Страница 100 из 102
Другая женщина, некрасивая, вся в веснушках. Она стара, и она воевала всю жизнь. В ее стране нет мира, но она верит, что будет править тот, при ком мир настанет.
Шаг.
Стремительная конница несется по лесам и вдоль рек, истребляя сильфов, горцев, крокозябропоклонников и захватчиков с Доронского моря. А в крепости, которая уже получила название Гарлей, обда-колдун впервые примеряет свое единственное изобретение со времени открытия формулы власти. Высшие силы сделали исключение, и золотая диадема ярко блестит свежей полировкой на голове великого Ритьяра Танавы. А впереди – тысячи боев...
Шаг.
Во дворец врываются те, кто положит начало династиям благородных господ Ордена, и поднимают на пики ту, которую долго будут считать последней обдой в истории.
Шаг.
Снова война, Кейран и Климэн бьются под фиолетовыми знаменами за будущее, которого они никогда не увидят.
Шаг.
Тысячу раз можно было сдаться, рассеяться по стране, уплыть морем, уйти в горы, примкнуть к Ордену, но те, кто назвал себя ведами, остаются на равнине и крепко держат половину Принамкского края. Высоки стены приграничных крепостей, лучшие колдуны собираются в Фирондо.
Шаг.
Маленький портретик в мужской руке. Как по паре мазков краски отыскать далеких потомков той, которая давно умерла вдалеке от родины?
Шаг.
Темное капище, обда Цвилен, которую никогда не назовут этим титулом. Под ее сердцем маленькая жизнь.
Шаг.
Одна обда склоняется над колыбелькой другой обды и проводит иголкой по нежной детской ручке. Красноватые порезы тут же мерцают зеленым и затягиваются. Ребенку совсем не больно.
- Какой долгий страшный путь ждет тебя, доченька!..
Шаг.
Четырнадцатилетняя девочка копается в книгах. Любопытство, сны, все сплелось в безумный кокон, и лишь верная интуиция твердит, что ответ здесь, на самой дальней полке, в сверке, перетянутом лентой. А вторая часть ответа закопана в саду, но это ей приснится завтра ночью...
Шаг.
В тайной организации уже целых два человека... целых двадцать... целых двести... половина Института и ведский колдун. Неужели бывает больше?..
Шаг.
За обду целых две тысячи человек. Целых двадцать тысяч. Половина Принамкского края и Институт. А скоро будет больше!
Шаг.
Первое условие формулы власти. Второе. Третье. И чем дальше, тем труднее пережить. Условия будто выжигаются внутри раскаленным железом. Больно, страшно, тяжело, невыносимо! И все же...
Шаг.
Клима шла по Гарлею, как шли обды встарь, и люди расступались перед ней безо всякой стражи, давая дорогу.
Под ноги летели цветы красной сирени, зерно, золотые ленты, монеты... почему монеты? Она же не дозволяла!
«Это не мои монеты, – вдруг поняла она. – И не мое зерно. Хитрый казначей, как тонко он рассчитал! Никому ничего не раздавали специально. Каждый бросает то, что у него есть. Разве бывает правильнее?..»
Вот главная площадь перед дворцом, заново вымощенная, чистая. Людей столько, что толкотня даже на крышах домов и фонарных столбах. Но для обды свободна широкая дорога.
И Клима шла вперед, где золотые лучи заглядывали в приоткрытые двери.
Эти двери распахнулись перед ней, стоило подойти. Клима шла вдоль коридоров, заполненных народом. А вот и тронный зал.
Здесь публика повыше полетом, в толпе толкается даже Верховный Амадим.
Последние несколько шагов.
В конце дороги – трон, а подле него на высокой подставке лежит бархатная подушка. Краем глаза Клима заметила сияющее от гордости лицо Валейки.
На подушке – диадема власти. Клима так долго её хранила, что почти смирилась с мыслью никогда не надевать.
…Когда обда остановилась перед подставкой, стало тихо.
В тишине Клима протянула ладони к подушке и коснулась холодного полированного золота. Эту диадему носил Ритьяр Танава и все, кто был после него. Ее надевала на себя последняя обда Принамкского края.
Впрочем, теперь уже предпоследняя.
