Деформация

— Знаешь, — по палатке пополз горьковато-сладкий дым, — я хочу узнать о твоём прошлом, мне кажется, оно довольно занятное, — охотник улыбнулся, возвращая на столик маленький мешочек и крутя в руке трубку.

— Половину я не помню, остальное рассказывать не стану, — голова Ника заполнялась туманом, глаза не хотелось открывать.

— А мне это и не нужно, — Охотник усмехнулся и выдохнув дым, добавил: — я всё узнаю сам.

***

…Шум дождя раздавался снаружи. «Почему никто не идёт?», нет, он всё, конечно, понимает — он сильный и не чувствует страха. Но он же один. В здании с покосившимися стенами высокие потолки. «Сколько тут метров?». Рельсы поросли мхом, несколько вагонов поезда, остановившего свой ход на этой станции навсегда, заржавели и покрылись тёмными растениями. С этой стороны на станцию можно было попасть по рельсам. Воздух в здании странный — наверное, это из-за растений. Ник кашлянул и надел маску. Сквозь местами обвалившуюся стеклянную крышу, просачивался свет выглядывающей из-за свинцовых туч луны, бил глухими каплями дождь, превращаясь в тонкие водопады струй. Ник поднял голову и скрылся под бетонными перекрытиями — стоять под кислотным дождем, значит, однажды лишиться волос, а то и кожи. Ник побродил взглядом по холлу подсвечивая его тусклым фонариком: с вокзала давно растащили всю мебель, брошенные десятки лет назад чемоданы и сумки сгнили, проросли тонкими и слабыми растениями, пробившими бетонный пол.

Он вздохнул, кажется, в этом месте не найти ничего полезного — двери вагонов и части их корпусов выломаны, сидения вырваны, это видно даже через разбитые окна. Свет фонарика скользнул по сумеречному холлу и Ник увидел лестницу. «Надо бы подняться на второй этаж, может, там осталось что-то полезное?» — он перехватил автомат поудобнее и двинулся вперед. Деревянная ступенька под его ботинком хрустнула и Ник провалился одной ногой, коротко вскрикнув от неожиданности. Он поднялся, тихо ругаясь себе под нос, но как только он сделал шаг вперёд, сквозь звук собственного дыхания услышал шорох. Почти неслышимые из-за дождя шаги, мягкая поступь. Ник остановился, не оборачиваясь. Чьё-то дыхание стало громче и прерывистей, в нём стал различим утробный, голодный рык.

— Сколько же вас?

Он медленно развернулся, аккуратно переступая провалившуюся ступеньку. Свет луны отразился в нескольких парах глаз. Ник замер и по спине пробежал холод. Волки, а может, потомки одичавших собак, смотрели жадно, не спускали глаз. Раздался где-то далеко за спиной гром, луна почти скрылась за тучами, лишь несколько слабых лучиков пробивались сквозь крышу.

— Эй! Я тут не один! Мне нужна помощь! — крикнул он в пустоту холла, но отряд так и не появился на вокзале.

Понадобилось всего мгновение, чтобы понять — крик был ошибкой. Гулкий рык и топот тяжёлых лап разнёсся по холлу. Волки кинулись к лестнице, перепрыгивая ступени, следуя друг за другом. Оставаться на втором этаже нельзя и Ник решил перемахнуть через перила — на первый этаж. Не успев сгруппироваться, он упал, молниеносная боль выстрелила в правую ногу — приземление оказалось совсем неудачным. Волки бросились следом, растерявшись всего на мгновение. В маске стало тяжело дышать, но снимать времени не было, стекло запотело и, почти наощупь, он передвигался к выходу. «Где автомат? Отлетел в сторону? Черт…» — заведя руку за спину, с усилием вытащил болтающуюся на тугом ремне косу, и почувствовал, как горячо и голодно дышат за спиной. Он успел обернуться, но поскользнувшись на мокром полу упал на спину, успев лишь выставить косу рукоятью поперёк груди. Это действие спасло от пасти уже кинувшегося волка. Увесистая лапа с размаху полоснула по плащу, вспарывая одежду и проникая когтями глубоко под кожу. Дыхание сбилось от боли и руки дёрнулись, почти позволив зверю дотянуться до горла, кое-как удерживая его. Волк снова ударил лапой и сбил с него маску, разрывая кожу на лице.

