Шепот

— Ох-ох-онюшки-хо-хо, — было слышно, как друг прошелся из угла в угол, — скажи-ка приятель, будешь нормально разговаривать или сразу приступим к более серьёзным мерам, время позднее, а ты, поди, спать хочешь, завтра трудный день, а у тебя и вовсе, очень трудный, надо будет как-то освободиться… если конечно жив останешься, так что время то не тяни. Итак, полагаю молчание знак согласия. Где те люди, что к вам привели полгода назад?

Тишина. Леденящая душу, заставляющая думать что-то страшное, тишина. Я удивилась, что он даже не пытается выторговать себе лучшую долю, похоже, что этим же он удивлял и друга:

— Почему ты молчишь? Думаешь, тебе поможет или защитит Общество? Где оно. Вот я сейчас здесь, реальная угроза, а Общества нет, ему плевать, даже если ты завтра расскажешь всем и каждому, как тебя побили, оно и пальцем не шелохнёт, ради тебя! Ещё раз повторяю вопрос, что случилось с выращенными, что пришли к тебе шесть месяцев назад?

Я не выдержала и скользнула к полоске света, льющейся из неплотно притворённой двери. Огромный, уже знакомый мне мужчина, сидел на стуле со связанными руками, крепко сжав губы, аж щёки побелели, его глаза выражали такую ненависть, что если бы взглядом можно было убивать, он уже раз сто четвертовал бы Ли.

— Ну, это было твоё решение, — друг с размаху ударил мужчине в солнечнее сплетение, от чего тот сжался и закашлялся, изрыгая проклятия, — мыслей не появилось? — в ответ лишь нецензурщина. Ли ударил ещё раз, в челюсть. Я отошла обратно в коридор и прислонилась спиной к тёплой, бревенчатой стене, зажмурила глаза. Зачем всё так? Рядом дрожала Кара, и лишь Кондрат, следил за входной дверью, готовый выстрелить в любой момент, лишь изредка косясь на комнату где избивали старосту. Как долго это продолжалось я не знала. Наконец он заговорил, перемежая свои слова с проклятьями, которые я пропускала мимо ушей:

— Когда это повстанческая подстилка, что бы она сдохла в адских муках, сбежала я сразу понял, дело не чисто и сообщил в Общество, что у меня десяток сбежавших из Лагеря. Эти выродки были опасны для моих людей. Я поначалу хотел их сам пристрелить, но подумал, этих контуженных могут искать, а мне проблемы не нужны. А коли не ищут так я себе просто лишние поблажки заработаю, — он словно бы выплёвывал слова.

— Их забрали в Лагерь?

— А мне п…й куда их забрали. Я надеюсь, этих дегенератов уже разобрали на запчасти, и они начали приносить хоть какую-то пользу Обществу.

— Будьте так любезны, назовите дату, когда их забрали? — яд в голосе Ли так и сочился, я прямо чувствовала, как он готов растерзать этого мерзкого человечишку, его останавливали лишь какие-то внутренние табу.

— Для меня это не красный день календаря, — послышался звук удара, — где-то через десять дней, — прохрипел пленный.

Ли вышел из комнаты отряхивая руки, будто перемазался в чём-то мерзком:

— Пошли, толку от него больше не будет.

Мы покинули деревню и несколько часов шли вглубь леса. На привале Ли расстелил ка земле карту и принялся её пристально изучать, а потом подсел ко мне:

— Вот смотри, этот и этот Лагерь мы разрушили, — водил он пальцем, — дальше Лагеря есть здесь и здесь. Они равноудалены отсюда. Я же правильно понимаю, мы держим путь туда, — поднял он на меня глаза, я лишь согласно кивнула. Ну, так вот, надо выбрать, куда пойдём по началу.

— Сюда, — я ткнула в правый.

— Ася, там Кара… — шепнул на ухо подошедший Кондрат. Я обернулась и посмотрела на подругу, девушка сидела, скорчившись около огромного дерева, её плечи сотрясали беззвучные рыдания.

Я подошла к ней и с трудом села на попу, корточек мои отёкшие ноги не выдержат:

— Кара, — прошептала я и провела рукой по волосам подруги, — ну, ты чего?

— Надо идти обратно, — шепотом сказала она, — его нет в живых. Это глупо и бесполезно рисковать тобой. Ты же помнишь, Лагерь это неприступная крепость. Оттуда никто не может сбежать.

