Гамбит Тэкеши-Они

Тени в углах стали совсем чёрными, повеяло могильным холодом, и Канэко внезапно осознал, что где-то очень глубоко в сущности аггела осталась крохотная частица Макса, которая понимает, на что обрекла себя, и оттого страдает не меньше, чем если бы была ввергнута в огненные озёра Тэкеши-Они. Волна жалости на мгновение захлестнула кэндзя, но он тут же отогнал её, зная, что ничем не может помочь сыну, который сделал выбор, зная, что его ждёт. Ох, уж эта его проклятая гордыня! Канэко считал, что она погубила Макса, но до настоящего времени даже не предполагал, что всё зашло так далеко. Теперь он мог сделать для души сына только одно.

– Ты пришёл, чтобы поглумиться надо мной или тебя прислал твой хозяин? – спросил Канэко, взяв себя в руки.

Лицо аггела расплылось в гадкой ухмылке – он снова стал тварью Хаоса, слугой Тэкеши-Они.

– Я должен убить тебя! – сказал он. – И не думаю, чтобы ты мог мне помешать.

Канэко взял со стола золотую гильотину для сигар, пару раз щёлкнул ею, затем поднял чёрные глаза на аггела.

– В отличие от других порождений Ёми-но-Куни, ты способен действовать в нашем мире, – проговорил он тихо, и его голос не предвещал ничего хорошего. – Однако, как бы сильно ты ни изменился, кое-что в тебе осталось прежним.

– И что же?

– То, что сгубило моего сына. Гордыня, – гильотина со стуком упала на стол. – Видишь ли, я ждал тебя.

– Ну, и что? – криво усмехнулся монстр, но в его голосе появилась настороженность. – Твоих сил…

– Моих сил вполне хватает, – резко перебил Канэко, – чтобы справиться с любой тварью Тэкеши-Они, особенно если она оказывается в нашем мире! Но мне не хватает опыта.

При этих словах лицо аггела расплылось в улыбке.

– Однако, – не обратив на неё ни малейшего внимания, продолжал Старейшина, – я на него и не полагался. Позволь мне познакомить тебя с моим другом, – Канэко нажал кнопку интеркома. – Кента, зайди, пожалуйста.

Дверь открылась мгновенно, и молодой маг замер на пороге, глядя на аггела с откровенной ненавистью. В его глазах не было и тени страха. Аггел обернулся к нему и прищурился, вглядываясь в ауру колдуна. Его бледное лицо вдруг исказилось, по нему прошла рябь, и на миг монстр обнаружил свою истинную сущность: Канэко и Кента увидели невообразимую тварь, сотканную из ужаса и мрака, порождение иного мира, где правят жестокость и бесконечное страдание.

– Пора! – жёстко провозгласил кэндзя, вставая из-за стола.

Его силуэт разом заполнил кабинет, словно поглотив фигуру аггела.

– Время умирать, мразь! – тихо сказал Кента, делая шаг навстречу съёжившемуся монстру.

– Некромант! – в ужасе прошипел аггел, и по комнате прошла волна такого сильного запаха тления и разложения, что и Канэко, и Кента покачнулись.

Аггел рванулся к Кава-Мидзу, чтобы сбежать, найти в реке укрытие, но колдуны уже перекрыли все выходы и крепко схватили тварь. Она оказалась запертой в мире людей и ясно осознала, что обречена.

Когда по убежищу разнёсся оглушительный вопль, стены содрогнулись и треснули сверху донизу, а крыша здания вдавилась внутрь, словно её втянул чей-то огромный ненасытный рот. В кабинете Канэко возникла воронка, в которой мелькали неясные очертания аггела, разрываемого вихрями силы, контролируемой колдунами. Кента нараспев читал древние заклинания, и от каждого слетавшего с его губ слова аггел корчился и становился прозрачнее. Канэко сжал зубы так, что они дрожали, готовые треснуть в любую секунду. Губы мага побелели, глаза закатились. Почти то же самое творилось с Кентой, но некромант продолжал выкрикивать слова древней формулы, пока сгусток прозрачной тьмы, до которого постепенно сжался аггел, не взорвался сотней извивающихся и злобно шипящих змей. Мерзкие твари разлетелись по комнате, тут же исчезая в возникавших тут и там воронках.

Ещё секунда – и Канэко с Кентой повалились без сил на обуглившийся и тлеющий ворс ковра.

