Эго и нечисть

– Так что же важно?

– Важны отклонения от стандарта, особенность, неповторимость, оригинальность, если хотите, – то, что может запомниться и остаться на потом.

– Я все равно не понимаю, чего вы добились.

– Оставим это, со временем поймете, Рыцарь. Опыт – великое богатство. Расскажите мне лучше, что вы думаете о той толпе.

– Они были ужасны, звери, не люди.

– Но все же это были люди, простые люди без видимых отклонений, так ведь?

– Полагаю, что да…

– Ну так объясните мне, неорганическому, что ими движет? Мне очень интересно.

Я наклонился и обхватил голову руками, перед глазами были лица, глаза, рты – все сливалось в какую-то серую массу, которая катилась лавиной, сметая и пожирая все на своем пути.

– Страх, чувство самосохранения.

– Хорошо, мне это понятно, но почему тогда не уйти в сторону и не бояться где-то там на безопасном расстоянии? – улыбка Яна была просто издевательской. – Зачем кричать, требовать страданий, жестокости, ведь каждый из них может быть следующим, вы прекрасно это продемонстрировали!

– Да, но так они чувствуют свою причастность к силе, и это дает им чувство безопасности, страх их возбуждает, заводит, они кричат, пытаясь успокоить свой страх громким проявлением причастности к силе и непричастности к страданию, даже если это очевидно несправедливо, они таким образом пытаются дистанцироваться от страдания и боли.

– То есть чем больше кричишь, тем менее страшно и даже безопаснее? Очень интересно! – Ян, не скрывая, издевался надо мной.

– Нет, это просто попытка декларировать свою причастность, ощутить себя на стороне силы и тем самым дистанцироваться от плохого.

Ян сидел, прижав бокал к губам, и задумчиво смотрел белыми глазами в точку на ковре:

– Эго, эго, трусливое эго! Кажется, мы заслужили сегодня хороший ужин, Рыцарь.

* * *

Вечером, сидя за огромным столом резного дерева с бокалом вина, Ян с удовольствием щурился на огонь, потрескивающий в высоком французском камине.

– Скажите, как вы относитесь к космическим исследованиям, всяким станциям, ракетам, спутникам?..

Я перестал жевать баранину.

– Что вы хотите сказать, Шеф?

– Мне подумалось, что для смены обстановки вам неплохо бы посмотреть на звезды. Хотите сигару?

– Выкурю на орбите, – неудачно пошутил я.

~

Глава шестая

~ Космос ~ Изучение материальной части ~ Невесомость ~

~ Неожиданное образование ~ ЧП ~ Выход в открытый космос ~

~ Развязка в лифте ~ Смерть пуделя ~

Знакомое ощущение удара током не позволило мне закончить вкусный ужин, картинка замигала, нижние углы поплыли, звук пропал… Я сидел, упакованный в узкий скафандр, в шлемофоне шел обратный отсчет, мониторы кругом отображали малопонятные мне параметры, на центральном Анна тоже вела обратный отсчет: пять, четыре, три…

– Не верю, не может такого быть, – лоб покрылся испариной, – я боюсь, не хочу, в конце концов…

– …два, один, зажигание, старт!

Ощущение удара снизу спутало мои мысли, перегрузка вжала в кресло.

– Как вы себя чувствуете?

Я молчал.

– Все системы работают нормально, биопоказатели в норме, пожалуй, высоковато артериальное давление, сейчас поправим.

В скафандре ожил какой-то механизм, и я почувствовал легкий укол в районе бедра, ощущения изменились, кровь перестала биться в висках.

– Так лучше, – пропел голос Анны в шлемофоне. – Все будет в порядке, не беспокойтесь. Передавайте привет Ли.

– Ли?

Мой мозг начинал функционировать, прошло уже около получаса, и нагрузки стали спадать. Я оглянулся вокруг: панель выполняла свои задачи, мерно выдавая и фиксируя параметры движения, слева и справа от меня были иллюминаторы, вид действительно впечатлял, такого в Москве не увидишь.

«Жаль, фотоаппарата нет», – подумал я.

– Камера, находится в семнадцатом отсеке, начинайте изучать матчасть, – послышался голос Яна Дроновича в шлемофоне.

