Деформация

— Отлично. Давно хотел покурить, — Ник разобрался с набором и, усевшись на пол напротив ящика, задумчиво потянул его рукой на себя, затягиваясь горьким дымом. — Стоит ли?

Рукой он уже тянулся внутрь, загребая маленькие архивы целой горстью. Высыпал на пол.

«Вторая Мировая Война», «Ядерные испытания», «Терроризм» и ещё с десяток разных надписей были выведены на миниатюрных картах памяти. Ник поднимал устройства с названиями ближе к глазам. Тот, кто чиркал их наспех, не очень хорошо знал шифр. Он шумно выдохнул, вставляя первое устройство в разъем.

Ник просматривал архивы один за одним, внимательно и не отвлекался даже на падающий на пол пепел. Он смотрел в мерцающий монитор, смотрел неотрывно, почти не дыша и не моргая. Свет в комнате стал тусклее, вокруг Ника воцарились искусственные сумерки и лишь свет экрана бегал вспышками по его лицу, а в глазах отражались люди с оружием, танки и самолёты, куски человеческой плоти, подорванные гранатами. Он смотрел, как тысячи людей падают в ямы — их безымянные могилы.

Поднимались, отражаясь в его зрачках огромные грибы атомных взрывов, сносило ударными волнами деревья и города, горели заживо люди. Они бежали в слезах от рушащихся зданий, неслись куда, глаза глядят — только подальше от грохота падающих самолетов и осколков. Его глаза затягивались черными тучами гари и смога, в них пылали пожары тысяч гектаров леса, расплывались чёрными лужами тонны нефти, обезображивая поверхность океана. Ник не мог понять, сколько так прошло времени, но голова уже звенела, и он нащупал на панели экрана кнопку выключения. Хотелось разбить монитор, легонько толкнув его рукой, но он только отключил экран и завалился на спину, закрывая глаза.

— Люди всегда были одинаковыми, — произнёс он в тишину кабинета. — Ничего меняется. Вот он, прекрасный мир прошлого.

Находиться на одном месте было невыносимо и, прихватив с собой уже очень плотную стопку бумаги, сшитую тонким жгутом, он вышел из кабинета, чтобы ещё раз пройти по базе и обновить записи. В некоторых блоках Ник ещё не успел побывать, и Морис ещё не выдал ему очень много информации, всё время ходя вокруг да около. Он решил спуститься к лабораториям и камерам — туда Ник ходил только один раз и ничего не успел записать. Его передёрнуло — нет, туда он ходил ещё один раз — когда Морис заставил его прийти к отряду. Прикладывая ладонь к пропускной системе и проводя карточной по приборам, он не спеша шёл по коридорам, освещенным холодными лампами. Толкнув двойные двери в лабораторный отсек, он сделал свет ярче, чтобы лучше разглядеть расположения аппаратов и схему всего помещения.

— Ник?!

Из-за толстой стеклянной двери послышался приглушённый голос. Он увидел Сэм, подошедшую ближе.

— Что происходит? Что случилось тогда, ответь, — она металась из стороны в сторону, пытаясь привлечь его внимание. За её спиной крестив руки на груди стоял Алекс. — Тебя заставили да?! Тебя пытают?!

Ник разглядел в дальнем углу внимательно наблюдающую за ним Хелену и Уолтера, который сидел на кушетке, поджав к себе ноги.

— Скажи, что это дурной сон, — голос Саманты дрогнул и Ник решился посмотреть ей в глаза.

— Это не сон. Это моё решение, — сказал он чётко и медленно.

Сэм проглотила слова и ошарашенно уставилась на него. Ник не был уверен в том, что за ним не наблюдают сейчас — камера наблюдения находилась на месте, изредка поворачиваясь на креплении. На том видео не было звука, но рисковать их жизнями сейчас нельзя. Пусть уж лучше думают, что он и вправду предал их.

— Этого не может быть! — Саманта ударила кулаком по стеклу и датчики по бокам дверей предупреждающе пискнули. Она отошла.

