Шепот

С каждым моим охом, время как класс всё больше стиралось в моём разуме, я с трудом осознавала, что происходит вокруг, организм, видимо отключая ненужные функции, оставил мне только безусловные, дарованные природой, рефлексы. Через какое-то время я поняла, что сидеть больше не в моих силах и с трудом сползла с сидения, встав на колени и уткнулась носом в обшивку, нестерпимо хотелось поскуливать, чтобы хоть как-то выпустить ту туманную маету в голове и организме. В какой-то момент я почувствовала облегчение, не сильное, но почувствовала, я попыталась понять, от чего это произошло и обнаружила, что мою многострадальную поясницу, массируют горячие руки Ли.

Как мы преодолели самый опасный участок, я не смогла бы сказать даже под страхом смерти, потому что для меня весь мир сузился до меня и моей боли. Помнила я только как грузовик остановился и Ли подхватив, мня на руки, рванул куда-то, выкрикивая на ходу:

— Риши, где Риши?

А потом я и вовсе рухнула вы забытьё. Оно было странным, я знала, что вокруг меня много людей, я даже могла бы, наверное, сказать, кто и что сделать, но осознать до конца не могла. Мозг вернулся на место очень вовремя, как раз когда Риши орал на меня:

— Ася тужься! Твою мать! Дотянула! Мы сейчас не спасём малышку!

Именно эти слова отрезвили, вернув меня из забытья. Я старалась выполнить указания, слабо понимая, как это делать, но природа она на то и мать, чтобы в экстренных ситуациях подсказывать своим шальным детушкам правильную дорогу. От последней потуги меня пронзила острая боль, заставившая громко вскрикнуть. А уже через пару минут перед моим взором появилось довольная физиономия врача:

— Ну-ка, скажи, кто там у тебя родился? — вместе с этим раздался громкий недовольный вскрик малыша, которого видимо, хлопнули по попке. А ещё через секунду мне на грудь опустили что-то мягкое, тёплое, немного синюшное. Маленький комочек недовольно хныкал. Но от его присутствия на сердце становилось так хорошо. Мой ребёнок!

— Риши я не видела… — пролепетала я

Ребёнок тут же оказался почти у самого моего носа тем местом, что явственно отличает девочку от мальчика

— Хоуп, — довольно улыбнулась я, — так и знала.

Дочку обтёрли и вернули мне, замотав в пелёнку. Я лежала рассеянно, поглаживая её руками. Надо же, совсем недавно это чудо было внутри меня, а сейчас этот крохотный, но самый настоящий человечек, которого я долгие девять месяцев носила под сердцем лежит у меня на груди.

В дверь заскреблись. Врач недовольно насупился и выглянул из комнаты:

— Родила, — бросил он сурово, — ели успели. О чём ты только думал, — друг отстранился, впуская Кару, которая крутилась у двери как кошка, вокруг крынки со сметаной, а сам, подумав, вышел, притворив за собой дверь.

Кара подлетела к лежанке, на которой устроились мы с дочкой. Она заглядывала в мои счастливые глаза и молчала. Я с трудом понимала всю ту бурю эмоций калейдоскопом сменяющимися на лице девушки и охватившую душу подруги, тут была и радость за то, что мы в порядке, и восторг от малышки, и нестерпимая горечь от того, что ей этого не дано испытать и, даже, немного зависть.

— Хоуп, — прошептала я, и подруга расплылась в счастливой улыбке, отгоняя все остальные эмоции.

— Можно? — Спросила она, нерешительно протянув руки. Я лишь кивнула. Кара взяла младенца и долго всматривалась в её пухлую, но милую мордашку, а потом прижала к сердцу.

38

Несколько дней я провела в светелке, выделенной нам с Карой. Ко мне пришли все знакомые: ребята из моей группы, Фрол даже попросил подержать малышку, она была такой крохотной в его огромных лапищах, тем удивительнее было видеть с какой нежностью и аккуратностью он обращается с дочкой, пришла Айрис, куда же без неё. Пришли новые ребята, с которыми мы ехали, пришли мальчишки из группы Ли. Пришел даже Текео, счёв своим долгом поблагодарить меня за машину, провиант и людей.