Дело было сделано. Душа Макса исчезла из мира навсегда – словно никогда и не появлялась на свет. Её избавили от службы Тэкеши-Они и от грядущих страданий – но дорогой ценой. Теперь она уже не сможет возродиться из небытия по милости всетворца, и умерший не станет жить снова.

Тяжело дыша, Старейшина перевернулся на спину и уставился на покрытый копотью потолок, посреди которого дико раскачивался искорёженный остов люстры. В чёрных глазах колдуна стояли слёзы.

***

– Погода совсем испортилась, – проговорила Аяко, мельком взглянув на низкий потолок тоннеля.

Руслан уже открыл было рот, чтобы спросить, откуда она знает, но вовремя сообразил, что ведьма выглянула наружу, войдя на пару секунд в Кава-Мидзу. Он последовал её примеру.

Панорама, открывшаяся Руслану, поражала и пугала одновременно. Небо над Питером было чёрным от стянувшихся со всех сторон туч. Они закрывали его от края до края, и над мокрыми от ливня крышами ежесекундно сверкали молнии, каждая из которых на краткий миг освещала полнеба.

– Хватит! – резко одёрнула залюбовавшегося Руслана Аяко. – Слишком долго.

Тот поспешно вышел из Кава-Мидзу.

– Извини! – пробормотал он.

– Скоро будешь плавать, сколько захочешь.

– Да, знаю.

Минуты две Руслан и Аяко шли молча. Ведьма внимательно разглядывала стены, стараясь не пропустить нужный поворот. Возможно, она использовала магию, чтобы не сбиться с дороги, но почему-то Руслан был уверен, что Аяко полагалась сейчас только на собственную память. Он вообще успел заметить, что, как правило, маги обращались к Кава-Мидзу только при крайней необходимости. Хотя, конечно, бывали и исключения.

– Знаешь, о чём я думал в последнее время? – заговорил Руслан, пробираясь мимо заплесневелых стен.

– О чём? – откликнулась Аяко.

– О Навигаторах и их Лоцманах.

– Ну и?

– Давай предположим, что исчезнувшие Навигаторы просто удалились от дел. По какой причине – пока не важно.

– Ладно, как скажешь, – девушка явно не была настроена на дискуссию и согласилась бы с чем угодно.

– Тогда у нас остаются только те, кто исчез, – продолжал рассуждать Руслан. – Из двадцати одного таких семнадцать.Одиннадцать мужчин и шесть женщин. Я внимательно читал их истории, и должен сказать, все они заканчиваются одинаково: Навигатор исчез, Лоцман мёртв. Их тела находили, но нигде не говорится, что они были убиты человеком. Ну, там, с помощью ножа, пистолета и так далее.

– Что ты хочешь сказать?

– Судя по всему, их погубила Кава-Мидзу.

– Каким образом?

– Сейчас попробую объяснить.

– Валяй. Но предупреждаю: в этой вонище я плохо соображаю.

– Учту. Мы знаем, что Навигатор заблудится, если потеряет Лоцмана, так?

– Да. Сейчас направо.

Парень с девушкой свернули на развилке.

– Так вот, нам известно также, что Лоцманы умерли. Но ведь Кава-Мидзу не может убить Лоцмана, пока тот находится под защитой Навигатора, верно?

– Кажется, да, – ответила Аяко.

– Что значит «кажется»?

– Да ничего. Просто «да»! – воскликнула ведьма. – Это верно как… как… короче, так и есть! Но что из этого?!

– Разве ты не понимаешь? Возможны только два варианта: либо Навигатор оставил Лоцмана, зная, что не сможет без него вернуться, либо Лоцман оставил Навигатора, лишившись его защиты. В обоих случаях или один, или другой жертвовали собой.

– Теперь сюда, – Аяко указала на круглую решётку, закрывавшую вход в боковой тоннель, раньше служивший водостоком.

Ведьма принялась подбирать ключ.

– Кажется, этот, – пробормотала она, и через пару секунд запирающий решётку замок открылся. – Отлично! Давай быстрее.

– Иду, иду.

– Так что ты там говорил? – напомнила ведьма, когда они побежали по вогнутому «полу» тоннеля-водостока.

– Зачем Навигатору бросать Лоцмана?

– Понятия не имею.

– Я долго думал и не смог подобрать причину. Навигатор не оставит себя без карты. Значит, всё дело в Лоцмане. Он бросал Навигатора и, оставшись без его защиты, тут же становился жертвой Кава-Мидзу.