Страница 43 из 57
— Я не голоден, — сказал Брайан, когда они вместе направились к двери.
— Глупости! — обронила Мадж, заботливая, как любая женщина. — Я не позволю тебе появиться в Мельбурне таким бледным и несчастным, а то там подумают, что я тебя отвергла. Идемте, сэр. Нет, — строго произнесла она, подняв руки, когда он попытался поцеловать ее. — Сначала дело, удовольствия потом.
И, рассмеявшись, они вошли в столовую.
Марк Фретлби шел в сторону теннисной площадки, думая о том, что увидел в глазах Брайана. На палящем солнце его била дрожь.
— Словно могильным холодом повеяло, — пробормотал он с усмешкой. — Что-то я становлюсь суеверным. И все же… Он знает, он знает!
— Прошу, сэр! — воскликнул Феликс, заметив его. — Ракетка ждет вас!
Фретлби вздрогнул и увидел, что находится у теннисной площадки, а Феликс с сигарой в зубах стоит рядом с ним.
Усилием воли заставив себя отвлечься от мыслей, он похлопал молодого человека по плечу.
— Вы что же, — натужно рассмеялся он, — полагаете, что я стану играть в теннис в такой день? Да вы с ума сошли!
— Вы хотите сказать, я перегрелся, — ответил невозмутимый Ролстон, выпуская облачко дыма.
— Предвзятое заключение, — произнес подошедший к ним доктор Чинстон.
— Очаровательный роман, — подала голос Джулия, услышав последнюю фразу.
— Что? — озадаченно переспросил Петерсон.
— Книга Хоуэллса, «Предвзятое заключение», — смущенно пояснила Джулия. — Разве вы не о ней говорили?
— Боюсь, разговор становится несколько бессвязным, — вздохнул Феликс. — Сегодня мы все слегка обезумели.
— Говорите о себе, — возмутился Чинстон. — Я нормален, как любой другой человек.
— Вот именно, — ровным голосом подтвердил Ролстон. — Я об этом и говорю. И вы как доктор должны знать, что каждый мужчина, как и каждая женщина, в этом мире в той или иной степени безумен.
— Факты, пожалуйста, — улыбнулся Чинстон.
— А факты налицо, — невозмутимо произнес Феликс, кивнув на компанию. — Они все, каждый по- своему, немного не в себе.
Сказанное вызвало шквал возмущенных протестов, но после все рассмеялись над удивительной манерой мистера Ролстона вести спор.
— Если вы будете так продолжать и в парламенте, — сказал Фретлби, — по крайней мере, там не будет скучно.
— Там всегда будет скучно, пока они не начнут принимать дам, — заметил Петерсон, выразительно взглянув на Джулию.
— Тогда это будет парламент любви, — сухо проронил доктор. — И не в возвышенном смысле.
Фретлби взял его под локоть.
— Доктор, не могли бы вы пройти в мой кабинет? — сказал он, когда они шли к дому. — Я хочу, чтобы вы меня осмотрели.
— Вы плохо себя чувствуете? — спросил доктор.
— Не в последнее время, — ответил Фретлби. — Но, боюсь, у меня больное сердце.
Доктор внимательно посмотрел на него и покачал головой.
— Вздор, — произнес он без тени тревоги в голосе. — Многие люди думают, что у них больное сердце, но в девяти случаях из десяти это всего лишь воображение. Другое дело, — шутливо прибавил он, — когда пациентом оказывается молодой человек.
— Значит, вы полагаете, что в этом отношении мне бояться нечего, — сказал Фретлби, когда они уже входили в кабинет. — А что вы думаете насчет заявления Ролстона, что все люди безумны?
— Это было забавно, — ответил Чинстон, усаживаясь. Фретлби тоже сел. — Вот все, что я могу сказать об этом, хотя стоит заметить, что в мире гораздо больше сумасшедших, чем люди думают.
— В самом деле?
— Да. Помните ужасную историю у Диккенса в «Записках Пиквикского клуба» про сумасшедшего, который знал, что он сумасшедший, но успешно скрывал это годами? Я думаю, таких людей много; людей, жизнь которых — одна долгая борьба с безумием, но которые все же едят, пьют, разговаривают и ходят среди обычных людей с радостным и беззаботным видом.
— Поразительно.
— Половина убийств и самоубийств совершается в приступе безумия, — продолжил Чинстон, — а если человек что-то вынашивает в душе, зачатки сумасшествия рано или поздно прорастут. Впрочем, конечно же, бывают случаи, когда вменяемый человек совершает убийство под влиянием секундного порыва, но таких людей я считаю временно утратившими рассудок, хотя, опять же, убийство может быть задумано и осуществлено самым хладнокровным образом.
