Страница 19 из 27
– Можете ее сразу и отогнать, – ответил я. – Мы с секретарем отбываем. Полевая машина за нами пришла?
– Сейчас посмотрю, сэр.
Дежурный удалился. По-моему, он был достаточным количеством публики, собственными глазами видевшей, что мистер Бонфорт подъехал на правительственной машине и проследовал на личную яхту. Я сунул Жезл Жизни под мышку, словно маршальский, и захромал за дежурным. Пенни поспешила следом. Дежурный спросил о чем-то у охранника и быстро вернулся, не снимая с физиономии улыбки:
– Полевая ждет, сэр!
– Благодарю вас.
Я было поздравил себя с тем, как точно все рассчитал…
– Э-э-э…
Дежурный заметно волновался. Понизив голос, он добавил:
– Я тоже экспансионист, сэр. Доброе дело вы сегодня провернули!
Он указал взглядом на Жезл Жизни. Глаза его светились благоговением.
Как поступил бы на моем месте Бонфорт, я знал точно.
– Сделал все, что мог. Спасибо вам! И еще – детишек вам побольше, мы должны иметь абсолютное большинство!
Дежурный заржал гораздо громче, чем заслуживала моя шутка.
– Крепко запущено! А ничего, если я ребятам расскажу?
– Ну какой может быть разговор!
Мы двинулись к воротам. Охранник вежливо придержал меня за локоть:
– Э… Ваш паспорт, мистер Бонфорт.
По-моему, я и глазом не моргнул:
– Пенни, наши паспорта.
Пенни держалась до отвращения официально:
– Капитан Бродбент уладит все формальности.
Охранник отвел взгляд:
– Я и не сомневаюсь, что все в порядке… Но я должен их проверить и записать номера.
– Да, конечно. Тогда, наверное, нужно позвонить капитану Бродбенту, пусть подъедет. Кстати, назначено нам время старта? Свяжитесь с диспетчерской, попросите немного задержать вылет.
Но Пенни пришла в ярость:
– Мистер Бонфорт, это же смешно! Мы никогда не подвергались подобным бюрократическим проверкам. Во всяком случае, на Марсе.
Дежурный торопливо вставил:
– Да конечно же все в порядке! Ганс, не видишь – это же мистер Бонфорт!
– Да, но…
Я, радостно улыбаясь, перебил его:
– Тогда сделаем проще. Если вы… Как вас зовут, сэр?
– Хаслвантер. Ганс Хаслвантер, – отвечал охранник неохотно.
– Так вот, мистер Хаслвантер, если вы свяжетесь с комиссаром Бутройдом, я с ним побеседую – и не придется отрывать от дел моего пилота. Заодно это сбережет мне кучу времени – час или около того.
– Ох не нравится мне это, сэр… Может, я лучше начальнику охраны позвоню? – предложил Хаслвантер с надеждой.
– Тогда дайте мне номер Бутройда. Я сам ему позвоню.
На сей раз тон был ледяным – только так, и никак иначе, солидный занятой человек, душу кладущий за демократию, ставит на место тех, кто подлой бюрократической волокитой сводит его дело на нет. Это подействовало. Охранник поспешно заговорил:
– Да я знаю, что все у вас как надо, мистер Бонфорт! Только – правила ведь у нас, понимаете…
– Понимаю. Благодарю вас.
Я направился в ворота.
– Погодите! Обернитесь, мистер Бонфорт!
Я обернулся. Этот служака-формалист задержал нас настолько, что нас нагнали репортеры. Один, припав на колено, уже навел стереокамеру:
– Жезл подержите на виду, пожалуйста!
Остальные, с ног до головы увешанные разными репортерскими причиндалами, брали нас с Пенни в кольцо. Кто-то карабкался на крышу «роллса». Кто-то тянул ко мне микрофон, а его напарник издали направлял другой – дистанционный, весьма похожий на винтовку.
Я разозлился, словно прима, чье имя набрали в афише мелкими буквами, однако помнил, что должен делать. Улыбаясь, я пошел медленнее: Бонфорт хорошо знал, что в записи любое движение выглядит быстрее. Я мог позволить себе провернуть все в полном соответствии.
– Мистер Бонфорт, почему вы отменили пресс-конференцию?
– Мистер Бонфорт, говорят, вы собираетесь потребовать у Великой Ассамблеи полного имперского гражданства для марсиан – ваши комментарии?
– Мистер Бонфорт, когда собираетесь вынести на голосование вопрос о доверии нынешнему правительству?
Я поднял руку с Жезлом и улыбнулся:
– Спрашивайте по очереди, пожалуйста! Слушаю – первый вопрос?
