Перец и соль, или Приправа для малышей

– Ну что, могу я теперь жениться на Гретхен? – спросил Якоб.

На это господин мэр начал хмыкать, и кряхтеть, и чесать в затылке. Нет, Якоб всё ещё не мог жениться на Гретхен, потому что господин мэр всегда говорил и клятвенно обещал, что если за кого отдаст Гретхен, то этот человек должен будет доставить ему плуг, который может пахать без лошади и при этом делать три борозды сразу. Если Якоб сможет показать ему такой плуг, тогда пожалуйста, пусть женится на Гретхен. Так этот господин мэр и сказал.

Ну, Якоб пока не знал, что и ответить; может, он сумеет раздобыть такой плуг, а может – нет. Однако, если без этого плуга никак нельзя, то плуг у него будет. И он отправился домой, а господин мэр подумал, что теперь-то отделался от него раз и навсегда.

Но когда Якоб вернулся домой, он зашёл за поленницу и дунул раз или два в маленький костяной свисток, который ему дал незнакомец в красном. И стоило ему это сделать, как тот сразу встал перед ним, словно открыл дверь и вышел неизвестно откуда.

– Якоб, чего ты хочешь?

– Мне бы хотелось, – сказал Якоб, – чтобы у меня был плуг, который может пахать сам, без лошади, и при этом делать три борозды сразу.

– Ты его получишь, – сказал высокий в красном. Сунул руку в карман штанов и вытащил самый красивый маленький плуг, какой только можно вообразить. Поставил его на землю перед Якобом, плуг вырос и стал таким, как на картинке.

– Паши, сколько вздумается, – сказал высокий в красном и исчез там же, откуда явился.

А Якоб положил руки на рукоятки плуга, и – вжик! – тот сорвался с места, как конь Джона Штормветтера, и потащил Якоба за собой. Со двора, по дороге и прямиком к дому господина мэра, а следом за ними тянулись три ровные борозды, от которых на солнце поднимался пар.

Когда они приблизились к дому господина мэра, можете мне поверить, глаза у того стали круглые, потому что такого плуга он никогда в жизни не видел.

– Ну вот, – сказал Якоб. – А теперь, с вашего позволения, я бы хотел жениться на Гретхен.

На это господин мэр начал пыхтеть, и кряхтеть, и чесать в затылке. Нет, Якоб всё ещё не мог жениться на Гретхен, потому что господин мэр всегда говорил и клятвенно обещал, что только тому отдаст в жёны Гретхен, кто сможет показать ему кошелёк, в котором всегда лежат два пенса, и два пенса так будут в нём лежать, сколько бы денег оттуда ни брали.

Ну, Якоб пока не знал, что и ответить; может, он сумеет раздобыть такой кошелёк, а может – нет. Однако если без этого кошелька никак нельзя, то он у него будет – это так же точно, как то, что в Мекленбурге варят кислое пиво. И он отправился домой, а господин мэр подумал, что теперь-то отделался от него раз и навсегда.

Но Якоб зашёл за поленницу и снова дунул в свой костяной свисток, и высокий в красном явился на его зов.

– А теперь что тебе нужно? – спросил он Якоба.

– Мне бы хотелось, – отвечал Якоб, – чтобы у меня был кошелёк, в котором всегда будут лежать два пенса, сколько бы денег я оттуда ни взял.

– Ты его получишь, – сказал высокий в красном. Сунул руку в карман и вытащил прекрасный шёлковый кошелёк, в котором лежали два пенса. Он отдал Якобу кошелёк и исчез так же мгновенно, как появился.

Когда он ушёл, Якоб начал вытаскивать из кошелька пенс за пенсом, пенс за пенсом, пока их не набралась полная шапка с верхом – ух ты! Я бы от такого кошелька тоже не отказался.

Потом отправился к господину мэру, задрав подбородок, и покажите мне человека, который бы не держал голову высоко, будь у него в кармане такой кошелёк. А что касается господина мэра, он сказал, что кошелёк очень миленький, но разве он может делать то да сё, как того требовал господин мэр?

Ну что ж, Якоб ему сейчас это покажет; и вот он начал вытаскивать из кошелька пенс за пенсом, пока не наполнил монетами все горшки и кастрюли в доме. А теперь можно ему жениться на Гретхен?

