Страница 4 из 134
Карен 70-е годы
Сидя, прислонившись спиной к перегородке плацкарта, молодой человек задыхался от радости, что, наконец, покидает это забытое Богом, а заодно и всем человечеством, место. Как же он ненавидел село, в котором провёл детство и юность!
Аул, в котором он вырос, был не беден. Нет, он был нищ. Все жители еле перебивались тем, что давали им огороды, мечтая лишь, чтоб год был урожайным. Юноша никогда не понимал ни родителей, ни соседей. Зачем было здесь жить? Ещё меньше он понимал тех людей, что здесь выросли и возвращались обратно после техникумов. Его семья не выделялась из общей массы - отец пастух, а мать доярка. У родителей был скот, огород и бесчисленное количество детей - а вот денег было, до кошмарного, мало. Вещи, изредка привозимые в магазин, были недоступны. Чаще всего мать перешивала старую одежду старших, которая попадали в дом не из сельпо, а от кого-то и была уже, несколько раз, латанная-перелатанная, но так жили почти все здесь. Зачем плодится как кошки, если ты не можешь обеспечить ни себе, ни детям нормальной жизни?
Глупо, но в детстве пределом мечтаний Карена был телевизор. Такое чудо водилось только в одной, богатой по сельским меркам, семье. По праздникам его выставляли в окно, чтобы все соседи могли посмотреть парад и речи партийных деятелей. А ещё юноша всегда мечтал, что у него не будет семьи. Он ненавидел всю свою родню, родителей - за то, что их устраивала такая жизнь, братьев и сестёр - за то, что их много и никаких стремлений у них нет, кроме как жениться, плодиться, да влачить нищенское существование. Ну почему нельзя было уехать учиться и никогда не возвращаться сюда, как сын соседа, дяди Давида?
Сейчас Карен ехал поступать в институт на агронома, отец никогда бы не позволил учиться на ту специальность, которая не принесёт пользы в родном селе, он даже не представлял, что сын может не вернуться.
У юноши давно был готов план, продуманный до мельчайших деталей. Только благодаря ему Карен не переубивал всех вокруг, только мысли о нём помогали держаться долгие годы.
Решение было принято несколько лет назад. Он должен поступить в институт в ближайшем городе. Отучившись там год, Карен забирал документы и уходил служить в армию, а по возвращении переводился в институт в Москве. Всё до гениального просто. Москва! Она казалась ему городом мечты, как, наверное, всем, кто стремится сбежать из своих маленьких городков и сёл. Карен знал, что приложит все усилия, чтобы родные никогда не смогли его найти, а в огромной столице он как раз мог затеряться так, что сам, вероятно, не смог бы себя отыскать.
***
Чего ожидать от службы в армии Карен не знал. Честно говоря, для него каждое передвижение вне села было сродни полёту на Марс - абсолютно нереалистичным и жутко интересным. Но оказавшись в роте, куда его направило доблестное военное министерство, он быстро и без особых трудностей выстроил отношения с сослуживцами. С одной стороны помог несгибаемый характер, закалённый в постоянном противостоянии, а с другой - нашлись плюсы от жизни в большой семье, имея семеро братьев и сестёр, хочешь - не хочешь, научишься договариваться.
Ребята подобрались со всей нашей обширнейшей родины. Слушая их рассказы, он ещё крепче уяснил для себя, что самая бедная жизнь в городе лучше, чем самая богатая в его посёлке. Служил в их роте парень, Лешка.. Выделял его невообразимо рыжий цвет волос и ярко-голубые глаза, которые всех согревали добрым светом.
Ещё одной особенностью Лёши было то, что к нему все ходили со своими недугами: у кого голова болит, кто ноги натёр, не по размеру выданными кирзачами, у кого синяки по всему телу после тренировки. Парень хлопал сослуживца по плечу, лучезарно улыбался и говорил:
- Всё пройдёт, не думай об этом, - самое удивительное было то, что больные руки, ноги, головы и прочие части тела действительно очень быстро проходили, даже кровавые мозоли за пару часов затягивались молодой розовой кожицей.
Ох, как же Карен захотел обладать этой способностью. Это стало его мечтой, при мысли о которой у юноши сводило челюсть и начинали подрагивать руки. Он начал пробовать сам, совершенно не надеясь на успех, а однажды, не выдержав, подошел и попросил научить.
- Да как же я научу? Я и сам не знаю, как это работает, - Лёшка заулыбался и обнял Карена за плечи, - Я просто очень хочу помочь всем, кто ко мне обращается. Если б я мог, с удовольствием бы научил. Хочешь посиди, как-нибудь, посмотри. Я даже расскажу, как и о чём думаю, да не уверен, что из этого выйдет толк.
Несколько раз после того разговора приятель рассказывал, как думает об исцелении других, даже сам звал, когда к нему обращались. А Карен пытался повторить, всё, что ему рассказывали.
Вот в третьей роте захворал Серёга, ничего особенного, просто насморк. В очередной раз Карен пытался сделать, так как его учил Лёша. Мучился, мучился да и лёг спать, не солоно хлебавши, как ему тогда показалось.
А следующее утро для него началось с жуткой боли в районе лба и переносицы. Глаза казались горячими, а каждое движение отдавалось в голове эхом. Как он добирался до сан. части юноша не помнил, боялся только одного, не завалиться бы под ближайший куст. Молоденький доктор, сделав рентген, диагностировал острый гайморит и положил в лазарет.
Спустя две недели, после того как эскулапы позволили Крену вернутся в ряды служащих, юноша случайно узнал, что в тот день, как он попал в госпиталь у Серёги волшебным образом прошел насморк. Сам сослуживец разражался трелями восхваления великого целителя Лёхи, от чего последний усердно открещивался. И надо заметить, что недаром. Вечером Карен решился прояснить для себя ситуацию:
- А как ты делаешь, чтоб болезнь не переходила на тебя?