Они, конечно же, заговорили наперебой; во время шумного спора о приоритете я смог обдумать обстановку, выиграв несколько лишних минут. Тут подоспел Билл Корпсмен:
– Ребята, имейте совесть. У шефа был напряженный день, я сам вам все расскажу.
Я успокоил его:
– Ладно, Билл, у нас есть еще пара минут. Джентльмены, я скоро улетаю, но постараюсь в общих чертах удовлетворить ваше любопытство. Насколько мне известно, нынешнее правительство пока не собирается пересматривать отношений Империи с Марсом. Поскольку я в правительстве никакого поста не занимаю, мое мнение несущественно. Думаю, вам лучше спросить мистера Кирогу. Что касается вотума недоверия – оппозиция не собирается ставить его на голосование до тех пор, пока не будет полностью уверена в успехе, и вам по этому поводу известно столько же, сколько и мне.
Кто-то заметил:
– Не много-то вы этим сказали, вам не кажется?
– А я и не собирался говорить много, – ухмыльнулся я. – Задавайте вопросы, на которые я могу ответить, и я отвечу. Задавайте вопросы вроде: «Перестали ли вы бить вашу жену?» – и мои ответы будут им под стать.
Тут я засомневался: ведь Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе.
– Но я не собираюсь вас обманывать. Все вы знаете, зачем я сегодня здесь. Давайте я об этом и расскажу, и можете меня потом цитировать, если хотите.
Покопавшись в памяти, я наспех состряпал подходящий винегрет из знакомых мне выступлений Бонфорта.
– Подлинное значение сегодняшнего события не в том, что одному человеку оказана честь. Это, – я помахал марсианским Жезлом, – доказательство того, что две великие расы способны шагнуть через пропасть своей несхожести и понять друг друга. Мы, люди, стремимся к звездам. Однажды мы увидим – да и сейчас уже видим, – что мы далеко не в большинстве. И если хотим добиться успеха в освоении Галактики, то должны вести дела честно, смиренно и с открытой душой. Мне приходилось слышать: марсиане, мол, захватят Землю, дай им только шанс. Чепуха! Нашим марсианским соседям Земля не подходит. Защищайте свою территорию – да, но не позволяйте страху и ненависти толкать вас на глупые поступки. Звезды – не для ничтожеств; и величие человека должно выдержать сравнение с величием Вселенной!
Один из репортеров удивленно задрал бровь:
– Мистер Бонфорт! А вы не то же самое говорили в прошлом феврале?
– И в следующем скажу то же самое. И в январе, и в марте, и во все остальные месяцы. Истины слишком много не бывает! – Обернувшись к охраннику, я прибавил: – Извините, господа, нам пора, иначе опоздаем.
Мы с Пенни проследовали в ворота. Как только мы уселись в небольшую машину с защитным покрытием из свинца, дверцы с пневматическим вздохом захлопнулись, и машина тронулась. Вела ее автоматика, потому я смог наконец расслабиться и стать самим собой.
– Уф!
– По-моему, вы были неподражаемы, – серьезно объявила Пенни.
– А я было перепугался, когда меня поймали на повторе.
– Зато выкрутились отлично! На вас будто вдохновение снизошло – вы говорили точь-в-точь как он!
– А были там такие, кого следовало назвать по имени?
– Не важно. Один, может, два. Но вряд ли они этого ждали – в такой кутерьме.
– Да ну их… Как в мышеловку поймали. Этот охранник с маниакальной тягой к паспортам… Да, Пенни, я почему-то думал, документами занимаетесь вы, а не Дэк.
– Дэк ими не занимается. Каждый носит свои при себе.
Она полезла в сумку и извлекла маленькую книжечку:
– Мой – вот, но я решила его не показывать.
– Почему?
– Его паспорт был при нем, когда его похитили. И мы не решались запрашивать дубликат.
На меня вдруг навалилась усталость.
Не получив от Дэка с Роджем руководящих указаний, я продолжал представление и на катере, и при пересадке на борт «Тома Пейна». Сложности это никакой не представляло: я просто-напросто отправился прямиком в собственную каюту и провел долгие, отвратительные часы в невесомости, грызя ногти и гадая, что же творится теперь внизу, на Марсе. С помощью нескольких таблеток от тошноты даже заснуть ненадолго ухитрился – и зря. Тотчас же пошли вереницей какие-то невообразимые кошмары: репортеры тыкали в меня пальцами, фараоны хватали за плечо, а марсиане – целились Жезлами. Все они дружно обзывали меня самозванцем и оспаривали лишь привилегию, кому резать меня на ломти и отправлять в ублиетку.