Деформация

— Папа, я стану самым лучшим, и я буду вам во всем помогать, я обещаю…

Глава 22

— Мудила Джейсон, — Ник разлепил глаза и нашёл взглядом уставшего Тайлера.

— А кто это? — Тайлер зевнул, под его глазами проступили тёмные круги.

— Мой капитан, начальник Палладиума. Теперь уже бывший… Мой отец был ему чем-то обязан, — бормотал Ник, присаживаясь и осматривая задетую пулей ногу.

— Можешь не рассказывать дальше, я всё видел, — Тайлер завалился на пол. — Я вернусь в Мартир вечером.

— Что? — Ник достал из сумки кусок ткани и обмотал голень.

— Ты знаешь, у меня в этом мире никого кроме Оскара не осталось. Я не видел его несколько лет, хочу поговорить с ним.

— Не думаешь, что в одиночку это опасно? — Ник снова улёгся на спину и повернул к Тайлеру голову.

— Опасно, — он кивнул, не смотря на него. — Но как ты говоришь — это важно. Я вернусь, обещаю. Догоню вас в Тридцать четвёртой… В этой резервации нельзя оставаться надолго, фон высокий, так что, будьте осторожны.

— Откуда радиация? — Ник приподнял бровь, он считал, что радиационную пустыню они обогнули.

— Взорвалась какая-то атомная электростанция, в нашей местности их было понатыкано много. Ну, этим и не повезло — остались жить там. В общем… Счётчик есть у тебя?

— Есть, — кивнул Ник. — Я подожду тебя три дня, если не приедешь, то мы поедем дальше. Но ты не обязан возвращаться, если что.

— У меня свои мотивы, — Тайлер усмехнулся. — Всё, спать…

Закатное солнце над бывшими полями разливалось красными всполохами, медленно уползая за горизонт. Горячий, нагретый за день воздух плавился, делая солнце расплывчатым и жутковатым. Спускались сумерки и далеко на востоке загорались первые звёзды. С фермы не просматривалось море — его закрывали холмы, покрытые жухлой травой и мелким кустарников. Прожаренный на солнце, усталый дом скрипел каждой доской, когда Ник вышел на порог, наблюдая за сборами Тайлера. Он пошарил руками по карманам штанов, но ни табака, ни самокруток не осталось. Ник перепрыгнул три невысокие ступеньки оказываясь рядом с мотоциклами.

— Ты уверен, что всё пройдёт как надо?

— Если я не вернусь, — Тайлер замолчал и задумался, поворачиваясь к Нику лицом. — Буду надеяться, что ничего не случится.

— Не умирай там, братец, — Ник улыбнулся, протягивая руку Тайлеру, уже садящемуся на мотоцикл.

— Меня убить ещё надо постараться, — Тайлер хохотнул, отвечая на рукопожатие и, кивнув, завёл мотоцикл.

Мотор заурчал, разнося по полю громкий звук. Тайлер развернулся и махнул рукой на прощание. Ник долго наблюдал за удаляющейся фигурой и поднятыми клубами дорожной пыли. Когда плавно опустились сумерки, а солнце исчезло, он вернулся в дом. Хизер, кажется, только проснулась и неторопливо перебирала рюкзак.

— Тайлер уехал в Мартир, — сообщил он, хотя, Хизер, скорее всего, всё прекрасно слышала.

— Он вернётся? — она подняла на Ника взгляд.

— Надеюсь. Нам нужно двигаться дальше. Тут не очень далеко, но и топлива осталось немного.

— То, что отмечено на карте номером тридцать четыре — резервация? — Хизер уже собрала вещи и протянула Нику рюкзак.

— Да, мы подождём его там, может, сможем найти бензин, — Ник перехватил рюкзак и направился к выходу.

***

Прохладный ветер приятно шумел в ушах и развивал отросшие на макушке волосы. Тайлер смотрел прямо, стараясь разглядеть дорогу в тусклом свете фары. Чтобы глаза не слезились, он натянул тёмные очки — видеть дорогу стало ещё трудней, но вскоре на небо выползла луна, освещая путь и подкрашивая всё в синие оттенки. Плана, как пробраться в Мартир незаметно, а тем более найти брата у Тайлера не было. Но поговорить нужно — может, всё-таки, Оскар согласится вернуться домой. Мерное гудение двигателя и более-менее ровная дорога погружали в собственные воспоминания. Тайлер так часто «гостил» в мыслях других людей, что свои воспоминания отодвигал поглубже, но сейчас сказывалась усталость и начинающая раздражать неопределённость. Воспоминания упорно лезли в голову, словно подгоняемые встречным ветром.