Ник ничего не ответил, встретившись взглядом с Алексом и Хеленой он развернулся, поспешно покидая лабораторию — зарисовки можно попробовать сделать по памяти. Голос Сэм стих за дверями пустующего сегодня блока. Ник обошел несколько этажей в поисках Мориса и спустился в просторный ангар, служивший также доком для единственного корабля «Прайма» и пары десятков лодок. Ворота удерживали вколоченные в скалы огромные крепления. Открываясь наружу ворота выпускали корабль на остров. Закрываясь, они плотно примыкали к крыше над оборудованной под док бухтой. В десятке метров от входа в ангар, слева, высились ещё одни ворота — выходящие на дорогу. Оттуда выезжали на точки фургоны мобильных баз. Здесь же находилось топливо — большие топливные хранилища, плотно закрывались люками, почти выравненные с полом. Ник очень тщательно срисовывал детали конструкций, механизмы работы ворот и коды их открытия — это могло пригодиться.

Терпение заканчивалось, но Ник боролся со своими мыслями, делая вид, что смирился с судьбой. Подмывало просто устроить на базе пожар или, пробравшись к запасам оружия, подорвать важные блоки, но Морис ясно дал понять, что это ничего не изменит. Нужно узнать больше — настолько много, что решение обязательно найдётся. Он здесь, внутри «Прайма» и Морис считает, что Ник сдался, встал на его сторону, давая больше свободы действий. Придётся ждать. Снова.

***

Морис устроился в большом кресле и, выключив планшет с надоевшей своими звонками Сандрой, бережно перебирал папки с распечатанными записями, результатами исследований и данными о модифицированных подопечных. Всё в одном экземпляре — он слишком боялся, что его драгоценные знания могут попасть не в те руки. Ещё кое-какие данные хранились на главном компьютере, но Морис постоянно думал о том, что они защищены ненадёжно, постоянно менял пароли и шифры.

Сандра и Совет Забвения были уверены, что Морис полностью им подчиняется и лишь иногда совершает ошибки, но списывали это на пошатнувшееся здоровье. Но ни Сандра, ни остальные не знали, что препарат для подавления воли давно испытан на их «докладчиках» и остров знает лишь то, что выгодно самому Морису. Решение свернуть все проекты и остановить деятельность «Прайма» на Побережье задевало его до глубины души, ведь он отдал проекту столько лет, а исследованиям генома вообще всю жизнь. Последние несколько месяцев пришлось потрудиться — после новости о ликвидации, Морис спешно уничтожил копии всех данных, применил свой препарат на учёных, работавших с вакциной долголетия, собрал все данные о подопечных, утаив часть документов от Совета. Это не могло закончиться просто так.

Военные за границами карантина в дела Мориса не лезли, скупая вакцину долголетия и химикаты для оружия и выполняя единственное условие сотрудничества — никого из карантинной зоны не выпускать. Морис отдавал сотрудничающим с ним правительствам часть разработок, и они были только рады следить за развитием исследования. Впрочем, они не знали, что люди с Побережья вполне здоровые и здравомыслящие, считая, что эксперименты ведутся на условных «овощах». Теперь же, когда Совет и Сандра давили сильнее, Морису ничего не оставалось кроме попытки спасти хотя бы исследования генных модификаций.

Морис перебрал досье всех известных ему подопечных, по очереди открывая и просматривая краткую информацию о способностях и отклонениях. Он покачал головой — есть среди них экземпляры и получше Ника, во всяком случае более эрудированные и обладающие лидерскими качествами, но вот загвоздка — у некоторых из них слишком неуправляемая воля, и Морис не мог бы ручаться, что вещество подействует и на них, заставляя работать на него. Ни Ника, как оказалось, вещество воздействует и поможет его контролировать в случае чего.

В дверь коротко постучали.

— Да, — ответил Морис, не поднимая головы.

— Мы обнаружили нарушителей недалеко от базы, на месте одного из наших постов, — в кабинет заглянул разведчик.

— Сколько?

— Две женщины, подросток и молодой харриер. Убрать? Там сейчас находится наша группа.

— Нет, — Морис поднял взгляд. — Есть фотографии?

— Да, — разведчик удивился, но показал расплывчатые фотографии, сделанные издалека. Какие-то время назад Морис приказал фиксировать всех, кто подходит близко к базе, чтобы узнать о приближении Ника.