— А в последнем случае, — не глядя на доктора и вертя в пальцах нож для бумаг, спросил Фретлби, — вы тоже считаете убийцу сумасшедшим?
— Да, — прямо ответил доктор. — Он так же безумен, как умалишенный, который убивает, веря, что исполняет божью волю… Только его безумие последовательно. К примеру, я считаю, что убийство в хэнсоме, к которому вы имели отношение…
— Я не имел к нему никакого отношения, — резко прервал его Фретлби, бледнея от ярости.
— Прошу прощения, — спокойно произнес Чин- сон, — оговорился. Я думал о Фицджеральде. Так вот, я считаю, что это преступление было спланировано заранее и что человек, его совершивший, был душевнобольным. Сейчас он, несомненно, гуляет на свободе и ведет себя не менее разумно, чем вы или я, но зерно безумия сидит в нем, и рано или поздно он снова пойдет на преступление.
— Откуда вы знаете, что оно было спланировано? — отрывисто спросил Фретлби.
— Это очевидно, — ответил доктор. — В ту ночь за Уайтом следили, и когда Фицджеральд ушел, убийца, одетый так же, как он, был готов занять его место.
— Это ни о чем не говорит, — возразил Фретлби, внимательно глядя на собеседника. — В Мельбурне десятки мужчин носят вечерние костюмы со светлыми легкими пальто и мягкими шляпами… Да я и сам часто так одеваюсь.
— Совпадение возможно, — уверенно произнес доктор, — но использование хлороформа снимает все сомнения. Люди обычно не носят с собой хлороформ.
— Пожалуй, — согласился миллионер, и на этом разговор закончился.
Чинстон осмотрел Марка Фретлби, и когда закончил, лицо его было очень серьезно, хотя он и посмеялся над страхами пациента.
— Вы здоровы, — приподнятым тоном сообщил он. — Сердце слабовато, больше ничего. — И значительно прибавил: — Только старайтесь не волноваться… Старайтесь не волноваться.
Когда Фретлби надевал пиджак, раздался стук в дверь, и вошла Мадж.
— Брайан уехал, — начала она. — Ой, извините, доктор… Папа заболел? — спросила она, вдруг испугавшись.
— Нет, дитя мое, — поспешил успокоить ее отец. — Со мной все в порядке. Я думал, что-то с сердцем, но оказалось, что нет.
— Совершенно здоровое сердце, — подтвердил доктор. — Все хорошо… Только избегайте волнения.
Но когда Фретлби вышел, Мадж, не сводившая глаз с доктора, заметила, как посерьезнело его лицо.
— Что-то не так? — спросила она, коснувшись его руки, когда они на секунду задержались у двери.
— Нет-нет! — поспешно ответил тот.
— Я же вижу! — настойчиво произнесла она. — Скажите даже самое страшное, мне лучше знать.
Доктор в сомнении посмотрел на Мадж и положил руку ей на плечо.
— Милая барышня, — серьезно начал он, — я расскажу вам то, что не осмелился сказать вашему отцу.
— Что? — выдохнула она, бледнея.
— У него сердце не здоровое.
— Это очень опасно?
— Да, очень опасно. Любое неожиданное потрясение…
Доктор колебался.
— Да?
— …может его убить.
— О боже!
ГЛАВА 26
У Килсипа имеется собственная версия
Мистер Калтон читал в своем кабинете только что полученное письмо от Фицджеральда, и судя по довольной улыбке, послание его обрадовало.
Я верю, — писал Брайан, — что теперь, взявшись за это дело, вы не отступитесь, пока не узнаете все, поэтому хочу положить конец неопределенности. Я встречусь с вами и все расскажу. Вы были правы, предполагая, что мне известно нечто, способное помочь найти убийцу Уайта, но когда я открою вам причину своего молчания, уверен, вы не станете меня винить. Имейте в виду, я не знаю, кто совершил это убийство, но у меня есть подозрения, очень сильные подозрения, и я бы очень хотел, чтобы Розанна Мур умерла, не успев открыть мне то, что открыла. Однако я расскажу все и предоставлю вам судить, имел ли я право скрывать то, что услышал от нее. Я зайду к вам на следующей неделе, и вы узнаете все, что сообщила мне Розанна Мур, но узнав, вы пожалеете меня.