— Но мы же сбежали.

— Нас спасли повстанцы, — с непонятно откуда взявшейся жесткостью припечатала она.

— А мы кто? — глупо ухмыльнулась я. Мне от чего-то стало безудержно весело. Скорее всего, это была некая форма истерии, но подруга подняла голову и робко, пусть и так же нервно, улыбнулась

— Повстанцы.

— Вот и всё. И, пожалуйста, держись, — доверительно шепнула я ей, — Боливар не выдержит двоих.

— Боливар?

— Был такой старинный рассказ. Я тебе как-нибудь расскажу, когда мы будим сидеть у костра, в нашем поселении. Да?

— Угу, — она неопределённо кивнула, но рыдать перестала и глаза немного прояснились. Потому что та пелена отчаянья, которая плескалась там до этого, меня пугала, настолько она была огромна и всепоглощающа.

32

Дорога до лагеря была легка и почти приятна, словно прогулка. Нам только пришлось остановиться у одной деревушки, где ночью мы прилично обчистили склад продуктов. Но это были мелочи. Мальчишки тогда оставили нас в лесу и вернулись буквально через час с полными рюкзаками продуктов. Патрули Общества нам не встречались, позволяя предполагать, что здесь уже давно мирно и спокойно.

Лагерь вырос пред нами огромной неприступной махиной, со множеством корпусов, которые можно было видеть стоя на пригорке, высоченным забором с натянутой по верху, изредка потрескивающей от электричества, колючей проволокой.

— Чудненько, — потёр руки Ли.

— Очень, — сумрачно ответила Кара, — и как мы туда попадём?

— Честно? Без понятия, — улыбнулся во весь рот он. Нас всех удивлял и даже немного пугал столь радостный настрой друга, — надо осмотреться, но это на рассвете. А пока спать, — за старших Ася и Кара. Силы Кондрата мне будут нужны.

Мы вернулись под кроны деревьев и мальчишки, не разбивая палатки, завалились в спальниках под куст. Мы с подругой, забились под соседний.

— Скажи, на что он рассчитывает? Как собирается туда попасть?

— Иди, разбуди, да спроси, — зло огрызнулась я. Меня бесило, что я не понимала планов друга, а своих идей у меня не было.

— Может подкоп?

— Ага, чайными ложками, — буркнула я.

— Зря ты. Я планировала спасти нас именно так, пока не попала на стол. Я копала за могильником, а тебе не сказала, потому что не знала, что там делают с вашими мозгами. Я не могла рисковать, а вдруг ты бы в бреду выдала нас.

— Кара я была немая!

— Уверенности, что это не пройдёт под действие экспериментального лекарства, у меня не было. Это же психологическое всё было.

— Тогда точно подкоп чайными ложками, — не весело хмыкнула я, вспоминая своё житьё бытьё за лагерными стенами.

Утром мужчины пошли на разведку, оставив нас всё там же, под сплетением веток, низкорастущих деревьев, когда я попыталась бунтовать Ли осадил меня:

— Ася, дружочек, мне толку от тебя там не будет. Что искать знаю только я. Кондрат со мной идёт как тягловая сила, скажи-ка, ты сможешь меня подсадить? — я удрученно помотала головой, — то-то же. Так что сидите и сторожите шмотки. Без вас внутрь точно не ползем. Мы не знаем, как выглядит Карин суженный. Как кстати его зовут? — я удивленно посмотрела на друга. И ведь правда, даже я была не в курсе его имени.

— Эугениус, — пролепетала девушка.

— И то хлеб. Хотя я не надеюсь, что он помнит своё имя. Удачи девочки.

Меня пугало поведение Ли в последние сутки. Я никогда не видела его таким весёлым и бесшабашным, он всегда был спокоен, выдержан, слегка язвителен и циничен. Уж не заразились ли все моим сумасшествием? Нормальной я себя уже давно не считала. С тех пор как не стало Германа, с моей головой творилось странное. Как ещё объяснить то, что я его видела, или его глаза, что гнали меня вперёд, не позволяя дать передышку ни уставшему телу, ни измученной душе. Подруга тоже проводила мужчин подозрительным взглядом:

— Почему Кондрат в это ввязался? Зачем это ему? — оказывается ее, беспокоили другие вопросы.

— Говорит, что я похожа на его мать. Он знал Эрика…

Девушка вскинула на меня больные глаза: