Деформация

— Я понял, подберу тебе самых лучших, скоро вернусь, — Арс кивнул и ушёл в обратном направлении.

Из дома выскочила Эрика, нервно вышагивая рядом со входом и что-то бормоча себе под нос. Тайлер подошёл ближе и долго рассматривал девицу, оказавшуюся так похожей на брата. Она остановилась, будто почувствовала его взгляд.

— Чё надо, блондинчик? — Эрика не сводил с него глаз.

— Ты нервная, не хочешь покурить? — Тайлер вытащил трубку и повертел её пальцами.

— Ну, давай, — она уселась на крыльцо ближайшего подъезда, тарабаня ботинками по асфальту.

— Держи, — Тайлер протянул ей короткую самокрутку и поднёс огонёк горелки.

— Сам-то трубку курить будешь, — она глубоко затянулась, облокачиваясь на ещё прохладную стену.

— Да, — Тайлер выдохнул облачко дыма и, усевшись поудобнее, подождал, когда глаза Эрики закроются из-за внезапной дрёмы.

Над Риверкостом расползаются тучи, они висят очень низко и цвет почти чёрный. Неба не видно, даже невозможно понять, какое сейчас время суток. Эрика бродит рядом с домом, дожидаясь, пока мама отведёт её на пляж, они очень часто ходят туда. Улица серая, даже лица людей сливаются с цветом домов. Мама выходит — сегодня она выглядит очень странно — её медовые, тёмно-жёлтые глаза смотрят в пустоту. Эрика огляделась — на улице ничего не происходило.

— Мама, куда смотришь?

— А, доченька, н-никуда, пойдём, — она быстро глянула на Эрику и взяла её за руку.

За ними неприметной тенью снова идёт брат. Его силуэт подёргивается и растекается в разные стороны. Эрика много раз говорила маме, что Ник никуда не уехал, остался здесь, просто скрывается, потому что превратился в монстра. Она кивает, когда Эрика снова напоминает про него.

— Доченька, он всегда здесь, да, я же знаю. Мы не сможем быть рядом пока. Я хочу, чтобы мы были вместе.

Мама ведёт за руку по улице, уходящей в сторону пляжа. Асфальт с треском разрывается под ногами, а за спиной она слышит смех брата. Это он сказал маме идти не к воде, а к обрыву. Эрика упирается ногами, но мама не слушает её воплей и тащит за собой. Начинается ливень. Капли дождя почему-то не прозрачные, а бурые, они стекают по лицу и рукам, расползаются по земле, будто змеи. Море с вершины обрыва кажется чудовищем, раскидывающим свои огромные лапы, чтобы добраться до них.

— Мама? — Эрика поднимает взгляд, но у матери лицо бледное и безжизненное, она будто выцвела и стала похожа на лист бумаги. — Не надо.

Эрика знает, что от них хочет брат. Это из-за него мама сошла с ума, а отец не любит её. Это из-за него мама постоянно плачет и кричит, а сейчас он хочет, чтобы мама убила Эрику, чтобы спрыгнула прямо вниз, в пасть чудовищного, холодного моря. Она оглядывается — чёрная тень дёргается, растворяясь в воздухе, деревья за спиной качаются под натиском ветра, пригибают ветви до земли. Мама наклоняется и берёт её на руки. Эрике кажется, что от неё пахнет сыростью.

Где-то вдалеке звучит голос папы, но мама его не слышит. Лицо брата возникает за спиной мамы, оно страшное — покрыто чёрными пятнами и царапинами, его глаза пустые, в них нет зрачков. Мама задерживает дыхание, будто прислушивается к голосу в собственной голове и прыгает.

Небо перевернулось. Заискрившись цветными всполохами по лицу ударила ледяная вода. Эрика почувствовала, что руки мамы больше не приживают её, а ноги не чувствуют опоры. Она двинула руками, но чёрная пасть чудовищного моря уже схватила её и несла куда-то вниз, в непроглядную тьму. А потом она оказалась на берегу — папа шептал ей успокаивающие слова, держа на руках и убирая налипшие на лицо волосы.

Но внутри растекалось что-то страшное и чёрное, будто море впустило в неё какое-то древнее животное. Чувства, которым Эрика не могла дать названия расползлись в её маленькой голове, но мир вокруг будто заволакивало чёрной тряпкой. Это всё из-за него. Мамы рядом нет, он убил её.

