Дети империи

Через день ей перезвонили, и писклявый женский голос прощебетал, что трое опытных сотрудников уже вылетели в Заир. А затем побежали невыносимые недели, заполненные страхами и мучительным ожиданием чуда.

Несколько дней назад Светлане позвонил сам полковник. Его люди вернулись из Заира, отработав все версии. Им удалось выяснить, что Бернар отправился в Северное Киву, которое контролируют антиправительственные повстанцы. Куда? Зачем? Этого они узнать не сумели.

Не знала ответов на эти вопросы и Светлана.

Дмитрий остановился в отеле «Шератон», благо командировочные позволяли. Через несколько месяцев в Намибию ожидался первый в истории визит президента России, и главный редактор попросил заранее подготовить серию очерков о стране и перспективах экономического сотрудничества.

– Дима, тебе не мешало бы проветриться и сменить обстановку, – сказал Владимир Павлович. Для многих сотрудников он был суровым и строгим главредом, а для него – старшим другом и наставником, который больше четверти века назад, ещё в советские времена, учил делать первые шаги в журналистике. Они поддерживали доверительные отношения, частенько вместе обедали, играли в шахматы, бывали друг у друга дома.

Дмитрий восхищался беспредельной работоспособностью шефа. Помимо руководства большим строптивым коллективом, главред сам, без обычных в таких случаях соавторов, а вернее, литературных негров каждый год выпускал по паре книжек. И каких! Их читали все, кто желал знать, что на самом деле происходило в мире. Дмитрию импонировал и патриотизм наставника – лишённый внешнего пафоса, но несгибаемо твёрдый и цельный, основанный на глубоком знании истории, культуры, психологии своего народа, богатом личном опыте. Раннее детство Владимира Павловича опалила Великая Отечественная. В бытность репортёром он побывал в самых отдалённых уголках Союза, и везде дотошно вникал в настроения и быт людей.

С первых дней появления Дмитрия в редакции шеф стал примером для подражания, хотя поначалу отношения не складывались. Активному молодому стажёру доставались одни взыскания, и он даже подумывал сменить место работы. Но постепенно всё наладилось. Владимир Павлович заметил и оценил рвение начинающего журналиста, его интерес к работе, стремление дойти до сути, желание постоянно совершенствоваться, не останавливаться в профессиональном росте. По прошествии нескольких лет, несмотря на большую разницу в возрасте, они стали хорошими друзьями. В огромном кабинете Владимира Павловича с видом на памятник Пушкину, заполненном книжными стеллажами и сувенирами со всего света, Дмитрий всегда был своим человеком.

– Намибия – очень любопытное место, тем более там ты ещё не бывал, – продолжал главный редактор. – Попутешествуй по стране, собери материал, пообщайся с людьми. Скоро по линии наших оборонщиков ожидаются внушительные контракты. Да и в энергетике есть интересные задумки. Нам это важно, ты же понимаешь. Напиши в своём стиле – весомо, грубо, зримо. Приведи побольше разных мнений. Да, и не забудь про пляжи, они там великолепные, особенно в Уолфиш-Бей. А материалы дадим поближе к визиту.

В Виндхук Дмитрий прилетел через Франк-фурт-на-Майне. Аэропорт и сама столица африканского государства ему сразу понравились – чистые и прямые улицы, проложенные с немецкой педантичностью, аккуратные домики и лишь несколько высотных зданий в самом центре.

Дмитрий взглянул на циферблат своего стильного, винтажного «Лонжина». Стрелки показывали почти семь часов вечера. Спустившись на бесшумном лифте в холл отеля, он подошёл к портье.

– Где посоветуете провести вечер? Я впервые в этой стране.

– В нашем отеле отличные рестораны и бары. А если хочется посмотреть на здешний бомонд, отправляйтесь в клуб «Уайт элефант», – расплылся в дружелюбной улыбке бородатый индус с напомаженным пробором. – Там собираются все сливки. Даже сливки сливок. И совсем недалеко. На такси минут десять езды.

…Швейцар-намибиец приветливо распахнул дверь, и Дмитрий вошёл в клуб, наполненный ритмичной африканской музыкой. За столиками улыбались и курили загорелые, холёные европейцы, на сцене извивалась статная и чёрная как смоль танцовщица.

