Эффект бабочки

Василий Сергеевич Панфилов

Великая Депрессия-1 Эффект бабочки

Первая глава

Пытаюсь удержаться на ногах посреди перепуганной толпы и самому не сорваться в панику. Мечущиеся во все стороны люди то и дело сталкиваются, а масса у некоторых более чем солидная! Упавшим не помогают и часто не дают возможности подняться, втаптывая в плитку.

Добавляют проблем многочисленные уличные кафе с вынесенными на тротуары пластиковыми столиками и стульями, да валяющиеся под ногами потерянные предметы одежды, женские сумочки и зонтики.

— Баррикады! — Заорал истошно, срывая голос, спортивного вида мужчина лет пятидесяти впереди, — мы должны остановить шахидов!

Подавая пример, он кинул на дорогу урну, о которую тут же споткнулась толстая немолодая женщина и упала, обдирая ладони и лицо. У мужчины тут же нашлись последователи, под ноги бегущим полетела пластиковая мебель, урны, велосипеды и пакеты с покупками.

Пока что лёгкая, но громоздкая пластиковая мебель задерживала только бегущих от грузовика людей… Сам же метатель, в котором я опознал популярного ведущего одного из немецких телеканалов, убежал вперёд, с силой расталкивая людей и вопя о необходимости сопротивления.

— Съездил, блять, в Германию, сука! — Заорал неподалёку спортивный темноволосый мужчина под сорок, с лёгкость перепрыгивая баррикаду, но врезаясь в дебелую немку, неожиданно шарахнувшуюся в сторону. С трудом удержавшись на ногах, мужчина ещё раз выругался, без замаха ткнул немку кулаком в бок и принялся пробираться вперёд, оглядываясь на виляющий из стороны в сторону грузовик.

— Фрицы сраные! К вам, блядям, только на танке надо!

Через несколько секунд из толпы на звук русской речи к черноволосому пробился крепкий белоголовый мужчина под пятьдесят.

— Вбок надо! — Возбуждённо закричал он, — так всё равно затопчут, не успеем уйти!

Черноволосый кивнул, и русские начали вдвоём пробиваться в нужном направлении. Задумавшись на секунду и глянув на мечущихся людей, присоединяюсь к ним. Втроём мы быстро пробились к краю человеческой реки.

— Переулок, — выдыхаю прерывисто, — метров через двадцать… можно.

Дойти до переулка не успели, огненная вспышка накрыла улицу.

— Не понял, — осторожно сказал черноволосый несколько секунд спустя, открывая глаза, — что за хуйня?!

— Присоединяюсь, — нервно сказал белоголовый, протирая запотевшие очки полой грязной майки, — мы вроде как от грузовика убегали? Убежали, только вот куда?

Вопрос оказался к месту, мы сидели в узком просвете меж домов и никаких следов толпы не наблюдалось. Нервно смеясь, темноволосый прошёл к выходу из переулка.

— Ноги не держат, — пожаловался мне второй.

— Аналогично, — сажусь рядом, не обращая внимания на чистоту переулка, — Да и не стоит дёргаться, в такой ситуации мы могли не заметить рану, адреналина-то хватанули с избытком.

— Бывало! — С видом знатока согласился немолодой мужчина, — у нас в ВДВ…

— Парни, — прервал их разговор вернувшийся спутник, — пойдёмте со мной, понять не могу.

— Не понял, — высказал я полминуты спустя общую мысль, — это какой-то неправильный Берлин.

— Правильный, — с тоской сказал белоголовый, снова протирая снятые очки дрожащими руками, — просто не наш. Не наше время.

Тряхнув головой, вгляделся, будто от этого могло что-то измениться. Всё те же старинные автомобили, изредка проезжающие по ночной улице, тускловатые фонари непривычного образца и прохожие в одеждах, будто вышедшие из гангстерских фильмов о Великой Депрессии.

— Фильм? — С надеждой спросил сам себя старший из попаданцев.

— Хуильм, — нервно отозвался черноволосый, — грузовик помнишь? Что тогда хуйню несешь? Бля… извини братка, на взводе

— Ничего.

— Пройдусь немного, — роняю сквозь зубы, пытаясь удержать нервную дрожь, — разузнаю.

