшню Ло Дуки и узнал много интересного. – И он рассказал, что выяснил Ауджелло.
Когда комиссар умолк, лицо Фацио выражало сомнение.
– Что не так?
– Простите, комиссар, но не лучше ли нам связаться с коллегами из Монтелузы и…
– И сдать карты?
– Вдруг им следует знать, что одна из лошадей убита тут, в Маринелле, комиссар.
– Нет.
– Как скажете. Может, объясните почему?
– Может, объясню. Это личное. Не могу забыть, с какой бессмысленной жестокостью убито бедное животное. Хочу посмотреть в глаза этим уродам.
– Вы ведь можете пересказать коллегам, как убили лошадь! Во всех подробностях!
– Одно дело пересказать, а другое – увидеть самому.
– Комиссар, простите, что настаиваю, но…
– Ты что, сговорился за моей спиной с Ауджелло?
– Я?! – опешил Фацио.
Комиссар понял, что сморозил глупость.
– Прости, я весь на нервах.
И правда. Он подумал, что сказал Ингрид «да», а у него уже пропало желание ехать во Фьякку и выступать там в роли очередного воздыхателя Ракеле.
– Расскажи мне о Престии.
Фацио все еще дулся:
– Вы не должны были мне такое говорить, комиссар.
– Еще раз прошу прощения, ну?
Фацио достал из кармана листок. Комиссар понял: сейчас ему будут зачитаны полные персональные данные Микелино Престии и его компаньонов.
Как некоторые собирают марки, китайские эстампы, модели самолетов, раковины, так Фацио коллекционировал персональные данные. Комиссар даже думал, что, вернувшись с работы домой, тот вводил в компьютер данные, собранные в ходе расследования. А в выходной развлекался их перечитыванием.
– Могу? – спросил Фацио.
– Да.
В другой раз комиссар запретил бы ему это заунывное чтение под угрозой смертной казни. Но сейчас надо было загладить обиду. Фацио улыбнулся и начал читать. Примирение состоялось.
– Престия Микеле, называемый Микелино, родился в Вигате 23 марта 1953 года, у ныне покойных родителей Престии Джузеппе и Ларозы Джованны, проживает в Вигате по адресу Абате Мели, 32. Женился в 1980 году на Сторнелло Грации, родившейся в Вигате 3 сентября 1960 года, родители Сторнелло Джованни и…
– Может, пропустишь? – робко попросил Монтальбано, начиная потеть.
– Это важно.
– Ладно, продолжай, – смирился комиссар.
– …и Тодаро Марианна. У Микеле Престии и Сторнелло Грации был сын Бальдуччо, погиб в возрасте восемнадцати лет, разбился на мотоцикле. Престия получил диплом счетовода и в возрасте двадцати лет был принят на должность помощника бухгалтера в фирму «Коццо и Рампелло», в настоящее время владеющую тремя супермаркетами. Спустя десять лет был повышен до бухгалтера. Уволился в 2004 году. В настоящее время безработный.
Он аккуратно сложил листок и положил обратно в карман.
– Это все, что о нем можно узнать официальным путем.
– А неофициальным?
– Начну с женитьбы?
– Начинай откуда хочешь.
– Микеле Престия познакомился со Сторнелло на одной свадьбе. Начал ее обхаживать. Стали встречаться, успешно скрывая от всех свой роман. Девушка забеременела и была вынуждена признаться родителям. Тогда Микелино берет на работе отпуск и исчезает.
– Не хотел жениться?
– Даже в мыслях не держал. Но не проходит и недели, как он возвращается в Вигату из Палермо, где прятался в доме у одного друга, и заявляет, что немедленно женится, чтобы исправить ошибку.
– Почему он передумал?
– Ему помогли.
– Кто?
– Сейчас объясню. Помните, я говорил, кто мать Сторнелло Грации?
– Да, но я не…
– Тодаро Марианна. – И многозначительно посмотрел на комиссара.
Но тот оказался не на высоте:
– А кто это?
– Как – кто? Одна из трех племянниц дона Бальдуччо Синагры.
– Погоди, – прервал его Монтальбано. – Ты хочешь сказать, что за подпольными скачками стоит Бальдуччо?
– Не прыгайте, как кенгуру, комиссар, я еще ничего не сказал про подпольные скачки. Мы говорили о женитьбе.