Скитающиеся по резервациям родители всегда выглядели устало и понуро. От дневной жары не спасала та жестяная банка, в которой они перевозили свои вещи. Родители возили много книг, Тайлер умел читать — мама всегда садилась с ним и с братом у костра и читала вслух, пока они были совсем мелкими, а потом научила читать самостоятельно. Подолгу они не останавливались нигде, в городах властвовали либо Надзиратели, либо бандиты. Когда они оказались в Вэйварде, Тайлеру было двенадцать лет, Оскару на год меньше. Довольно крепкий старик, который оказался главой, приютил их и позволил не только остаться в городе, но и принимать участие в управлении. Их знания пригодились старику. Родители и вождь сблизились, он хотел передать им управление городом, учил всему, что знает сам, а родители, затем, обучили всему их с братом.

Впервые на его памяти Надзиратели пытались захватить Вэйвард, когда Тайлеру было четырнадцать. К тому времени он уже смог овладеть способностью погружаться в чужие воспоминания и мысли, правда, давалось это ему очень тяжело и в тайне от отца старый вождь научил его использовать наркотические травы. В тот день ему впервые удалось проникнуть в голову вождя так глубоко, что он почти наизусть знал всю его историю, попытался ухватиться за знания, зацепиться за то, о чём раньше не знал вообще ничего — о прошлом мире. Но не успел. Надзиратели приехали на машинах с установленными пулемётами. Свистели пули и взрывались какие-то снаряды. Город горел.

Старик запретил Тайлеру покидать шатёр и ушёл. Но он не собирался слушать — родители и братик где-то там, и они в опасности. Но не он успел выйти, как в руку больно впилась игла с небольшой жёлтой капсулой на другом конце. Тайлер открыл глаза когда всё уже закончилось. В тот день погибло много людей, часть Надзирателям удалось увезти с собой, а старого вождя нашли с прострелянной головой. Тайлеру просто повезло. Вэйвард остался свободен, а родители возглавили город. Тайлер год за годом поражался тому, сколько знаний было у отца и матери и сколько они всего успели сделать до того, как их не стало.

Второй раз Надзиратели приехали, когда Тайлеру было семнадцать лет. В этот раз их было меньше, а может, так только казалось. Тайлер пронёсся на мотоцикле через город в поисках Оскара и родителей, но не успел. Он спрыгнул на ходу, когда увидел, что большая группа смогла отбиться от Надзирателей и те, не желая лишних потерь, уже разворачивали машины, чтобы покинуть город. Среди жителей и харриеров были раненые и несколько десятков погибших. Он искал родителей в толпе глазами. Когда он увидел их, холодная волна ужаса пробежала по телу. В маму и отца попали капсулами третьей категории и они, скручивались в судорогах, лёжа на земле. Противоядия от этой химии в Вэйварде не было.

Тайлер обнимал мать, судорожно пытаясь сообразить, как помочь, хватался за руку отца, глаза которого уже закатывались, а изо рта тонкой струйкой текла кровь. Оскара не было видно, или Тайлер просто вообще ничего вокруг не видел. Больше всего в тот момент он жалел о том, что не успел узнать о противоядии. Дрожащая рука коснулась его щеки, и он в последний раз заглянул маме в глаза. «Самое дорогое — это свобода, сынок» — последние слова отпечатались в его подкорке на всю жизнь.

Тайлер остановил мотоцикл, шумно отхлебнул воду из фляги и снял очки, протирая глаза. Оскар видел, как умирали родители, сидел в тени какого-то здания, сжавшись в комок. Но не подошёл. Уже через год он покинул Вэйвард и больше не приходил. Тайлер не виделся с ним почти пять лет, но сейчас до него было рукой подать. Тайлер выдохнул и сделав несколько затяжек из раскуренной трубки, снова завёл мотор.

К удивлению, этой ночью в Мартире не шла служба и жители были на улицах. Он бросил мотоцикл в нескольких километрах от города и переулками подобрался к центру. Торговцев не было видно и Тайлер наблюдал, как люди просто прогуливались и негромко разговаривали. Мартир казался ему ненастоящим, будто сошедшим со старых картинок из тех книг о прошлом, что он когда-то читал. Где-то внутри зародилось непривычно тревожное чувство: «Кто обеспечивает их?» — мысль промелькнула, а неприятную догадку он поспешил оставить на время. Сегодня жители выглядели не так, как в дни своих служений — на них не было белых одежд и капюшонов. Но выхватить лицо Оскара из многолюдной толпы никак не получалось.