Записки простодушного. Жизнь в Москве

Однажды Вера Фёдоровна кивнула на одну горку: «Алмазная трубка [геологическое обозначение места, где могут быть алмазы]. Поищите. Если что-то найдёте – мне не показывать» (Понятно, она – лицо официальное, должна охранять от расхищения народное достояние). Мы вдоволь поползали по горе. Найдя прозрачный камушек, чиркаешь им по бутылке (алмаз – самый твёрдый минерал и должен резать стекло). Увы, ничего мы не нашли (точнее – я не нашёл).

На этом наши поиски сокровищ не кончились. Как-то Александр Иванович сказал, что высоко в горах он видел скалу с блестящими прожилками, похожими на золото. Вера Фёдоровна отмахнулась: «Наверняка слюда», но мы уговорили её разрешить нам съездить туда. Поехали. Вот тогда (особенно на обратном пути, на спусках), я понял, что такое горные дороги! Справа, вплотную – скала, слева, рядом – пропасть. Машина, натужно дрожа, ползёт по узкой дороге вниз. А там ещё и поворот, тоже над пропастью. Твоя жизнь – на волоске. Если на повороте откажут тормоза, машина рухнет вниз, в пропасть. Всем нутром, животом чувствуешь громадное напряжение, будто ты тащишь машину на себе. Доехали, однако, благополучно. Впрочем, однажды (в другой раз) наша машина скатилась с дороги вниз, но там был пологий травянистый склон, и мы отделались лёгким испугом.

Никакого золота мы, конечно, не нашли. Вера Фёдоровна была права: в скале – вкрапления слюды. Но мы не пожалели о поездке. Там было удивительно красивое, с ледком (в мае!), высокогорное озеро, а по берегам обрамление – масса эдельвейсов. Это первый (и единственный) раз в жизни, когда я видел эти сказочные цветы. И что бы вы думали? Беру сейчас с полки энциклопедии – «Советский энциклопедический словарь» (1990 г.) и более поздний «Российский энциклопедический словарь» (2001 г.), но в обоих утверждается, что на Кавказе этот цветок не растёт! Кто же ошибается – я или СЭС и РЭС?

Мы с удовольствием удочками ловили в нашей речке рыбу. Попадалась и форель. Однажды вверху, в горах прошли сильные дожди, и наша речка взбунтовалась. Вода стремительно прибывала, угрожая затопить наш лагерь. Стоя в холодной воде, мы вытаскивали камни и сооружали перед нашими палатками нечто вроде дамбы. Тогда всё кончилось благополучно. Но нас подстерегала другая опасность. Всё чаще мы стали испытывать зуд в теле. Нет, не тот зуд, который описывается в анекдоте. Напомню. Гусар жалуется на зуд в теле. Врач спрашивает: «А что ты чувствуешь после бани?» – «Да знаете, доктор, первый месяц ничего, а потом начинается нестерпимый зуд во всём теле». У нашего зуда была явно другая причина: мы ежедневно, и не по разу, мылись в реке. Видимо, это явление имело аллергическую природу. В чём было дело, мы так и не узнали (какие-то камни? какие-то насекомые?). Когда мы переехали на Севан, ничего подобного не было. Пока же к вечеру и за ужином мы начинали всё сильнее чесаться. Какой уж тут девичий стыд или мужское мужество! Ляжешь потом в палатку и не можешь уснуть. Бежишь к речке, обливаешься холодной водой. Лязгая зубами, забираешься в спальный мешок, и пока греешься, успеваешь уснуть. Как же завтра в маршрут, в горы идти? А утром встаёшь, как огурчик. Пушкин и здесь прав: «Сон в палатке удивительно здоров». Ну, а к вечеру снова зуд…

С нашей речки мы переехали на Севан. Там было спокойнее – ни змей, ни наводнений, ни таинственного зуда. Правда, и тут не обошлось без приключений. Наш коллектор Рустам соорудил из подручных материалов плотик и пустился на нём по озеру. А тут поднялся сильный ветер – от берега! Рустама стало уносить в открытое озеро. А ведь это – целое море! Мы мечемся по берегу, кричим: «Бросай плот! Плыви к берегу!» А он, оказывается, не умеет плавать! К счастью, ветер вынес плотик на какой-то мыс, и Рустам по берегу вернулся в лагерь.

В Ереванском аэропорту меня очень неохотно пропустили с моими вещами – в рюкзаке больше пуда камней. Ничего особенно ценного. Обсидиан – вулканическое стекло (в древности из него изготовляли наконечники стрел и копий), агаты, другие красивые камушки. Я так и не удосужился отдать их в обработку. Может, у внуков дойдут до них руки?

А в чемодане я привёз ещё одну находку – найденную в горах сброшенную кожу змеи, довольно длинную. В Москве мне сказали, что это – плохая примета, и я избавился от этого символа предательства. К сожалению, это мне мало помогло…

О вопросах мироздания, эволюции, религии

А теперь воспарим в высшие сферы.

Вы скажете: «Пусть тут ломают голову философы, естествоиспытатели. Это их хлеб, а вам, филологам, надо просто жить и честно делать своё дело». Но ведь многие люди об этом задумываются! Вот в «Анне Карениной» эти мысли, неразрешимость загадок бытия, настолько истерзали Левина, что он был на грани самоубийства. Позвольте и мне немного пофилософствовать.

Долгие годы меня вполне устраивал материализм. Довольно скоро, однако, пришло осознание того, что ведь даже клетка – мельчайший элемент живого организма – настолько сложна, что, сколько бы миллиардов, триллионов лет тёпленькая водичка не плескалась в море под ласковым солнышком, а раскалённая лава не клокотала бы в жерле огнедышащих вулканов, живой клетки не возникло бы, а тем более – живого организма, где любой орган и его функционирование – нечто невообразимо сложное.

А может быть, жизнь занесена с другой планеты? Может быть. Но тогда другой вопрос: А как она возникла там?

В студенческие годы меня поразила своей чёткостью и законченностью «триада» немецкого философа Георга Гегеля, которая в моём упрощённо-примитивном понимании выглядела примерно так: 1-я стадия мироздания – «абсолютный (мировой) дух», некие нематериализованные законы природы; 2-я стадия – отчуждение «абсолютного духа», «развёртывание» его в природу, материю, – по законам, совокупность которых предшествовала материи; 3-я стадия – возвращение «абсолютного духа» к себе: материя (человек) открывает те законы, по которым на второй стадии была «развёрнута» природа. Так, например, Ньютон сформулировал три закона механики, которым подвластно любое движение на земле и которые в виде элементов «абсолютного (мирового) духа» существовали ещё до создания мира, и по которым он строился. Точно так, как здание строится по чертежу, созданному ранее архитектором. А кто же архитектор? Бог?

Парадоксально, но факт – «чем дальше идёт наука, тем более многочисленными и убедительными становятся доказательства того, что существует творческая и всемогущая премудрость» (Вильгельм Герцель).

Материалисты пытаются спрятаться за эволюцию.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «