Страница 7 из 22
В училище был знаменитый подвал. Там тоже приютились учебные аудитории, в каждой из которых стоял рояль. Как и во всяком подвале, здешний климат отличался прохладой и сыростью, так что преподаватели старались избегать занятий в «подземелье».
Если случались перерывы между занятиями, то студенческая компания во главе с Пугачёвой спускалась в подвал и резвилась.
Ее однокашник с духового отделения Владимир Кричевский не без удовольствия рассказывал спустя годы: «Чудный тогда продавался портвейн по рубль ноль две и "Родничок" по 97 копеек. Алла тоже не отказывалась выпить. Мужики поигрывали в карты, иногда на деньги. Правда, кто-то попался, их отчислили, и карточные игры прекратились. А те, кто репетировал, стояли заодно на стреме. Как идет кто-нибудь из преподавателей, подавали сигнал трубой – фрагмент из какой-нибудь симфонии. Иногда нарочно переполошат всех и радуются. Там, в подвале, помнится, стоял гипсовый бюст Мравинского. У него был очень большой нос. Об этот нос мы тушили окурки…
Алла очень хорошенькой не была, хотя копна волос, которые она всегда высоко начесывала, конечно, подкупала. И еще Алла любила очень короткие юбки, хотя они ей не особенно шли. Вообще, она обожала выглядеть вызывающе. Романы у нее случались очень часто – то с одним студентом, то с другим. А поскольку мы с ней были просто друзьями, она обо всех своих многочисленных увлечениях мне рассказывала, стихи читала, которые ей посвящали мужчины…».
Любопытное наблюдение: по поводу внешности юной Пугачёвой оценки современников расходятся, но решительно все помнят ее стройные ноги. Нет сомнений, наша героиня сохранила гордость за них на долгие годы. На очень долгие. Бабушка Шуфутинского была бы изумлена лет через тридцать.
В подвале Алла садилась за рояль и начинала свое шоу. Она очень похоже и в то же время смешно изображала тогдашних кумиров: Эллу Фицжеральд и даже Луи Армстронга. Но лучше всего ей удавалась, разумеется, Эдит Пиаф. Пугачёва, кстати, умела помимо прочего петь на разных «языках», что тоже невероятно забавляло окружающих. Она просто придумывала иностранный текст, который интонационно и фонетически очень походил то на французский, то на английский язык. Иногда таким образом у нее получались чуть ли не целые «импортные» песни.
Она, несомненно, могла бы стать мастерицей пародийного жанра и взойти на эстраду в таком качестве. И взять для этого какой-нибудь смешной сценический псевдоним – например, Алка Галкина. Но этот талант она развивать не стала, оставив его для узкого круга, для компанейских дурачеств. Кстати, когда сорок лет спустя Максим Галкин попытается спародировать саму Пугачёву, она крикнет с насмешкой: «Непохоже!».
Алла довольно быстро стала местной примой и иной раз позволяла себе дерзить педагогам. Одна из преподавательниц, работавшая в училище в то время, с улыбкой сообщила, что Пугачёву хорошо помнит, потому что та была «страшная хулиганка». Другая, напротив, «никакой особой яркости в Алле не замечала. Но голосок у нее был хороший. Впрочем, у нас же исключительно классический репертуар, так что впоследствии она очень смело и резко изменила направление».
Специальности хорового дирижера ее обучал Игорь Иванович Тупиков.
«В ней тогда уже наблюдались задатки лидера, – рассказывал автору Игорь Иванович. – Она всегда организовывала все студенческие капустники. При этом Алла очень хорошо училась и прекрасно работала с хором».
…В 1980 году Тупиков с семейством отдыхал в Сочи. Как-то они увидели афишу Аллы Пугачёвой, и супруга с дочерью Игоря Ивановича пожелали непременно посетить концерт звезды. Но, когда они обратились в кассу, то билетов уже не обнаружили.
Ни на что особо не надеясь, Тупиков раздобыл гостиничный телефон Пугачёвой и позвонил:
– Здравствуй, Алла, ты помнишь такого Игоря Ивановича из твоего училища?
– Да, конечно!
Тупиков изложил просьбу, и звезда ответила:
– Нет проблем. Я скажу администратору, чтобы он дал вам билеты.
