Страница 6 из 9
– Но какое все это имеет отношение к духовной жизни христианина?
– А разве верующие живут в каком-то ином мире? Разве нас, современных христиан, не захлестнуло море знаков, за которыми нет значительного?
Недавно я выбежал в испуге из большого православного магазина в Москве. Повторилась паника супермаркета. Много! Очень много! Это хорошо и радостно, что издано столько книг, что доступны издания на разных языках, но как нам с этим справиться? Как пережить доступность и изобилие святынь, золото храмов и роскошь иконостасов? Нет ли здесь постмодернистской диспропорции между знаком и значительным?
После очередного книжного приступа доктор приказал слугам Дон Кихота заложить кирпичами дверь в библиотеку. Когда «доблестный рыцарь» пришел в себя, он по привычке стал искать заветную комнату с книгами. Вместо двери – гладкая стена, оклеенная свежими обоями.
– Где вход?
– Куда?
– В библиотеку.
– Какая библиотека? Не было тут никакой библиотеки. Придумали тоже!
Надо ли и нам сжигать библиотеки и раздать церковные богатства нищим? Это исключительная мера, тем более что у нее есть авторские права. Некто Иуда Симонов Искариот, человек гибкого ума и нерастраченных талантов, был возмущен поступком бедной женщины, выплеснувшей целый алавастр драгоценного мира на ноги Спасителя.
– Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? (Ин. 12: 5).
Полезное и рационально обоснованное предложение. Но Христос принял сторону женщины, оправдал ее правоту. Никакой постмодернизм, никакое обнищавшее героизмом время не отберет у человека право на широкий и бескорыстный жест, который идет от избытка сердца. Был бы этот избыток! Оскудевшую современность не спасешь заколачиванием библиотек. Надо давать место поступку, подвигу и героизму, даже в малом, даже в обыденном, не боясь насмешек и желчной иронии. А потому в романтике Дон Кихота больше правды, чем в рационализме Иуды.
Как рождается взгляд?
Анна Андреевна Ахматова была настоящей дамой. Ее мнение ценили, перед ее взором трепетали. Однако была дама, которой смущалась сама Ахматова. По возрасту она бы годилась Анне Андреевне в бабушки, если бы не одно затруднение: дама была статуей. «Девушка с кувшином» – это фонтан в Екатерининском парке Царского Села. Невероятной красоты образ, который завораживал питерскую поэтессу:
И девушка, и кувшин были старше Ахматовой, но гораздо младше Пушкина, однако именно Александр Сергеевич был первым певцом и пророком волшебного фонтана. У него есть знаменитое стихотворение «Царскосельская статуя»:
Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила. Дева печальна сидит, праздный держа черепок. Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой; Дева, под вечной струей, вечно печальна сидит.
И не важно, что скульптор изобразил сюжет басни Лафонтена, и кувшин был не с водой, а с молоком. То, что увидел Пушкин, – правда, с которой никто не станет спорить. Хотя нашелся один талантливый юноша, который через много лет «осадил» гения:
Озорника звали Алексей Константинович Толстой. Известный поэт и юморист. Но здесь я вспоминаю всех этих замечательных людей не для того, чтобы освежить славные страницы русской культуры. Мне интересно, как по-разному могут видеть люди одну и ту же картину, один и тот же образ. Кто из них прав, а кто заблуждается?
Оба правы. Каждый по-своему. У статуи есть автор, талантливый русский скульптор, есть инженер, который провел воду, используя законы гидравлики, есть художник, который грамотно и умело организовал ландшафт, и все это вместе производит волшебное впечатление, так волновавшее воображение поэтов.
Люди помнят Пушкина и Ахматову, но мало кто вспомнит имя автора фонтана. Почему? Потому что поэты – пророки универсальной духовности. У них есть дар видеть мир не так, как видят его обычные люди, и мы интуитивно понимаем, что их взгляд не более точен, а более правдив. В нем больше правды, чем во всех диссертациях ученых, что вовсе эти диссертации не перечеркивает.
Поэты – виртуозы сотворения знака, самые искусные мастера означивания. Так свой труд и служение определял, например, Александр Блок:
Значительное должно быть означено, в данном случае – обрести имя. Поэты одарены способностью видеть значительное, проговаривать его, давать ему имена, обращать в пластичный и запоминающийся образ. Если бы Пушкин не научил нас видеть царскосельскую статую, мало кто заметил бы ее красоту.
Как мы смотрим? Как мы видим? Перед нами всего лишь система трубок и выполненный в соответствии с чертежом и технологией оплаченный заказ? Очень важная и опасная прибавка – «всего лишь».
Как возможно кощунство?
В самом начале девяностых годов я с удивлением слушал, как взрослые обсуждали необходимость прекратить подачу газа к Вечному огню. Каждый год мы ходили к памятнику всей школой и приносили наши скромные букетики тюльпанов. Краснели знамена, говорились речи, и мой дедушка в орденах очень красиво и мудро молчал, опустив голову. И тут решили потушить. Потому что это не рационально – расходовать газ безо всякой пользы. Правда, спорили вяло. Даже защитники были тогда страшно растеряны.
Спустя десятилетия спорили уже покрепче, обсуждая поступок подростков, жаривших на Вечном огне сосиски. В чем проблема? Ведь это всего лишь огонь, грамотно и рационально организованная газовая горелка, а дети проголодались. Что может быть священнее ребенка? И тогда прозвучало слово «кощунство».
В январе 201 7 года в Киргизии разбился самолет. Погибли более тридцати человек, большинство из них люди, которые жили недалеко от аэродрома в дачном поселке. На дома беспечно спящих людей рано утром упала огромная грузовая машина. Погибли дети, женщины, простые мирные люди. Президент объявил день национального траура. Горожане начали собирать для семей пострадавших вещи, продукты, одежду.
В эти дни преподаватель столичного университета написала на своей страничке в социальной сети, что удивляться и сильно расстраиваться по этому поводу не следует. Это всего лишь один из моментов естественного отбора. Идет чистка нации, ведь самолет упал как раз на тот поселок, где жили «понаехавшие» из неспокойных южных районов Киргизии мигранты.
За эту публикацию преподавательницу не только уволили из университета, но и возбудили уголовное дело. Людей возмутил такой неприкрытый цинизм. Девушку обвинили в кощунстве.
А что такого особенного сказала киргизская преподавательница? Она сослалась на естественный отбор. Не этому ли учит школа, не концепция ли дарвинизма доминирует в естественнонаучном мировоззрении вот уже более века? Так почему мы осуждаем человека, который был просто последовательным в своем мировоззрении? Что такое кощунство, почему оно вызывает у нас такой эмоциональный протест?
Этой темы не любят касаться люди нерелигиозные. В самой сердцевине нашей духовной жизни лежит интуиция святыни. Сейчас я говорю не о религии, а о сфере универсальной духовности, об области подлинно человеческого.
Об этом опыте универсальной духовности верующим людям тоже полезно помнить. Мы не любим, мы бурно протестуем, когда кто-то позволяет себе кощунство и оскорбление в адрес наших религиозных святынь, но, если быть до конца честным, сами христиане не часто проявляют уважение к чувствам людей «из внешних».