Золотая "Цапля"

— Зайди ещё раз. И потише.

Я сделал вираж и снова вышел к этому месту стены, держа тридцать пять — тридцать семь узлов. На этот раз я заметил комок разноцветного тряпья в расселине и свисавшую из неё верёвку.

— Таки альпинист!

— Да. — Витал полез рукой за сиденье и выудил оттуда кофр с видеокамерой. — Зайди ещё раз, я сниму.

Я пошёл на третий заход и сказал Виталу:

— Но если груз с ним, то фиг мы его без снаряги и навыков достанем.

— Эт да-а… — Витал прервался, припав к камере. — Всё! Снял! Давай к «Дефу».

Поднявшись наконец из кратера, я сделал круг, чтобы сориентироваться. Дома мы, конечно, вычислили — в каком месте относительно кратера стоит искомое дерево, но на месте сориентироваться сходу не получилось. Зацепившись наконец за характерную скалу на гребне кратера, я направился к нужному месту.

Витал вытащил и развернул склейку из распечаток, сделанную из кадров видеозаписи, и мы принялись вычислять нужное нам дерево.

Я, если честно, надеялся увидеть сразу машину, но нас встретил «балшой аблом». Дерево мы вычислили, только изрядно покрутившись и поспорив друг с другом, а «Деф» мы смогли заметить только на третьем вираже вокруг него. Если мы найдём там хоть что-то, востроглазой Машеньке причитается грандиозный подарок.

«Зацепившись» за дерево, я принялся выбирать место для посадки. Хотелось приткнуться поближе к цели, но, приглядевшись к траве, я решил садиться на более чистом месте. Таковое нашлось примерно в километре и было неплохо «покошено» стадом рогачей, пасшихся несколько поодаль.

Ещё немного покрутившись, я выбрал место и, прикинув направление ветра, зашёл на посадку. Самолёт на пробеге капитально затрясло, но, оправдывая своё название, остановился он очень быстро.

Охладив и выключив двигатель, я отстегнул ремни и собрался открыть дверцу (на Zenith STOL они откидываются вверх), но меня остановили коричневые пятна на прозрачном пластике двери. Догадавшись об их происхождении, я повернулся к напарнику, чтобы предупредить его, но не успел — Витал решительно поднял дверцу и выскочил наружу, а в кабину хлынул густой аромат продуктов жизнедеятельности рогачей, смешанный с экспрессивной тирадой Витала, в которой поминались падшие женщины, собаческие самки, ипоны мамы и всё прочее, что говорит человек «подорвавшийся» на такой «мине».

— Ржёшь?! Конь педальный! — Во взгляде напарника смешались досада и смех.

— Ты под ноги смотри! Всех змей рогачи вряд ли потоптали!

Витал мгновенно посерьёзнел, вытащил свой «кольт» и стал внимательно разглядывать землю вокруг.

Вытолкав самолёт на кусочек земли, свободный от «подарков» «очень крупного рогатого скота», мы подставили под колёса колодки (попутно придя к консенсусу, что самолёт перед возвращением хозяину придётся помыть), нацепили снейк-бутсы и, вооружившись, я — «Монтаной» с двумя десятками патронов, а Витал — АКМСом с пятью рожками, и прихватив, сварганенные жёнами «тормозки», мы двинули в направлении искомой «морковки».

Когда мы подошли к нетронутой рогачами траве, у меня ёкнуло сердце. В отличие от высокой, но мягкой травы, которую мы топтали во время охоты на гиен под Миланом, стебли здешней напоминали то ли сорго, то ли кукурузу. Срезав один из них, я увидел, что он не полый, а имеет плотную и довольно прочную сердцевину серого цвета. Идти сквозь такую «травку», поднимавшуюся выше пояса, было «казнью египетской» и, вдобавок, в отличие от миланской, здешняя гораздо лучше скрывала змей.

В итоге путь длиною менее полутора километров мы преодолевали больше часа. К тому же, «потеряв» искомое дерево, мы вышли к нему только с третьей попытки.

Наружные стволы у этой «морковки» были наклонены так, что из кроны почти касались земли, и, пройдя между ними, мы наконец увидели нашу цель.

Светло-серый «Деф 130», оборудованный как мотор-хоум, стоял, густо покрытый пылью. Трава, и это хорошо было видно, росла вплотную к его бортам.

— Нда-а… Витал, он ведь точно стоит здесь с пошлого года.

— Ага, — напарник внезапно сделал несколько шагов в сторону. — Саша, смотри.

