Страница 8 из 75
Из гладкого оружия, у меня была только «Итака 37 магнум»## двенадцатого калибра, шестьдесят восьмого года выпуска, с комплектом из трёх стволов: двадцатидвухдюймового со сверловкой «цилиндр с напором» — для картечи и пули, двадцатишестидюймового «чок три четверти» — для большинства охот, и тридцатидвухдюймового «суперчока» — для стрельбы по гусям.
Дождавшись квартирной хозяйки, я отдал ей ключи, поблагодарил за терпимое отношение к моим холостяцким похождениям и регулярным визитам дам, махнул рукой на месячный залог и остаток квартплаты за апрель и отправился ночевать в ту же гостинку.
21 апреля 2008 года, 11 часов 47 минут. Бразилия, Сан-Паулу, аэропорт Кампу-Ди-Марти. Алехандро Бланко
Колонна из трёх тралов и крана выехала с территории аэропорта. Стоявший рядом со мной Эухенио повернулся:
— Ну что, поехали?
— Поехали, — внезапно я навернул себя по органу, предназначенному для ношения бейсболок. — Вот болван!
— Что случилось?! — Эухенио встревожено посмотрел на меня.
— Да ничего страшного. Просто вчера забыл купить телевизор. Привык, что он в квартире есть, а что он хозяйкин, как-то забыл. Успеем купить по дороге?
— Успеем. Вам будут нужны на него деньги?
— Нет. Я на всякий случай оставил себе пять тысяч реалов наличными.
— Ну и отлично. По дороге как раз будет торговый центр.
Мы расселись по машинам и поехали вдогонку колонне с самолётами. Торговый центр действительно оказался по дороге, и покупка заняла не больше пяти минут. Правда, я сначала нацелился на «плазму», но зашедший вместе со мной Эухенио подсказал, что её главным недостатком является небольшой срок службы, и в итоге я просто ткнул в тридцатидвухдюймовый жидкокристаллический «Самсунг» — заверните плиз-з.
Закинув покупку на заднее сиденье пикапа, я погнал за машиной Эухенио, и примерно через полчаса мы въехали во двор небольшой грузовой железнодорожной станции. Тралы уже были там, и первую раму с фюзеляжем и консолями «Цапли» как раз переставляли портальным краном на платформу. Платформы, как я и предполагал, были «на последнем издыхании» и ни на что, кроме как в металлолом, уже явно не годились.
Мы дождались, когда переставят вторую раму и контейнер, а потом Эухенио обратился ко мне:
— Машину рекомендую тоже поставить на платформу, а на месте вы сядете в неё и перейдёте в ней.
Я кивнул головой, соглашаясь. Эухенио бросил пару фраз в «уоки-токи», и мой джип через несколько минут очутился на платформе, пришвартованный за колёса четырьмя матерчатыми лентами. К платформам прицепился небольшой маневровый тепловоз и потащил их к выходу.
— Алехандро, давайте закончим с нашими финансовыми делами и поедем к месту отправки, — Эухенио выудил из своей машины дипломат и достал из него маленький пластиковый контейнер. — О… А вот и Энрико!
Я повернулся к автомобильным воротам станции. В них как раз въезжал его автомобиль. Остановив его возле нас, Энрико выскочил и протянул мне руку.
— Здравствуй, Алехандро. Хорошо, что я успел, — Энрико повернулся к родственнику. — Привет, Эухенио. Спасибо, что дождались.
Снова повернувшись ко мне, он продолжил:
— Алехандро, я знаю, что мы больше не увидимся, и я хочу сделать тебе на прощание подарок, который тебе точно пригодится.
Энрико нырнул в свою машину, вытащил оттуда продолговатый кофр и водрузил его на капот.
— Смотри, — он откинул крышку, и я увидел короткую винтовку с гнездом для магазина в прикладе (если я не ошибаюсь, такая компоновка называется «булл-пап»), похожую на «фамас», которую я как-то видел в Африке у французских десантников.
— Это «лапа ноль три». Делали для нашей армии, но воякам она чем-то не понравилась, и опытная партия ушла в полицию. Патрон — «двести двадцать три НАТО», магазины от «эм шестнадцать». Ну и, — тут он вытащил обувную коробку, обмотанную скотчем, — тут тысяча патронов.