После концерта Игорь Иванович пробрался за кулисы поблагодарить бывшую ученицу, и та, по его словам, общалась с ним столь же почтительно, как некогда в аудиториях училища.
В Ипполитовке Алла начала покуривать. Этим она тоже занималась в подвале, хотя ректор училища Елена Константиновна Гедеванова применяла самые строгие меры к нарушителям дисциплины. В частности, нередко у входа студентов встречал патруль из педагогов в главе с самой Гедевановой. Если она считала, что у девушки слишком короткая юбка, а у юноши слишком длинные волосы, их отправляли «исправиться», а в журнале фиксировали прогул.
Но к «хулиганке» Пугачёвой Гедеванова относилась не то, что снисходительно, а почти что с любовью. Во многом благодаря Елене Константиновне Алле прощались конфликты с преподавателями, долгие отлучки на гастроли. Причем на последних курсах эту беспокойную студентку, которая уже делала эстрадную карьеру, даже собирались выгнать. Некоторые преподаватели были уверены, что так оно и было, что Пугачёва не закончила Ипполитовку. Но они ошибались.
Еще одним приятелем Аллы в училище стал Миша Глуз, который, правда, поступил туда на два года позже.
«Пугачёва уже превратилась в звезду нашего заведения, – рассказывал он, – и с ней очень непросто было подружиться. Почти каждый день после занятий мы большой компанией собирались у нее дома. Слушали какие-то пластинки. Попутно съедали все, что находили на столе: родители Аллы нас очень хорошо принимали. К капустникам она готовилась очень основательно – сценарий начинала писать месяца за два. Она же сочиняла для них и песни. Кстати, некоторые ее песни, зазвучавшие лишь в последние годы, были написаны ею еще тогда – для капустников».
Вместе с Глузом Алла как-то записала на магнитофон свои песни, но поскольку никакой особой ценности в этих пленках он не видел, то записи просто потерялись.
В 1995 году, когда Пугачёва будет готовить издание своей «Коллекции» – почти полного собрания исполненных ею песен, – она обратится к Глузу с просьбой найти эти материалы, но разве кто-то думал в середине 1960-х, что они обретут ценность? Найденные недавно записи юных Леннона и Маккартни озолотили их случайного хозяина. Но в Советском Союзе тех лет магнитофонная лента была дороже голоса Пугачёвой.
Напрашивается призыв: храните все глупости, мелочи, пустяки, которые делают дети и их друзья! Хотя бы из соображений долгосрочной меркантильности.
А сам Глуз уже давно руководит Культурным центром имени Соломона Михоэлса и проводит Международный фестиваль имени Михоэлса – под патронажем, между прочим, Президента России.
…Однажды Алла вернулась из училища и заявила маме:
– Я не хочу быть дирижером, я буду певицей.
– Какой еще певицей, дочка? Их вон сколько. А с твоей специальностью ты всегда на жизнь заработаешь.
– А почему, когда соседи у нас смотрят телевизор, как только начинается классический концерт, они сразу переключают на другую программу?
– Ну, они, может, не совсем понимают такую музыку, потому и переключают…
– А я не хочу, чтобы меня переключали!
Глава 5
«Робот»
Конфликт с мамой
Первые гастроли
Чужое платье
В начале 1965 года в квартире на втором этаже в Зонточном переулке раздался громкий звонок. Дверь открыла Зинаида Архиповна. На пороге стоял средних лет человек весьма респектабельной наружности, почти иностранец.
…Тут уместно было бы порассуждать о «точках бифуркации». Это понятие из точных наук занесли в историю отдельные энтузиасты-спекулянты. Так они называют засечки на хронологической линейке, моменты, в которые история могла бы пойти по совсем другому пути. Точка бифуркации – это древняя бабочка из канонического рассказа Брэдбери, случайно раздавленная ботинком путешественника во времени. И отсюда все модные нынче теории альтернативной истории. Что было бы, если бы татаро-монголы не остановились и двинулись-таки в Западную Европу? Что было бы, если бы челн Екатерины Великой, которая любила корабельные путешествия по Волге, утонул бы во время внезапного урагана? Что было бы, если бы кружка в мюнхенской пивной не пролетела мимо головы молодого оратора Гитлера, а попала точно в цель?