Страница 43 из 47
Кеннеди опустила глаза и закрыла их прежде, чем заговорить.
— Нет, неправда. Я больше не буду ничего скрывать от него, — тихо проговорила она.
Мое сердце заколотилось, когда Кеннеди медленно подошла ко мне, склонив голову, ее подбородок задрожал. Я догадывался, что она собирается мне сказать. Я уже понимал, как ей тяжело сейчас. Но знать это и услышать это от нее, услышать всю правду из ее уст… это совершенно разные вещи.
— В чем дело, красавица? — Спросил я ее, поставив пакеты с едой, пытаясь поднять ее лицо за подбородок.
Она с трудом сглотнула, и меня немного убивала мысль о том, через что она сейчас проходит, что она должна чувствовать в это момент.
— Риз, тогда в лесу… много лет назад… я знаю, что ты предохранялся, но кое-что случилось. — Она решительно взглянула на меня, но слезы предательски задрожали в ее глазах. — Я забеременела.
Я не стал изображать удивление, или что у меня перехватило дыхание. Но именно по этой причине, из-за боли, которую я испытывал сейчас, наблюдая за ее переживаниями, заставили меня признаться ей, что я уже знал это. Я не смог смотреть, как она мучается. Только не из-за меня. Не тогда, когда я могу помочь облегчить ее страдания.
— Я знаю.
В ее глазах промелькнуло смятение.
— Ты знаешь? Откуда?
— Несколько дней назад мне позвонил адвокат Малкольма и сказал кто такая Мэри Элизабет Спенсер. Она была названа в завещании, поэтому он пытался найти ее.
— Почему ты ничего не сказал? — На ее лице отразилось не чувство гнева, а уже чувство вины.
— Я знал, что ты расскажешь мне, когда будешь готова.
— О, Боже, Риз! — Заплакала она, закрыв лицо руками. Я обнял ее за плечи и прижал к себе, пытаясь хоть чем-то помочь, хотя бы частично облегчить ее мучения.
— Тсс, все в порядке, детка. Пожалуйста, не плачь.
— Мне очень жаль, что я не сказала тебе раньше, — застонала она, смахивая слезы.
— Я знал, что ты расскажешь мне, когда придет время.
— Риз, мне так жаль, — сказала она, поднимая голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Не надо. Жаль, что меня не было рядом с тобой. Видеть, как растет твой живот с нашим ребенком. Подержать ее на руках перед тем, как она умерла. — Признался я, угрызения совести душили меня.
— Я хотела сказать тебе, но они мне не позволили.
Мой пульс забарабанил, остановился прежде, чем он забился в два раза быстрее.
— Кто это «они»? Кеннеди, кто не позволил тебе сказать мне?
Она повернулась и посмотрела на моего отца.
— Твой отец заключил какую-то сделку с Хэнком. Он согласился заплатить Хэнку, если тот сможет сохранить мою беременность в тайне. Поэтому Хэнк забрал меня из школы и держал взаперти в домике садовника. Он не позволил мне уйти. Он выключил телефон и прятал ключи от машины на ночь. Он был в ярости, наверное, потому, что я забеременела от кого-то другого, и что он больше не мог играть в свои игры. Я уверена, он с самого начала хотел, чтобы ребенок умер. Он почти меня не кормил, и мне стало очень плохо. Два раза, когда я пыталась сбежать, думая, что он ушел, он ловил меня и бил до тех пор, пока я не могла встать. После второго раза он не позволял мне выходить из комнаты, пока его не было рядом. Он держал меня в таком состоянии, пока я не начала рожать, но срок был еще маленький.
К тому времени, как мы добрались до больницы, они не смогли остановить преждевременные роды. Она была слишком маленькой, чтобы жить, слишком слабой, чтобы дышать самостоятельно. Она умерла через два дня после рождения. — Кеннеди так неистово заплакала, что казалось, будто плакала ее душа, а не тело. — Твой отец пришел навестить меня. Он сказал мне, что если ты узнаешь, то это разрушит твою жизнь, что если я тебя на самом деле люблю, то никогда никому не расскажу, что случилось. Так что я не стала. Я никому не рассказывала. Потому что я люблю тебя.
Поверх головы Кеннеди я свирепо посмотрел на своего отца. Никогда в жизни я не испытывал такой ненависти к другому человеку. Она горела во мне, как адский огонь.
— Как ты мог это сделать? — Зарычал я.
— Я сделал то, что должен был сделать для тебя, сын. Для твоего будущего. Ты не достиг бы того, что имеешь сегодня, если бы остался с ней. Она была позорным грузом.
Позорным грузом?