Мельком оглядев явно неподобающую для такого времени одежду, делаю первые шаги из переулка. Пятнадцать минут спустя вернулся, пребывая в сильном замешательстве.

Не первый год проживаю в Германии и третий год как в Берлине. Судя по характерным строениям, мы в Шарлоттенбурге, а многочисленные русские вывески с характерными Ятями подтверждают выводы — Германия двадцатых годов двадцатого века.

— Попали, — тоскливо сообщаю, заходя в переулок, — вот уж попали, так попали.

— Блять, не томи! — Взорвался черноволосый, — ясно что попали, конкретику можешь или так и будешь сопли жевать?!

Несколько секунд померявшись взглядами с хамом, отвожу глаза.

— Всё тот же Берлин, но примерно двадцатые годы двадцатого века. Стоп! Договорить дайте! Если это не какой-то вовсе уж параллельный мир, то да — отвечаю! Одежда, машины, здания, отсутствие рекламы и вот… Май тысяча девятьсот двадцать седьмого.

Старая газета, украдкой вытащенная из урны, изучена досконально.

— Кроме даты, ни хера не могу прочитать, — с досадой сказал черноволосый.

— Я немецкий в школе учил, — но потом подзабыл основательно, по жизни больше английский нужен был, — развёл руками белоголовый, — ты как, разбираешься?

Кивнул, начав читать малотиражную берлинскую газетёнку явно жёлтой направленности, на ходу переводя статьи.

— Продам, куплю… херота, а не информация, — бухтел черноволосый, грызя ногти.

— Кстати, мы до сих пор не представились, — нервно хихикнул старейший из попаданцев, — Постников Аркадий Валерьевич.

— Максим Парахин, — отозвался черноволосый, — Сергеевич. Но лучше Максом или Максимом.

— Саша… Александр Викторович Сушков.

— Так что, Александр Викторович, — светски осведомился Аркадий Валерьевич, — вы немецкий неплохо знаете, как я погляжу?

— Просто Саша, — поправляю его, — и давайте хотя бы наедине по именам, — долго иначе. Немецкий свободно, английский чуть похуже. Иняз, плюс по Европе много мотался.

Старший мужчины переглянулись…

— Так, братиш, нам похоже вместе держаться нужно, — начал Макс, — ты вот языки знаешь, я по жизни вертеться умею. Ну… служил, воевал, сидел. Потом вопросы всякие решать приходилось.

— Бандит? — Спрашиваю без обиняков, отслеживая реакцию.

— Не совсем, — уклончиво ответил Макс, доброжелательно скалясь, — скорее решала. Наркотиками не торговал сроду, и квартиры у бабушек не вымогал. Самое жёсткое, так это долги выбивал из одних мутных личностей в пользу других мутных личностей. Но это уже после отсидки поумнел, до неё… ох, каким же дураком я был! А после всё больше головой и в рамках закона.

— Полезное дело, — покивал Аркадий важно, забирая внимание, — я вот по первому образованию инженер, потом в администрации города работал, юридическое получил. Потом уже бизнесмен.

— Нас сама судьба свела, — хохотнул натужно Максим, — Без Сашки мы в Берлине пропадём на первых порах, без моих талантов с голоду подохнём или чернорабочими работать пойдём.

— Ну а я знаю, как функционирует чиновничий аппарат, — блеснул очками Аркадий Валерьевич, — и как инженер могу немало подсказать. Хотя бы в части долгосрочных инвестиций.

— Согласен, — поддерживаю новых товарищей, — держимся вместе. Прошу слушаться меня хотя бы поначалу. Не только язык знаю, но и немного историю Берлина, нравы горожан и прочую хрень.

— Работал? — Поинтересовался Максим.

— К брату двоюродному в гости часто приезжал.

Слово за слово и не бандит вытянул мою официальную биографию.

— … КМС по дзюдо, потом бросил — сетчатка в глазах начала отходить, так что завязал с контактными видами спорта. Физическая работа тоже пока противопоказана — тяжёлая, по крайней мере. Дворником могу с оговорками, а вот грузчиком — пардоньте.

Старшие товарищи переглянулись с кислым видом — немного нарочито, как на мой взгляд. Простейший, но действенный психологический трюк — нагнуть оппонента, а потом милостиво допустить к себе, но уже не на равных, а как нижестоящего. На всякий случай сделал вид, что психологический пресс действует.