Золотая "Цапля"

- Каких этих? - я вопросительно посмотрел на него.

- Ну-у… братков, что на папу давят?

- Что у твоего отца проблемы, это я вижу. Но к ним отношения не имею.

Тут я услышал, что запись Витала закончилась, и кивнув парню, вернулся в комнату, услышав на входе, слова Маши, сказанные вполголоса:

- Дура ты, Анька…

Чертыхнувшись про себя, я остановился в дверях. Глаза у Ани были красными, физиономия её отца, явственно демонстрировала испорченное настроение. Усевшись рядом с ноутом, я секунду собрался с мыслями, мысленно матеря Витала, за его просьбу, и обратился к ним:

- Аня… Ну… У Витала, всё очень хорошо сложилось. Но он, всё-таки не забыл об вас, и, поскольку у вас, как я понимаю, немалые проблемы, я постараюсь вам помочь.

Аня, с безнадёжным видом, махнула рукой, но тут в разговор вклинилась Маша:

- Ань, ну перестань… Тебе что, рассказать трудно?

- Да дело-то банальное, - вступил в разговор Анин отец, - «жилищный вопрос» испортил людей в тридцатые, а денежный — ещё в допотопные времена. Есть такой Вася Милоневич, и приходится он мне троюродным дядей, хотя на три года младше меня. И вот с ним мы и замутили «Корги Сервис». Большая часть денег была его и его жены, ну а двадцать процентов — мои. Ну и мы, с Аней работали, а Василий «занимался менеджментом». Как дела наладились, и пошёл заработок, у него и взыграло. Скорей всего не без «ночной кукушки», Райка жадная до посинения.

- В смысле — за грош удавится? - не удержался я.

- Примерно да.

- Ну и, - продолжил Владимир, - мне начали делать предложения. Продай долю, да за такую сумму… - он сокрушённо махнул рукой. - Когда я, конкретно высказался, что я про всё это думаю, нас попытались прессануть. В сервис заявились три урода, и начали «разъяснять». Видимо рассчитывали взять хуцпой, но слово за слово, перешли к «мануальному контакту», мне разбили голову, Аниному… - он резко замолчал и посмотрел на дочь.

Аня безнадёжно махнула рукой:

- А-а-а… Чего уж там… Витал уехал, я потосковала четыре месяца, да и нашла… Выглядел прилично, а как дело дошло до серьёзного… Стукнули его несильно, а он…

- Упал, и прикинулся ветошем, - ехидно вклинилась Маша, - Аня сама, ручкой от подкатного домкрата отмахивалась, хотя ей засветили, посильней, чем Аркашеньке.

Я, с уважением, посмотрел на Аню, а Маша, продолжила, тем же ядовитым тоном:

- А на следующий день, дорогой Аркаша, сказался больным, забил Аню в чёрный список, на телефоне, и, когда, уже я ему позвонила, прямо заявил, что «всё было ошибкой, и он больше с Аней не общается».

- Ну и хрен с ним! - я улыбнулся Ане, - чем быстрее дерьмо засветится, тем быстрее его можно отправить «в дальнейшее пространство». И забыть как зовут. Насчёт ваших дел, я посоветуюсь с одним умным человеком.

Я повернулся к ноуту, и нашёл хороший видовой ролик Демидовска.

21 апреля 2009 года. 12 часов 36 минут. Санкт-Петербург. Алехандро Бланко

Мы, то бишь я и Владимир Михельсон сидим в кабинете нотариуса. Кроме нас и нотариуса невысокого немолодого мужчины в очках с толстыми минусовыми стёклами, в кабинете наличиствуют ещё двое. Покупатель, субъект, примерно моих лет, с солидным лишним весом, явно пивного происхождения, и выколотыми на пальцах «перстнями». И «сосватанный» нам Григорием Ерофеевичем подполковник ФСБ, с классически средненезапоминающейся внешностью…

Просидев у Михельсонов почти до вечера и, проводив домой Машу, я набрал-таки номер Ерофеича. Выслушав меня, он хмыкнул, спросил про мой интерес, и, обозвав «робингудом», сказал что перезвонит.

Утром, примерно, через полчаса после пробуждения, мне позвонили с незнакомого номера. Человек представился Виктором Сергеевичем, сказал, что звонит мне по просьбе Григория Ерофеевича, и, что готов помочь. Договорившись о месте и времени, я позавтракал, и отправился на встречу.