Лед. Мое сердце мгновенно выплеснуло по венам струю ледяной крови прежде, чем она вспыхнула пламенем. Пламя растеклось по моему телу.
— Что ты сказал?
— Ты думаешь, я не присматривал за тобой? Ты думаешь, я не знал, чем ты занимаешься? И с кем? Я знал о ней все. И об ее извращенном отце тоже. Я видел, как он смотрел на нее, как трогал ее, когда думал, что никого нет рядом. Он не смог держаться от нее подальше. Вот как он узнал о тебе. Он следил за ней и увидел вас двоих в лесу. Он был таким мерзким. Я бы никогда не позволил кому-то подобному приближаться к тебе, приблизиться к нашей семье.
Я пришел в бешенство.
Я отпустил Кеннеди и бросился на отца, хватая его за горло и пригвождая его к стене. Я хотел задушить его презренную жизнь, я хотел наблюдать, как из него будет медленно вытекать жизнь.
— Ты знал? Ты знал, что он с ней делает, и ничего не сделал? Ты ничего не сделал?
Отец издал хриплый звук, его лицо становилось ярко-красным, постепенно приобретая темно-фиолетовый оттенок, чем дольше я держал его в таком положение.
— Меня от тебя тошнит! Ты такое же чудовища, как и он! — Я тряс его, сильнее прижимая к стене, он цеплялся за мою руку, пытаясь ослабить хватку. — Я ненавижу тебя! Ненавижу то, что у нас одна кровь! — Я сильнее сжал его.
— Риз! Риз, нет! — Кричала Кеннеди, дергая меня за руку. — Отпусти его! Он этого не стоит.
Я слышал ее слова, но мне было уже все равно. Для меня его жизнь того стоила. Он это заслужил. Я сделаю миру одолжение, прикончив его.
— Риз, если ты убьешь его, у нас не будет будущего. Это разрушит твою жизнь. Пожалуйста, не причиняй ему вреда. Пожалуйста, не позволяй ему забрать у меня еще и тебя.
Боль в ее голосе проникла сквозь туман моей ярости. Я увидел в глазах отца, как его сознание покидало его, и я знал, насколько я был близок к тому, чтобы убить его.
Но я подумал о Кеннеди.
О, Кеннеди в первую очередь.
Я отпустил его и отошел.
Отец безжизненно сполз на пол, хватая ртом воздух и хватаясь за свекольно-красное горло.
— Клянусь всем святым, если ты когда-нибудь еще приблизишься к ней, я убью тебя. Я выброшу тебя и закопаю твое тело там, где никто никогда не найдет его. — Он не двигался и не говорил. — Ты меня слышишь? — Закричал я, наклоняясь, чтобы крикнуть ему в ухо.
Отец поднял на меня полные ненависти глаза. Мы смотрели друг на друга в течение нескольких секунд, и я понял, что смысл моих слов дошел до него. Настороженный огонек вспыхнул в его холодных глазах, и я знал, что он понимал, что я был серьезен как никогда. Я просто молился, чтобы у него хватило ума не испытывать мою решительность. Потому что он проиграет. Он потеряет все, если перейдет мне дорогу. Я готов был отдать свою жизнь за нее, даже если бы это означало забрать чужую.
Наконец, он кивнул.
— А теперь убирайся, — сказал я, поднимая его на ноги и толкая к двери. — Убирайся!
Я смотрел, как он открывает дверь и, пошатываясь, выходит. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не пнуть его задницу на дорогу и не заставить его истекать кровью, но Кеннеди просила меня не причинять ему вреда. И я сдержался. Вместо этого, я закрыл дверь, закрыл дверь перед моим отцом и той жизнью.
Я повернулся, чтобы обнять Кеннеди и позволить ей выплакаться. На моей душе было тяжело. Я чувствовал себя раздавленным, как будто перенес большую травму. Мне было больно за нее, за все, что она пережила, за все то время, что мы потеряли, и за ребенка, которого я даже не увидел.
Глава 42. Кеннеди
Я никогда не думала, что мне будет так больно рассказывать Ризу о Мэри Элизабет. И как ему будет больно это слышать. Выражение его лица, когда он, наконец, повернулся ко мне после ужасной стычки с отцом, было мучительным. И все-таки, это было еще одно доказательство того, что у Риза не было ничего общего с этим человеком. Хенслоу Спенсер смог бы направить Риза в ту или иную сторону, но даже его злые манипуляции не смогли убить его чудесную душу, с которой Риз родился. Он просто задержал свое появление на несколько лет. В каком-то смысле это даже сделало его более ласковым. И, слава Богу, что я смогла разглядеть это. Я бы ни за что на свете не хотела потерять такого Риза.