Клима улыбнулась и прочно посадила диадему власти в центр своей прически.
...Когда новая обда Принамкского края вышла на площадь, народ ликовал. Климе показалось, что даже в дни победы радость не была настолько яркой и бурной.
Принамкский край праздновал начало своего возрождения.
В толпе Клима видела и узнавала множество лиц.
Вот отец, мачеха и все их семейство. Зарин с улыбкой до ушей, смотрит влюбленно.
Вот доблестная принамкская разведка, которая еще не раз заткнет за пояс сильфийскую: Наргелиса, Валейка, Гулька, их коллеги и подчиненные.
А вот сильфийская делегация, причем у Юргена и Костэна Лэя такой вид, словно они напрямую читают мысли обды о принамкской разведке. Дарьянэ просто хлопает в ладоши, она как никто здесь умеет теперь радоваться жизни.
Выля, Лернэ и Арулечка в обнимку плачут навзрыд и вид у них донельзя счастливый.
Гера держит знамя, расправив плечи.
Эдамор Карей и Налина Делей посылают обде ободряющие взгляды. Для них эта война уместилась в две трети жизни.
Колдуны и воины, Лейша Вый и ее рыжая подружка, Нелька, Вапра, Кезар и все бывшие институтские, наставница полетов и наставница истории, староста Тенькиной деревни и старуха из Редима со своей внучкой, Фенрес Тамшакан, Артасий Сефинтопала и Ивьяр Напасентала вместе с женой и всеми горцами, сударыня Тея с ларчиком, локитские аристократы и кайнисские нищие...
Стройная и совсем молодая Цвилен с улыбкой посмотрела на дочь из первого ряда толпы.
Колдун-горец низко поклонился и спрятал в складках одежды маленький портретик.
Темноволосая девочка по имени Обда безмолвно пожелала долгой дороги, прищурила светлые колючие глаза.
Статный воин с призрачной диадемой, кажется, что-то наколдовал на удачу и положил тяжелую мозолистую ладонь на рукоять меча.
Седая, когда-то красивая женщина прижала ладони к тем местам, куда в нее вонзились пики и вымолвила: “прости”.
Кейран и Климэн незримо возникли по правую и левую руку от новой обды и поцеловали на счастье.
- Ложи-и-ись!!! – завопил Тенька откуда-то с крыши, и в этот же миг над Гарлеем грянул потрясающий по красоте фейерверк, заслонивший солнце и полнеба.
====== Эпилог ======
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца –
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
М. Цветаева
Яркие цветы фейерверка распустились в ночном небе один за другим и погасли.
- С каждым разом у тебя получается все лучше, – не без удовольствия отметила Клима.
- Сегодня смесь делал не я, – похвастался Тенька, облокотившись о колонну беседки. – Ученики!
Майской ночью в Институтском саду было тепло, а пойманный сильфами свежий ветер не давал почувствовать духоту.
- И все равно сокрушительнее всего у тебя вышло на коронацию, – заявил Юрген.
- Я подумала, что развеюсь во второй раз, – призналась Дарьянэ.
- Да бросьте, – отмахнулся Тенька, – тогда интересненько получилось, но я ж больше не кладу столько селитры! Зато фейерверк стал традицией, и на двадцать четвертый раз все сработало четко, как сизуноидный фуржехатор!
Клима, Юрген, Дарьянэ, Гера, Выля и Зарин хором согласились, что это, несомненно, показатель.
- Двадцать четыре года прошло, – подивилась Выля. – Даже не верится! Сколько уже выпусков в Институте было после войны… Ты считал когда-нибудь, Тенька?
- У меня меньше, чем у тебя, – прикинул колдун. – На моем отделении учатся дольше, чем на твоем, да и преподавать ты стала раньше, сразу после войны.
- Не тянет пока вернуться в разведку? – подначила Клима.
- Ни за что! – привычно испугалась Выля. – Мотаться между Гарлеем и резиденцией Верховного, красть и согласовывать бумаги, ругаться то за воздушную трассу, то за цены на зерно, то за кислоты и семена слив... Когда я вижу несчастного осунувшегося Юрку, то понимаю, что избрала в жизни единственно верный путь!