Да, это можно! Так сказал господин мэр. И впрямь, кто бы отказался от зятя, у которого в кошельке всегда на два пенса больше, чем он может потратить.

Так что Якоб женился на своей Гретхен, и с такой женой, плугом и кошельком дел у него хватало, могу вас уверить.

А время шло, и шло, и шло, пока не минули десять лет и не настала пора высокому в красном прийти за Якобом. И что до Якоба, то, можете мне поверить, на душе у него было скверно – хуже некуда.

И вот Гретхен его и спрашивает: «Послушай, Якоб, что это с тобой? Почему ты ходишь с таким убитым видом?»

– Да ничего особенного! – отвечал Якоб.

Но Гретхен на этом не успокоилась, потому что видела, что Якоб сказал ей мало, а умолчал о многом. И она допекала его и расспрашивала, пока не узнала всё, от начала и до конца, и даже то, что назавтра красный должен был прийти и увести с собой Якоба, чтобы тот ему прислуживал, если Якоб не сумеет задать вопрос, на который у высокого в красном не будет ответа.

– Пфф! – сказала Гретхен. – И только-то? Тогда всё это выеденного яйца не стоит, потому что я легко могу тебя выручить. – И она сказала Якобу, что завтра он должен будет сделать то-то и сё-то, а она поступит так-то и сяк-то, и вдвоём они сумеют обвести этого красного вокруг пальца.

И вот на следующее утро Гретхен пошла в кладовку и с ног до головы намазалась мёдом. Потом разрезала перину и вывалялась в перьях.

Вскоре пришёл высокий в красном. Тук-тук-тук! – это он постучал в дверь.

– Готов ли ты идти со мной, Якоб? – спросил он.

Да-да, конечно, готов, совсем готов, но только нельзя ли сначала выполнить ещё одно его желание?

– И чего ты теперь хочешь? – спросил высокий в красном.

– Сущую ерунду, – отвечал Якоб. – Я хочу последний раз выстрелить из своего старого ружья, а потом – веди меня куда вздумаешь.

Только и всего? Тогда пожалуйста – пусть стреляет на здоровье. Поэтому Якоб взял ружьё, и они с красным пошли рядом, плечо к плечу, так что любой прохожий принял бы их за родных братьев.

Шли они, шли – и вот увидели вьюрка. «Стреляй», – сказал красный.

– Нет, – отвечал Якоб, – этот для меня слишком мелок.

Идут они дальше – левой-правой, левой-правой, чап-чап-чап! – и вот увидели ворона. «Стреляй в этого», – сказал красный.

– Нет, – отвечал Якоб, – этот для меня слишком чёрен.

И они пошли дальше. И так – нога за ногу – дошли до распаханного поля, а там что-то в перьях скакало по бороздам, и любой прохожий подумал бы, что это – крупная птица. Но это была Гретхен, вымазанная мёдом и покрытая перьями, потому что перья прилипли к мёду.

– Стреляй в эту тварь! Стреляй скорее! – вскричал красный, хлопнув в ладоши.

– Хорошо, – сказал Якоб, – в эту я выстрелю. Он поднял ружьё и прицелился. А потом опустил. И спросил: – А что это такое?

На это высокий в красном протёр глаза, и смотрел, и смотрел, – но, хоть ты тресни, не мог сказать, что это скачет.

– Какая разница, – отвечал он, – давай стреляй, и покончим с этим делом, потому что мне пора уходить отсюда.

– Да, хорошо, сейчас, но что это? – спросил Якоб.

И красный снова смотрел-смотрел-смотрел, но увидел не больше, чем в первый раз. «Да хоть что! Давай стреляй, и покончим с этим делом, потому что меня ждут дома».

– Да, дружище, отлично, – отвечал Якоб. – Только ты сначала скажи мне, что это, а потом я выстрелю.

– Гром и молния, – взревел красный, – да не знаю я, что это!

– А тогда проваливай, – ответил Якоб. – Ты не смог ответить на мой вопрос, так что вместе нам делать нечего.

И тут красному пришлось отвязаться от Якоба, и он умчался прочь по горам и долам, и на бегу ревел, как раненый бык.