Центральный монитор сменил картинку, и вместо многочисленных графиков, считывавших параметры корабля и пилота, появился анфас Яна Дроновича.

– Вам, Рыцарь-Пилот, необходимо ознакомиться с внутренним устройством корабля, вся документация находится в файлах бортового компьютера, желательно это сделать быстро, так как вы уже приближаетесь к орбитальной станции «Тайян», у китайцев там внештатная ситуация, в целях эксперимента единственный пилот корабля – беременная женщина, она уже 38 недель на станции, эксперимент до последнего момента проходил в штатном режиме, но в самом конце плод перевернулся, и без посторонней помощи оба погибнут. Вернуть их на Землю нет технических возможностей, да и перегрузок они точно не перенесут при посадке, так что принято решение послать им на помощь грузовой корабль с пилотом, удачи вам. Кстати, я надеюсь, вы знаете, как устроены женщины, в смысле внутри, – Ян Дронович плотоядно улыбнулся. – И на будущее: постарайтесь не язвить мне и попридержите ваш сарказм, Рыцарь-Пилот, не стоит дразнить мою фантазию.

Экран сменил картинку, Ян исчез, предоставив монитор в распоряжение телеметрии, параметры корабля были в норме, и только один график, указывающий частоту моего пульса, резко ушел в красную зону.

Я откинулся назад и тяжело перевел дух, взгляд упал на сигару, игриво перевязанную розовым бантом и приклеенную скотчем к микрофону интеркома. В другой ситуации я бы выругался, но, начиная понимать, с кем имею дело, передумал. В зубах у меня застрял кусочек баранины как единственное напоминание о том, что другой мир существует, и я совсем недавно прибыл оттуда. На правом мониторе появились очертания китайской орбитальной станции, я решил взять себя в руки и повернул кресло к дисплею бортового компьютера. Обучающая программа была на высоте, за полтора часа, которые ушли на сближение, маневрирование и стыковку аппаратов, я получил полный курс с погружением в основы пилотирования космических и сверхзвуковых аппаратов, основы аэродинамики, освоил карту звездного неба, основы астрономии, внутреннее устройство шаттла, на котором находился сам, и китайской станции, которая в переводе, как выяснилось, называлась «Солнце» и на которую необходимо было пробраться, основы биологии, химии и анатомии, практический курс гинекологии, разговорный китайский язык. Программа работала напрямую с нейронами моего мозга без участия органов речи, зрения и слуха, она просто сливала терабайты информации мне в мозг, совершенно не заботясь о моем мнении.

Мое обучение прервал чувствительный толчок, это шаттл шлюзовым отсеком коснулся станции, еще немного маневрирования – сработали шлюзовые захваты, и корабли удачно совокупились. Послышалась щелчки зажимов, стягивавших уплотнители переходной камеры, и звуки насосов, накачивавших воздух в создавшееся пространство. На мониторе загорелись сообщение об удачной стыковке и разрешение на открытие люков шлюзового отсека. К моему удивлению, столь значительное образование, которое я получил за последние два часа, совершенно не давило мне на голову, напротив – информация улеглась по полочкам, очень многие вещи вдруг стали что-то означать для меня и выстраиваться в цепочки логического порядка, знание сделало окружающий мир более четким и понятным, появилась легкость в принятии решений.

– Ну? Как вам, Рыцарь-Пилот, живется с грузом университетского образования в области астронавтики? – желтые глаза Яна Дроновича всплыли на центральном мониторе.

– Ян Дронович, не заставляйте меня это делать, пожалуйста!

– Все идет по плану, работайте, Пилот.

К сожалению, я ничего не знал о его планах, он же легко читал все мои мысли, как будто у меня на лбу была красная бегущая строка.

Я отстегнул ремни, и невесомость приподняла мое тело из кресла, ощущение оказалось очень необычным. Мимо проплывала всякая мелочь, покачивая бантиком, к моему лицу приблизилась сигара – в чувстве юмора Яну Дроновичу было сложно отказать. Я засунул сигару за крепление обшивки и невольно посмотрел в иллюминатор: слева от меня, как Солнце, светила огромная Луна, справа – спала голубая матушка Земля.