– Ладно, продолжай.
– Тодаро Марианна идет к дядюшке: так, мол, и так, ее дочь – и так далее и тому подобное. Людям дона Бальдуччо хватило суток, чтобы отыскать Микелино в Палермо и привезти его ночью сюда, на виллу.
– Похищение.
– Можно подумать, дона Бальдуччо этим испугаешь!
– Он ему угрожал?
– По-своему. Два дня и две ночи его держали в пустой комнате без еды и воды. Каждые три часа в комнату входил тип с пистолетом, щелкал затвором, глядел на Микелино, наставив на него дуло, потом отворачивался и выходил, не сказав ни слова. На третий день заходит к нему дон Бальдуччо, извиняется за долгое ожидание – сами знаете, каков дон Бальдуччо, с его улыбочками и реверансами, – и тут Микелино падает перед ним на колени и, рыдая, просит оказать ему честь и позволить жениться на Грации. Когда малыш родился, ему дали имя Бальдуччо.
– А потом какими были отношения между Бальдуччо Синагрой и Престией?
– Спустя год после женитьбы дон Бальдуччо предложил ему оставить должность на фирме «Коццо и Рампелло» и работать на него. Но Микелино отказался. Ответил дону Бальдуччо, что ему страшно и он не справится. И тот оставил его в покое.
– А потом?
– Года четыре тому назад Микелино увлекся азартными играми. И тут синьоры Коццо и Рампелло обнаружили значительную кассовую недостачу. Из уважения к дону Бальдуччо они не стали на Микелино заявлять и просто его уволили. Но деньги потребовали вернуть. Дали три месяца сроку.
– Он просил денег у дона Бальдуччо?
– Само собой. Но тот послал его куда подальше. Обозвал пустым местом.
– Коццо и Рампелло на него заявили?
– Нет. Через три месяца Микелино явился к синьорам Коццо и Рампелло с пачкой наличных. Вернул все до последней лиры.
– И кто же дал ему денег?
– Чиччо Беллавия.
Это имя он хорошо знал. Еще бы! Чиччо Беллавия был восходящей звездой в молодой мафиозной группировке, стремившейся переплюнуть старое поколение Куффаро и Синагра. Потом он предал товарищей и перешел под начало Куффаро, став их исполнителем.
Так что за подпольными скачками стояла мафия. А иначе и быть не могло.
– Микелино Престия сам обратился к Беллавии?
– Наоборот. Беллавия заявился к нему лично, сказал, что узнал о его затруднительном положении…
– Но Престия не должен был соглашаться! Взять эти деньги равносильно заявлению, что он заодно с врагами Бальдуччо!
– Я же вам сразу сказал, что Микелино Престия – пустое место. Дон Бальдуччо с такими словами его и выпер. А из благодарности к Беллавии Микелино пришлось взять на себя организацию подпольных скачек. Не смог отказаться. Так что теперь он работает против дона Бальдуччо.
– Вряд ли этому Престии светит спокойная старость.
– Я тоже так думаю, комиссар. Вы по-прежнему считаете, что между убийством коня и скачками есть связь?
– Даже не знаю, что ответить, Фацио. А ты – нет?
– Сперва, когда вы показали мне мертвого коня, я сам заговорил о подпольных скачках, помните? А теперь мне кажется, они ни при чем.
– Поясни-ка.
– Всякий раз, когда мы строим предположение, оно оказывается ошибочным. Вы ведь решили, что коня приезжей увели, чтобы подставить Ло Дуку. И тут же выясняется, что увели коня и самого Ло Дуки. Тогда зачем было красть коня приезжей?
– Согласен. А скачки?
– Ло Дука, насколько мне известно, к скачкам не имеет никакого отношения.
– Уверен?
– Не на все сто. Руку на отсечение не дам. Но мне кажется, он не из таких.
– Никогда не доверяй тому, что кажется. Например, разве ты мог десять лет назад предположить, что Престия станет организатором подпольных скачек?
– Нет.
– Тогда зачем говорить «он не из таких»? И вот еще что. Ло Дука налево и направо бахвалится, что мафия его уважает. По крайней мере, уважала – до вчерашнего дня. А знаешь, почему он так говорит? Знаешь, с кем он дружбу водит, кто его прикрывает?