В траве лежали бухты альпинистских верёвок, карабины, ледорубы, мешки и прочий альпинистский шмурдяк, в котором я не разбирался. Трава проросла сквозь кольца бухт, ясно показывая, что всё это лежит здесь с прошлого года.

Оставив всё, как есть, мы подошли к машине и, не сговариваясь, стали по бокам от двери в жилой отсек. Витал открыл и потянул дверь на себя…

— …Ипыть!!!

Мы синхронно отскочили на пару метров назад. Причиной этого был не только более чем ощутимый трупный запах, хлынувший из машины. На полу лежал, пялясь на нас пустыми глазницами и скалясь, череп в сбитом набекрень жёлтом альпинистском шлеме.

— Бл-ляха-муха!!! — Витал непроизвольно потёр грудь. — Так и…

— И бляха, и муха, и ипонский городовой, — я сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая адреналиновый шторм в организме. — Что-то этот груз лихо коллекционирует трупы: брат Кропачека и пилот, эти двое, Кропачек…

— Да. Кстати… — Витал, задержав дыхание, заглянул внутрь. — Не видать ничего.

— Надо подождать, пока проветрится. Как думаешь, от чего он кони двинул? — я повторил манёвр Витала и сунул нос внутрь «Дефа». — Фу-у-у. А ты, кстати, заметил, что на правой штанине жгут с трещоткой, и ниже она разрезана?

— А на полу — пара здоровых шприцев! — подхватил Витал. — Похоже, его тяпнула змея…

— И тяпнула его она где-то совсем рядом, иначе он фиг бы добрался до машины…

Мы встретились взглядами — похоже, одна и та же мысль наведалась к нам одновременно. Повернувшись, мы синхронно рванули к куче шмурдяка.

В красном «дэй-паке»## была двухлитровая фляга с водой, консервы и галеты. Витал расстегнул второй, сине-жёлтый, вынул пустую флягу и протяжно присвистнул — рюкзак был набит перетянутыми резинками пачками банкнот по сто и двести экю…

— Ахахаюшки, сказали заюшки!.. — я вынул из рюкзака одну из пачек и пролистнул её край. Вот за что орденским надо сказать «большое человеческое спасибо», так это за здешние деньги. Банкноты формой и размером напоминают игральные карты и сделаны из очень тонкого и прочного пластика. Так что полгода (если считать по «заленточному») проливных дождей они перенесли без сколь-нибудь заметного ущерба для себя. Окажись на их месте рубли, баксы или еврики — нас бы ждал грандиозный облом в виде каши из целлюлозы и грибка.

Кинув пачку обратно, я мотнул головой.

— Пошли на ветер, посидим, пока проветрится.

Витал кивнул, соглашаясь, и мы направились против ветра. Выбрав место и заломав на нём здешнюю «травку», уселись и начали опустошать «тормозки».

«Заморив червячка», Витал закрутил свою флягу и обратился ко мне.

— Саша, как думаешь, что здесь всё-таки произошло?

— А ты? — я усмехнулся и продолжил: — Точно, что здесь произошло, знает один Култху, ну а так… Эти ребятки могли наблюдать аварию, но с тем же успехом, могли приехать и месяц спустя. То же самое и с телом на стенке — мог сорваться сам, но возможен и вариант, что второй решил — на одного сумма делится лучше.

— Снаряга здесь, — Витал кивнул в сторону кучи шмурдяка, — значит, спускаться не собирался, иначе оставил бы их на гребне.

— Согласен. Но это опять же ни о чём точно не говорит. Он мог спуститься к нему, убедиться, что тот мёртв, и решить не поднимать.

— Соглас… — Витал, направил свой взгляд мимо меня и шипящим шёпотом добавил: — Замри!

Я замер, а Витал почти незаметно потащил свой «кольт» и, как только он вышел из кобуры, резко выбросил руку вперёд и дважды выстрелил. Схлопотав ударной волной по ушам, я резко перекатился вправо и вскочил на ноги.

Меньше чем в полуметре от того места, где я сидел, из травы торчала весьма приличная голова змеи…

…и уже во второй раз за крайние пятнадцать минут нам пришлось переваривать выброс адреналина.

Зябко передёрнув плечами, я приобнял Витала, а затем подошёл к змее. К моему удивлению, она не была длинной, метра полтора, ну чуть больше. Но вот толщиной — не меньше, чем с моё предплечье. Вытащив нож, я приоткрыл ей пасть. Однако… Вместо пары ядовитых зубов — не меньше дюжины в каждой челюсти, покрытых резко пахнущим, желтоватым ядом.