Конечно же, первыми посетителями были Ли с Кондратом, которые переживали за меня эти долгие и в тоже время короткие два месяца, что мы отсутствовали. Ли мазанул взглядом по личику Хоуп и хмыкнул:

— Красивая девочка будет, другим на зависть, тебе на загляденье, — но по тому, как изменилось его лицо я поняла, факт наличия у меня дочери его радует, но восторгов я от него не услышу, чем-то тема детей была ему болезненна.

Кондрат же ошарашено стоял, выпучив глаза на младенца:

— А что, дети все такие крохотные рождаются? — наконец выдал он, чем несказанно удивил.

— Малыш, ты же жил в поселении детей, там есть совсем крохи, в яслях.

— А что я, по-твоему, ходил туда, — тут же насупился парень.

— Она не маленькая, а нормальная, — примирительно улыбнулась я, — и да, все они такие крохотные, но ничего это ненадолго.

— Ага, маленькая, маленькая, а скоро тебя перерастёт, — не смог сдержаться от подколки вошедший в этот момент Риши.

Кондрат залился краской и выскочил из горницы, он отвык за время нашего отсутствия, от насмешливой манеры общаться местных мальчишек, ни я, ни Ли, ни Кара, не задирали его, стараясь не нервировать парня.

С нами жила Мари, которая до нашего возвращения была властительницей и хозяйкой комнаты, в новотстроенном домике. Она радостно скакала вокруг нас, готовая исполнять любые просьбы и поручения, сходя с ума от восторга, что снова видит свою названную маму и меня, а ко мне ещё прибавился милый довесок, так что я стала её главной любимицей.

Всё, что происходило, чудилось мне сказочным сном, пугающем своей нереальностью. Меня не отпускало чувство, что такое невозможно. Там за забором война, тут любовь и радость. Последним пришел Маркус, он криво улыбнулся и подмигнул:

— Ну что, дева воительница, избавилась от тяжелой ноши, теперь ты всем покажешь и Кузькину мать, и его прочих родственников, я даже начинаю радоваться, что мы с тобой на одной стороне, — у меня мороз пробежал по коже от его ухмылки, что-то нестерпимо воротило меня от этого человека, хотя он упорно доказывал свою приверженность нашему небольшому войску. Риши рассказал, что этот товарищ совершал ещё одну небольшую вылазку, пока нас не было, для пополнения запасов медикаментов. Вернулся он без такого шума, но груженый с ног до головы. Как ему удалось пробраться через посты охраны неизвестно.

Позже Ли рассказывал, что, когда мы ехали, нас нещадно обстреливали и только наша прозорливость позволила пройти, но машину мы угробили. Почти у самых ворот ей пробили двигатель и только на инерции наш горе транспорт добрался до поселения. В данный момент над ним колдовали все мастера повстанцев, но пока выводы были не утешительными.

Я хмуро созерцала Маркуса по-хозяйски разгуливавшего по нашей опочивальне и молчала, но его, казалось, это совершенно не смущало.

— Возьмешь меня в свою группу? — поинтересовался она, разглядывая на тумбочке Кары нехитрые женские принадлежности: зеркальце, расчёску и сложенные стопочкой резинки для волос.

— А тебя разве не назначили командиром? — язвительность прорвалась, хотя я себе обещала не беседовать с этим человеком.

— Грешен, — он открыто улыбнулся, — но с тобой я бы повоевал, — это звучало очень двусмысленно, заставляя, насторожится.

Не представляю, как далеко бы я его послала, но в дверь властно и решительно постучали, как стучат те люди, которые уверены — их здесь ждут.

— Да, — отозвалась я.

В апартаменты пожаловал Ли, мой извечный спаситель, я даже перестала удивляться, что он появляется всегда, когда нестерпимо мне нужен. Он по-доброму глянул на меня, но это было всего секунду, а потом он перевёл злой и непримиримый взгляд на моего посетителя:

— Какой сюрприз, — с ленцой протянул он.

— И тебе не хворать, — растянул губы в неприятном оскале Маркус, — смотри капитан, славу лучшего я у тебя уже увёл, и девушку уведу. Асенька, — произнёс с теплотой он и вышел, оставив нас с Ли обалдевать от его наглости.

— Что это было? — первым нарушил молчание друг.

— Новый геморрой на наши с тобой плечи, — буркнула я, — что с Геней? — мы договорились, что Ли и Риши попробуют повлиять на Тэкео на тему принятия в нашу дружную компанию выращенных. По суженому Кары было явно видно, что он не рожденный, а значит житьё здесь ему закрыто.