— Энрико, а у тебя не будет из-за неё проблем?
Энрико наградил меня чувствительным тумаком в печень:
— Вот ведь человек… Да не переживай ты! Её завтра же спишут, как утраченную во время учений. Один раздолбай утопит её в болоте, так что за меня можешь не переживать.
У Эухенио заиграл мобильник, тот поднёс его к уху, несколько секунд слушал, а потом, нажав отбой, обратился к нам:
— Так, пора. Алехандро, — он протянул мне контейнер, — тут пятьдесят два крюгерранда, тысяча шестьсот семнадцать грамм. И вот, — он вынул из бумажника и протянул мне карточку, размером с кредитную, — ваш главный документ там.
Я, не глядя, сунул карточку в карман, открыл контейнер и увидел там знакомые мне ещё по Африке юаровские монеты. Быстро пересчитав их, я закрыл контейнер и положил его в кофр с винтовкой, а Эухенио продолжил:
— Ну, прощайтесь. Нам пора. А тебе, — он повернулся к Энрико, — не стоит появляться там.
Энрико облапил меня и стиснул так, что затрещали рёбра.
— Алехандро, я буду молиться за тебя! И Эсмеральда тоже! — его глаза подозрительно заблестели. Мы ещё раз крепко обнялись, и я сел в машину к Эухенио.
Ехать было недалеко. Примерно через два километра мы въехали в большие и на этот раз сразу закрывшиеся за нами ворота. За воротами был двор намного меньше того, где мы грузились, с несколькими рельсовыми путями, на одном из которых стояли мои платформы. Как раз этот путь уходил вглубь большого ангара.
— Так. Теперь о том, что вам надлежит сейчас делать. Вы сядете в свою машину, а я отправлюсь настраивать переход. Переход включается отдельно для каждой платформы. Путь, ведущий в Ворота, сделан под небольшим уклоном, и платформы вкатываются в них сами. Для вас же главное запомнить, что при прохождении Ворот — главное замереть и затаить дыхание. Шевелиться во время прохождения смертельно опасно. Не далее, как на прошлой неделе, мы отправляли группу вместе с грузом, и один из них в последний момент дёрнулся, — Эухенио поморщился. — Стены и потолок ангара пришлось отмывать полдня, а если представить, как выглядели его спутники на той стороне…
Тепловозик тем временем протолкнул платформу с «Цаплей» в ворота ангара. В них сверху висела на цепочках полосатая планка, как я понял, с её помощью проверялся вертикальный габарит.
Мы прошли в ангар. Перед дальней стеной стояла П-образная конструкция с закреплёнными на ней цилиндрами и горизонтальным светофором.
Эухенио поднялся на стоящий в стороне небольшой подиум с пультом, а ещё два человека отцепили платформу с «Цаплей» и зафиксировали её накинутой на сцепку тросовой петлёй.
Эухенио тем временем активно что-то делал за пультом. В ушах у меня возник постепенно усиливающийся звук, переходящий в противный, дерущий внутренности визг. Внутри Ворот прострелило несколько раз искрами и… возникло колышущееся, ртутного цвета, зеркало. На светофоре загорелся желтый свет, и визг стал усиливаться. Когда он стал нестерпимым, загорелся зелёный, один из помощников Эухенио дёрнул рычаг, тросовая петля расцепилась, и платформа покатилась в зеркало. Я с замершим дыханием смотрел, как исчезает в колышущейся ртути мой самолёт. Вот исчезла задняя сцепка, раздался щелчок, зеркало исчезло, и наступила тишина.
— Впечатляет? — раздался довольный голос Эухенио.
— Не то слово!!! — я покрутил головой. — Если честно, то до конца поверил только сейчас!
— Понимаю. Сейчас ждём пять минут — это гарантия, что с той стороны успеют убрать платформу, и запускаем вторую.
Спустя десять минут я сидел в кабине «бандейранте», слушал набирающий силу визг и собирал до кучи всё своё самообладание. На светофоре жёлтый сменился зелёным, и платформа медленно двинулась вперёд. Я изо всех сил вцепился в руль, вперившись взглядом в накатывающееся на меня колышущееся зеркало. Вот в него погрузился капот… вот оно накатилось на меня… Чувство было, как будто меня вывернуло «мехом внутрь»…