Виктор Сергеевич, ещё раз, расспросил меня, и предложил вариант. Я позвонил Михельсону и, через час, мы по новой проговорив все моменты, поехали на встречу с покупателем. Им оказался классический бандюган с которым, я не стал бы иметь дел, даже на коробок спичек, но Виктор Сергеевич, одним намекающим взглядом, и чуть заметным изменением интонации, мгновенно построил того «на подоконнике» и назвал условия сделки. Если честно Батону было грех жаловаться. За, вполне честную сумму, он получал долю Михельсонов в сервисе, и полную возможность «порешать вопросы» с остальными восемьюдесятью процентами. Михельсон же, как я понял из нашего вчерашнего разговора, уже практически утратил надежду, вырвать у своего родича, хоть что-то, и его бы устроило даже, просто подложить тому, максимально жирную, свинью, хотя в итоге, он получил весьма приличную сумму.

Закончив дела у нотариуса, мы отправились в банк, где Батон перекинул деньги на счёт Аниного отца, и рванул «вступать в права», а мы, попрощавшись с Виктором Сергеевичем отправились на квартиру Михельсонов.

Когда мы уже заезжали во двор, у Михельсона зазвонил телефон. Глянув на номер, он ехидно хмыкнул и включил трубку на «громкую». Салон «Логана» мгновенно наполнился визгливым матом, с изрядной примесью идиша и иврита. Если привести всё сказанное, к, хотя бы минимальным приличиям, то весь летящий из трубки поток сознания можно было уложить в три слова - «ты чё себе позволяешь»!

Прохохотавшись, Михельсон ответил, тем же ехидным тоном:

- Вася-я… Если бы ты, в детстве, почаще перечитывал сказку об разбитом корыте, или, хотя бы, почаще вспоминал о том, «что губит фраера», то не было бы у тебя, сегодняшних проблем. Привет супруге!

Оборвав разговор и, сунув трубку в карман, он обратился уже ко мне:

- Ну что? Поднимемся к нам? Такое дело нужно обязательно вспрыснуть. А у меня там есть бутылочка неплохого коньяка…

Я вздохнул.

- Коньячок — дело хорошее. Но я ведь прикатил не только передать привет. У меня серьёзное дело на АРЗ.

- Тогда — до вечера. И возражения не принимаются! - Михельсон пожал мне руку и вылез из машины, а я, прокатившись вдоль дома, свернул в арку. Мой путь лежал в Гатчину.

06 мая 2009 года. 15 часов 11 минут. Москва аэропорт Домодедово. Алехандро Бланко

Я поднимаюсь на эскалаторе, в зал ожидания Домодедово, и громко хлопаю глазами. Крайний раз до этого, я был здесь в девяносто шестом, и тогда это был первостатейный гадюшник, где можно было очень просто встрять в неприятности, подхватить чесотку, или «бэтеэров».

А сейчас, я наблюдал первоклассный международный аэропорт, сверкающий чистотой, с приличным сервисом, ну и с соответствующими ценами. Жаль было только пущенного на металлолом «Ту-114», много лет стоявшего на месте, которое потребовалось под транспортную развязку.

Свои дела в Питере, я устроил наилучшим образом. Контакт на Гатчинском АРЗ, которым меня снабдил Витал, похоже уже и не слишком удивился предварительному заказу на переоборудование нескольких «птичек» под старую авионику и частичную их разборку, для перевозки на железнодорожных платформах. В общем, всё сложилось путём. И с Гатчиной, и с Виталовыми знакомыми, которые, как я понял, всё-таки навострили лыжи на НЗ. Двадцать третьего, простившись с Аней и её семьёй, я уехал обратно.

Двадцать седьмого мне позвонили из ПВС и предложили, на следующий день, прийти за загранпаспортом. На следующий день, я, подпрыгивая от восторга, прибежал в ПВС, получил паспорт, и уже настропалился сходу ехать в Москву, оформлять визу в Бразилию, как вдруг запиликал мобильник.

- Алехандро, - раздался в трубке голос Григория Ерофеевича, - вы не могли бы подойти в банк, есть один разговор.

С нехорошим предчувствием, я помчался в банк, мухой взлетел на третий этаж, краем уха поймав, от миловидной охранницы - «вам в одиннадцатый», пролетел по коридору и распахнул дверь.

Увидев мою «морду лица» Ерофеич кивнул на стул, и сказал;