Ник попытался выскользнуть из-под туши, но к травмированной ноге уцепилась пасть ещё одного зверя, с силой ногу потянули, и он больше не смог сдержать хриплый, надрывный крик, отразившийся от стен вокзала. Всё, это конец — залитые слезами глаза различили над собой только косматую голову, разинутую пасть и острые зубы с которых стекает вязкая слюна. В мутнеющем разуме вспыхнула безумная мысль: «Если разбить капсулу об пол? Подействует?». Решившись, он, резким движением оттолкнул тушу волка, отпустил рукоять и, стараясь прикрыть левой рукой шею, полез в карман плаща. Зубы волка впились в предплечье, проникая глубоко в мышцы, и тёплая кровь крупными каплями потекла на лицо. «Ну же, ещё немного, сука», — окровавленные пальцы скользнули по капсуле. Удержать было трудно. Уже не чувствуя левую руку, он вытащил её из кармана и, не жалея ладони, разбил об бетонный пол. Несколько секунд показались вечностью, но хватка волка ослабла и Ник, перевернувшись на живот, выполз из-под него, почувствовав, что ногу больше не держит стальная пасть второго зверя. Подействовало.

Быстро двигаться не получалось, ноги парализовало химикатом, очертания вокзала расплывались. «Надо убраться скорее, иначе застряну тут надолго». Дышать всё ещё трудно, кровь хлещет из ран, но действие растворившегося в воздухе яда слабое, и Ник попробовал подняться. Опереться на сломанную ногу не получилось, и он снова упал. Найдя в плывущем пространстве косу, он подтянул её к себе. Обхватив рукоять руками, он подтянулся и смог сделать несколько шагов. Боль отрезвила, но в глазах вспыхнули ярким светом пятна. «Где же все? Только бы дойти до выхода, волки тоже скоро очухаются».

Тяжёлые, высокие двери входа на вокзал оказались закрыты, за ними по-прежнему раздавался шум ливня. Ник навалился на них всем весом и двери нехотя открылись, тут же захлопываясь за ним из-за порыва холодного ветра, хлестанувшего по лицу. В десятке метров от него стоял командир и остальной отряд. Они переговаривались, подсвечивая слабым фонариком размокшую карту. Внутри всё перевернулось. «Это они закрыли дверь?». Ник вышел под потоки ливневой воды. Холод приглушил пульсирующую боль, и он сделал ещё один шаг. Командир посветил на него фонариком и увидел, что Ник с ног до головы покрыт кровью, левая рука разорвана, с правой ногой то же самое. Сквозь шум дождя он услышал: «Да парень не жилец — скоро откинется», или что-то вроде того, а потом… Не услышав выстрела, он снов упал на колени и нащупал где-то у ключицы капсулу. Тысячи крючков воткнулись в кожу и потянули в разные стороны. Судороги. Мир потемнел, и он упал лицом в грязь. Лёгкие урывками пытались заполучить кислород… Тогда стало страшно. Страшно так, как не было никогда в жизни.

***

Свет показался слишком ярким. Ник посмотрел в сторону второй бочки. Охотник погрузился в воду, оставив на поверхности только нос и глаза, в которых сложно было что-то прочитать. Ещё дымящуюся трубку он заложил за ухо.

— Что ты сделал? Голова болит теперь ещё сильнее, — Ник хрустнул шеей, немного подтягиваясь руками по борту.

— Ну, — Охотник вынырнул из воды, — залез тебе в мозги, в воспоминания, если быть точным, — он смахнул капли с волос и тоже облокотился на борт. — Хреново тебе было…

— Будто ты можешь это чувствовать, — Ник хмыкнул и умылся, смывая водой остатки воспоминания.

— Могу, — Охотник кивнул. Его лицо стало серьёзнее. — Я чувствую всё, что вижу, точнее, становлюсь тем, в чью голову проникаю.

— Бред какой-то… Как ты это делаешь? С помощью этого? — Ник указал пальцем на трубку за ухом Охотника.

— А, — его длинные пальцы вытащили трубку, — эта наркота просто помогает мне… Ну, и тем, у кого в мыслях бываю, тоже. А так, эта способность у меня с детства, — Охотник пожал плечами.

— Прекрати это, зачем тебе вообще мои мерзкие воспоминания? — Ник погрузился глубже в воду. Силы покидали, казалось, что даже вылезти из бочки самостоятельно он не сможет.

— Хочу понять тебя, — Охотник дотянулся до небольшого мешочка и снова забил трубку.

— Хах, ты ненормальный, проживать ту дрянь, что пережил я… Больной на голову, — Ник ощутил сладковато-горький запах и веки начали тяжелеть.