Деформация

«Не ври себе. От себя не убежишь. Выпусти меня наружу раз и навсегда. Зачем тебе меняться и сдерживаться?» — голос прозвучал тягуче, совсем рядом. «Тебе же так нравится это делать. Нам же весело. Выпусти меня, и ты будешь наслаждаться этим всегда. Никаких сожалений. Никакой боли. Ничего».

— Заткнись! — Ник прерывисто дышит, чувствуя, как давит тьма и холодящий ужас, как сжимается вокруг него пространство, оставляя наедине с самим собой — с копией, которая смеётся. «От себя не убежишь», — Да сдохни ты! — орёт во всё горло Ник и его ослепляет свет ламп лаборатории.

Ник шумно и резко вдохнул воздух, рефлекторно дёргаясь и пытаясь подняться. Что-то держало за руки, и он бессильно опустился обратно на твёрдую поверхность… Стола? Потолок с яркими лампами качался, очертания предметов расплывались. Ник почувствовал пронизывающий до самых костей холод и его передёрнуло. Он часто дышал, стараясь сфокусироваться хотя-бы на чём-то, переводил взгляд, но зрение отказывало, и мутная пелена застилала глаза.

Несколько мгновений спустя над ним навис Фрауд — на его круглом лице едва различалась улыбка. Ник почувствовал, что в область сгиба локтя что-то кольнуло и очертания предметов постепенно начали восстанавливаться. Фрауд отошёл от стола и молча расхаживал по лаборатории, изредка что-то бормоча себе под нос. Он вернулся к Нику, и снова заглянул в глаза.

— Ну, как себя чувствуешь? — голос Фрауда звучал как будто со дна глубокого колодца.

— С-сука… — на большее у Ника не хватило сил, и он закрыл глаза. В горле пересохло, а холодный, кажется, металлический стол неприятно морозил спину.

— О, ну раз ругаешься, значит, уже лучше, — Фрауд хохотнул и что-то подвинул к столу.

Ник приоткрыл глаза — Фрауд уселся на высокий стул и разглядывал его, улыбаясь, как идиот.

— Что ты сделал? — говорить всё ещё было тяжело и голос сорвался на хрип.

— Я так ждал, что ты спросишь, — как-то по-детски хихикнул тот. — Хотелось узнать, какова природа твоих отклонений, вот я и посмотрел, так сказать, немного заглянул в подсознание. Прям-таки борьба добра и зла.

— Хрень какая, — Ник дёрнул руками, и, наконец, разглядел, что они пристёгнуты ремнями.

— Погоди, я сниму с твоей головы датчики, потом продолжим, — Фрауд крякнул и грузно слез со стула.

Нику было не видно, что делает Фрауд у изголовья, но почувствовал, как тот что-то отцепляет от его головы, в некоторых местах кожа неприятно зачесалась. Он бегло осмотрел лабораторию — над столом горели шесть ярких ламп, из-за которых почти не видно было остальной потолок. Справа от стола метрах в двух, стояли приборы с мониторами, поставленные на передвижные полки, слева высились металлические шкафы со стеклянными дверцами, за которыми плотными рядами стояли различные колбы и баночки. Ник поморщился — нечто похожее он постоянно видел в кабинете у Генри, только вот медик из Палладиума не накачивал его какой-то дрянью.

Воспоминание растворившегося кошмара на мгновение вернулось: «Ты ещё помнишь Мэтта?» — свой-чужой голос мелькнул в голове. Ник и вправду не вспоминал о Мэтте с того самого дня, когда сжёг тело. Хороший был мальчишка, он мог бы стать тем, кто научил бы Ника чуть лучше понимать людей, а может, и проявлять свои эмоции как-то иначе. Наверное, вспоминать Мэтта не хотелось, потому что он стал живым, точнее мёртвым доказательством того, что Ник так и не смог стать тем, на кого можно положиться. Фрауд прервал размышления, снова водрузившись на стул.

— Тебе разве не интересно, что так влияло на тебя все эти годы? — Фрауд достал из нагрудного кармана белого халата круглые очки, и протерев, цепляя на нос.

— Нет, — коротко ответил Ник, поворачивая к нему голову. — Какая сейчас разница?

— Ну-ну, я иногда забываю, что ты же ничегошеньки не знаешь про себя, — он вздохнул, — да и не только.

— Если я был вам так нужен, почему не сделали этого всего раньше? — сознание окончательно прояснялось и в голове начали появляться вопросы.