Когда Дмитрий подошёл к бару и заказал двойной «Чёрный лейбл», у него вдруг кольнуло в сердце. Что-то необъяснимо знакомое и щемяще приятное показалось в силуэте женщины, сидевшей спиной к стойке. Такой родной изгиб плеч, такие памятные, ниспадающие волнами рыжие волосы. Женщина почувствовала долгий, пристальный взгляд и обернулась.

«Боже, да это же Света! В самом деле. Да быть этого не может», – ударило в голову Дмитрию.

Не обращая внимания на расплескавшийся виски, он невольно залюбовался большими зелёными глазами с едва заметным азиатским разрезом, и его лицо непроизвольно осветила улыбка. Дмитрий бросился к ней.

– Светлана!

– Митя! – В её голосе он услышал неподдельную радость. – Как ты здесь оказался?

– Я в Виндхуке по заданию редакции. Ты же знаешь, после института меня взяли в газету, и я до сих пор там работаю. Сейчас уже обозревателем и спецкором. Езжу по всему миру, но здесь ещё не был. Вот уж не мог себе вообразить, что ты заберёшься в такую глушь.

Они обнялись как старые, добрые друзья и сели за соседний столик. Помедлив, он положил руку на её длинные пальцы с ухоженными ногтями. Рука не отодвинулась.

Несколько минут они молчали, глядя друг другу в глаза. Оба узнавали знакомые чёрточки. Им казалось, что они ничуть не изменились со времён бурной молодости. Только, пожалуй, этой родинки на шее раньше не было и ещё этих тонюсеньких, трогательных морщинок у глаз, отмечал про себя Дмитрий. А Светлана, заметив пробивающуюся в его вороных кудрях седину, подумала, что она очень ему к лицу.

Точно испугавшись нахлынувших воспоминаний, хозяйка «Уайт элефант» прервала молчание. Надо было с чего-нибудь начинать, и она сказала первое, что пришло на ум.

– Митя, попробуй мясо крокодила, оно нежирное, как курица, и нежное, как рыба. Требует особого подхода и умения, но наш шеф-повар его неплохо готовит. Робби, – властно окликнула она. – Крокодилий стейк для этого джентльмена.

– Обязательно попробую, раз ты советуешь, – ответил он несколько рассеянно и, потупив глаза, продолжил: – Слушай, я, конечно, понимаю, для тебя эти воспоминания тяжелы и трагичны, но всё же… Я слышал, что Николай погиб на Мадагаскаре. Как это случилось? Может, расскажешь, хотя бы в общих чертах. Мы ведь когда-то были с ним друзьями. И, главное, куда ты делась потом? Я ведь искал тебя.

– А на Патриаршие, конечно, зайти постеснялся? – задала риторический вопрос Светлана. – Мама, между прочим, до сих пор живёт в Москве.

– Ты же знаешь, Нина Петровна меня никогда не жаловала, а уж после той истории… – Дмитрий закусил губу. – Да нет, я хотел. Много раз порывался позвонить, один раз даже набрал номер, но, как только услышал её голос, повесил трубку. Ничего не смог с собой поделать. Видишь, какой я стал стеснительный?

– Да, что-то совсем на тебя не похоже, – притворно озабоченно покачала головой Светлана. – А ведь мама полностью в курсе. Она и здесь была. Приезжает каждый год.

– А чего не переедет насовсем, что-то не устраивает? – поинтересовался Дмитрий.

– Отчего ж, всё устраивает, – пожала плечами Светлана. – Что тут может не нравиться? Яркое солнце, большая вилла, куча слуг… Но только вот побудет месячишко и засобирается. Надо, говорит, и честь знать, пора возвращаться домой. И я сколько раз уговаривала, и Бернар пробовал – всё без толку.

– И всё-таки, скажи, что стряслось с Николаем на Мадагаскаре? – попытался вновь навести на интересовавшую тему Дмитрий, услышав имя южноафриканского мужа. – Знакомые в МИДе разное болтали.

– Нет-нет, сейчас о Коле ничего не расскажу, – поникнув, едва слышно пробормотала она и несмело, просительно посмотрела в глаза. – Мне нужна твоя помощь, Митя. Понимаешь, я, видимо, приношу несчастья мужчинам, которые меня любят. Вот и мой второй муж, Бернар, попал в какую-то беду. Полетел в Киншасу и пропал. Я знаю только, что у него были дела с ливанцем по имени Абубакар. Он занимается в Конго драгоценными камнями. Ты ведь всегда был сильный и добрый. Вызволи Бернара или хотя бы найди его следы. Ты ведь можешь. Ну, пожалуйста, Митенька…