— Это всё он! — Эрика заплакала, перевернувшись, уткнулась в куртку папы лицом. — Из-за него мама…

— Тише-тише, — папа погладил по волосам, но внутри всё клокотало от страха и обиды… Внутри всё затягивалось чернотой, страшной, как море, она уносила Эрику всё глубже, заставляя ловить ртом воздух и сжиматься в комок.

Тайлер шумно втянул в себя воздух, почувствовав, как горит лицо, а кто-то трясёт его за плечи. Мозг будто не желал возвращаться из мутной чёрной пустоты, которая утягивала сознание маленькой Эрики. Арс пытался его поднять, но Тайлер только неопределённо мотнул головой — сказать что-то сил не было. Он краем глаза нашёл лежащую на крыльце Эрику и, кажется, она была без сознания.

— Это я её, — лицо Арса расплывалось, но он уже видел его более чётко. — Что-то было не так, ты стал дышать прерывисто, сам себе пальцы чуть не переломал.

— О, чёрт, — Тайлер, наконец, смог вдохнуть нормально и прокашлялся. — Её воспоминания, будто кошмарный сон — искажённые. Сумасшедшая. И мать её такая же…

— Опасно шариться в головах у психов, — Арс протянул руку, помогая встать и поднял бессознательную Эрику.

— Хорошо, что ничего подобного не было с Ником, — голова гудела и Тайлер двинулся ко входу в дом, придерживаясь за стену.

— Тебе бы отдохнуть, — Арс покачал головой, искоса наблюдая за пошатывающейся походкой.

— Чуть было не остался там, сука, — Тайлер тряхнул головой, сбрасывая морок безумных воспоминаний, разукрашенных разросшимся за годы безумием Эрики.

Он ввалился в зал, куда вернулись Эван и Ричард. Старикашка Леон тоже оказался на месте. Тайлер облокотился на стол, всё ещё тяжело дыша. Ричард обернулся и, увидев на руках у здоровяка Арса Эрику, удивлённо поднял бровь.

— С ней всё в порядке. Без сознания, — Тайлер махнул рукой. — Вот что, — он посмотрел на Ричарда, — она больна и опасна, ты знаешь? Твоя дочь винит в смерти матери Ника, она его ненавидит. Почему ты…

— Что? — Ричард поднялся. — Что я мог сделать? После самоубийства Мари я бежал из города. Я хотел её уберечь.

— Хорош папаша, — Тайлер сплюнул в сторону. — Ты, наверное, сделал всё, что мог? — он покачал головой.

— Да что ты можешь знать, — Ричард напрягся, поднимаясь со стула.

— Попридержи коней, Ричи, — в разговор вмешался Леон. — Он в чём-то прав. Но у Эрики есть несомненно хорошее качество — она бесстрашная, думаю, если она соберёт отряд и пойдёт к базе в числе первых, то шансы на прорыв увеличатся.

— Хочешь, чтобы я ещё и дочерью пожертвовал? — Ричард отодвинулся от стола и стал нарезать круги по залу.

— Не пожертвуешь, — Тайлер качнул головой. — Мои люди идут первыми, потом мятежники и трейсеры. Сами распределите оружие и группы, — он ткнул пальцем в карту. — Вот здесь, по периметру, кроме стороны, что выходит к воде я выставлю разведчиков, к каждому из них при подходе присоединиться большая группа на машине. Они найдут друг друга с помощью сигналов зеркалами. Мы начнём наступление так, чтобы прорваться через ограждения.

— А их системы наблюдения? Думаешь, они не заметят вас? — Эван наблюдал за пальцем Тайлера, скользящим по карте.

— Заметят, конечно, для того мы и нужны. Я не знаю, сколько сейчас на базе Надзирателей и какие у них средства внешней защиты, но мы готовы принять первый удар на себя и отвлечь их, тогда дело будет за вами, — Тайлер уже отдышался, но садиться за стол не хотелось.

— Были бы рации, хотя бы парочка, — цокнул Эван, — можно было бы контролировать наступление по времени и ситуации.

— Ориентируйся так, — Тайлер отошёл от стола. — Я с первой группой уеду сегодня. Завтра, не позже четырёх часов дня остальные харриеры будут на месте. Мы начнём штурм пока светло. Остальным придётся хорошенько пожариться на солнце. Если Эрика захочет, может брать с собой небольшую группу и ехать с нами, — Тайлер закончил, оглядев собеседников.

— Согласен, — Эван кивнул.

— Я, — Ричард ненадолго задумался, — тоже согласен. Но жертвовать своими людьми просто так не намерен, они пойду последними. Трейсеров больше и они лучше вооружены, — он перевёл взгляд на Эвана.