— О, это не ко мне, — Фрауд махнул рукой, — Морис очень скоро с тобой свяжется. Я всего лишь учёный.

— А я ценный образец? — хмыкнул Ник.

— Не то что бы, — Фрауд качнул головой, — были и ценнее, но на данный момент ты самый подходящий. Ты знаешь, за вами так интересно было наблюдать все эти годы, жаль, что проект придётся свернуть так спешно, — Фрауд тяжело вздохнул. — Сейчас я кое-какие измерения сделаю и пока тебя отпущу.

Фрауд снова стёк со стула и пошарпал к широкому белому столу у противоположной стены. Его слова сбивали с толку, картинка в голове не складывалась, вопросы просились наружу сами собой.

— Какой ещё проект? — он напрягся, чтобы вопрос прозвучал громче.

— Некогда мне рассказывать, — учёный подкатил к столу высокую тележку с прибором и протянул к груди Ника несколько проводов с присосками на концах, и взял в руки странное устройство. — Только быстренько проверю сердце и всё.

Ник дёрнулся, когда на грудь капнуло что-то вязкое и прозрачное, а Фрауд скользнул устройством по коже.

— Это не больно, — усмехнулся Фрауд, — старая развалина ещё работает, — он кивнул на аппарат.

— О каких других образцах ты говоришь, ни хрена не понимаю, — Ник немного расслабился, осознав, что боли он и правду не чувствует.

— Ох, если бы всё тогда не случилось, родился бы ты под нашим присмотром и всё было бы по-другому, — Фрауд тяжело вздохнул, всматриваясь в монитор, на котором отобразилось сердце Ника, отбивающее удары.

— Не понимаю, что ты несёшь, — в голове всё перемешалось, а веки стали тяжелеть.

— Тебе всё расскажет Морис, у меня полно дел, — Фрауд отцепил от груди датчики и отошёл от стола.

Рядом с входной дверью висело устройство доступа и, приложив ладонь, учёный открыл. Она отъехала в сторону и в лабораторию вошли двое мужчин в белых костюмах и масках на лицах. Фрауд что-то быстро им объяснил и вернулся обратно.

— Сейчас поспишь, потом всё остальное, — его голос становился тише.

Люди в белом переложили его на какую-то каталку и повезли по коридору, глаза закрывались и вскоре свет попеременно появляющихся на потолке ламп, погас. Он проснулся уже в знакомой белой комнате, только теперь кроме высокой кушетки в ней оказался ещё и большой монитор, стоящий на поставке — от него тянулся толстый провод, уходя куда-то в стену. Ник приподнялся на локтях, а затем сел.

— Козлина, — он размял шею рукой, — нёс какую-то хрень.

— Ник, — монитор включился и на экране возникло лицо Мориса. Его непроницаемые голубые глаза смотрели прямо на Ника. — Я не хочу быть твоим врагом. Всё, что ты скажешь, я услышу. Если ты не будешь проявлять агрессию мы сможем встретиться лично.

— А если буду проявлять? — Ник упёрся локтями на ноги и немного наклонился к монитору, — снова обколете меня своей наркотой?

— Это не наркотики, а лекарства, — Морис немного нахмурился. — Я хочу сотрудничать и если ты сможешь вести себя нормально, то больше не придётся находиться в изоляторе.

— Сотрудничать? Да ты чокнутый, — Ник усмехнулся, — для начала объясни, что вообще за херня творится.

— Хорошо. Расскажу коротко. Если ответ тебе будет понятен, и ты выразишь согласие на дальнейший диалог, я выпущу тебя из изолятора и скажу, куда идти, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.

— Где мой отряд, — Ник махнул рукой перед экраном, хотя не был уверен, что Морис не только слышит, но и видит его. — Где Хизер? Сначала ответь на это.

— Где твоя напарница я не знаю, её здесь нет. Члены твоего отряда живы и, если ты будешь сотрудничать, с ними ничего не случится, — Морис ответил быстро, не замешкавшись ни на секунду.

— Шантажист хренов, — Ник дёрнул уголком рта. — Твой учёный говорил что-то о проекте, и о том, что я мог родиться здесь. Где это «здесь» и о чём о вообще?

— В общих чертах, — Морис на секунду задумался, — наши интересы несколько расходились с интересами стран, правительства которых знали о сети «Прайма», но к тому времени мы успели разработать вакцину, продлевающую жизнь и замедляющую старение, поэтому ваши выжившие так долго живут.