Страница 7 из 19
– Либо вам есть дело, либо вам все равно, – так он ответил однажды, поручая нам еще работу, хотя мы уже и так сильно устали. Нет, мы не смогли в тот день отвернуться от него, просто потому что: – Либо тебе есть дело, либо нет. Вот и все, Эмилио.
В этом Стэнли был очень прост: ему было дело до его работы и до его семьи, вот и все.
Однажды я поехал забрать его на Флит-стрит после встречи с адвокатами, он начал жаловаться на то, насколько богатыми являются юридические фирмы:
– Эти люди разрушат страну. В их офисах полно ценного дерева, дорогущих украшений и огромных картин. Для чего им это все? Все, что мне нужно, это стол, стул, ручка и кофемашина, больше ничего.
Когда я работал в британском Голливуде, у меня была возможность узнать, как много известных людей испорчены деньгами и роскошью и что для них не странно быть высокомерными и грубыми. Стэнли был одним из немногих знаменитых людей, которые сохраняли связь с реальностью. Вместо того чтобы взять Кристиану или одну из своих ассистенток на ужин в известный ресторан, полный VIP-персон, где его могли бы сфотографировать на выходе, Стэнли предпочитал заказывать доставку еды в Эбботс-Мид, где он мог прекрасно поужинать в гостиной. Когда я спросил его, почему он никогда не ходит на фешенебельные вечеринки, на которые ходят его коллеги, он ответил:
– Они слишком заумно говорят.
Я думаю, Стэнли превосходно руководил своими ассистентами. Если он хотел что-то сказать мне, Андросу или Маргарет, он говорил это лично. Нас вызывали в его кабинет по одному, и он объяснял, как следует выполнить то или иное поручение или как нам лучше себя вести в особенно затруднительных ситуациях в будущем. Ему нравилось иметь простые отношения с людьми, которые на него работали. Он знал, что все вертится вокруг него, но он нисколько не был заинтересован в том, чтобы быть заносчивым. Если бы он был, ему оставалось бы только выстраивать нас в линию в своем офисе каждое утро, давать нам приказы и слушать, как мы хором отвечаем: «Да, сэр!» Но такое положение дел было как нельзя далеко от реальности.
– Не называй меня «сэр». Мне этого не надо, – сказал он мне во время одной из первых совместных поездок.
Система правил Стэнли была разработана, чтобы обеспечить идеальное функционирование Эбботс-Мид. Все, что нам нужно было делать, – это следовать им слово в слово. Я понял это практически сразу, когда он посоветовал мне никогда не верить секретарям на ресепшн в отелях или консьержам, когда я доставлял документы. Я всегда должен был передавать их точно в руки адресату. Он делал все, что мог, чтобы избежать проблем. Ему было наплевать на пустую болтовню: после того как он говорил нам, что мы должны сделать, он мог просто оставить записки с обычными задачами на наших столах.
Стэнли ничего не бросал на ветер. Но он также не сходил с ума по экономии. Он просыпался в 10 или в 11, иногда в полдень и ложился очень поздно, так что мог на полную катушку использовать часы, когда были открыты офисы Warner в США. Андрос, Маргарет и я начинали работать ранним утром, когда Стэнли еще спал. Мы расправлялись с задачами, которые он нам оставлял за несколько часов до начала нашего рабочего дня, когда он шел спать. Когда он просыпался, все уже было сделано, и мы начинали делать что-то другое. Это казалось бесконечным циклом, впрочем, так оно и было.
Мы все получили сумки со всем необходимым. Мне достался портфель с эксплуатационной документацией и страховками на «Мерседес» и другие автомобили и все другие документы, которые могли мне понадобиться при выполнении поручений. Имея при себе все эти документы, я сокращал риск ехать обратно на базу и тратить время. Стэнли делал то же самое, набивая свои карманы ручками, фотокопиями, листками бумаги, диктофонами и записями.
Мои карманы тоже были полными. Я носил с собой два блокнота, большой и маленький, две ручки (одна была запасной) и мой органайзер, который я использовал как дневник с еженедельным планированием на каждой странице. Там я писал имена, офисные адреса, даты встреч, телефонные номера и цены на разные вещи. Блокноты подбирались так, чтобы они уместились в нагрудном кармане моей рубашки. Стэнли знал все про рубашки: мне полагалось носить только рубашки с двумя карманами. В правом кармане у меня был блокнот, записки, которые он дал мне, и квитанции. В левом у меня были деньги, мое водительское удостоверение и другие удостоверения. Карманы обязательно должны были застегиваться на пуговицу, чтобы ничего не могло выпасть. Он также просил меня, чтобы я был уверен, что в моем кошельке всегда есть пятьсот фунтов, которыми я мог бы покрыть любые расходы в течение рабочего дня. Если я что-то тратил, мне приходилось возвращаться домой и восполнять их, чтобы у меня опять стало пятьсот фунтов.
Оборудование для автомобиля включало в себя аптечку, горелку, зажигалку и кучу ручек, натыканных там и тут. Мы также возили с собой 30-метровые веревки для случая, если бы мы нашли по пути раненую или брошенную собаку (надо было связать собаку, отвезти ее к ветеринару, вернутся в Эбботс-Мид и найти ответственного человека, которому можно было бы поручить ее). У нас также был с собой намордник, если собака начинала нервничать, и по той же причине толстые кожаные перчатки. Перчатки также шли в ход, когда мы находили злых кошек.
Мы должны были быть уверены, что в офисе всегда есть фотобумага. Нам нужно было следить за блокнотами и тетрадями, так же как и за бесчисленным количеством шариковых и перьевых ручек. Стэнли обожал перьевые ручки. У него было несколько разных, он очень любил погружать их в бутылочку с чернилами, когда что-то писал. Он так сильно любил свои «Паркеры», что даже попытался приучить меня к ним, подарив мне одну в роскошной подарочной упаковке.
– Стэнли, почему ты мне это даешь? Я даже не умею ею пользоваться. Мне намного больше нравится шариковая ручка.
– Нет, – ответил он, вкладывая коробку с ручкой обратно в мои руки, – пожалуйста, прими этот подарок.
У меня не было выбора, но она просто лежала у меня дома в ящике, а я продолжал пользоваться двадцатипенсовыми шариковыми ручками. Но обычного «спасибо» для Стэнли всегда было мало. Несколько недель спустя он пришел с другой блестящей деревянной коробочкой, на этот раз на ней была надпись Montblanc. Внутри лежали ручка и карандаш, а рядом две шариковые ручки.
– Теперь пользуйся тем, что тебе нравится.
– Стэнли, их ведь кто-нибудь украдет! Зачем ты даришь мне такие дорогие подарки? Мне они не нужны.
– Ну пусть они дома лежат. Мариса и Джон могут ими домашнее задание делать.
Все, что просил меня сделать Стэнли, неизбежно занимало целую кучу времени, и это имело негативные последствия для моей семейной жизни. Жанет не видела меня целыми днями: я уходил из дома сразу после шести и не возвращался до ужина, а гораздо чаще даже позже.
– Извини меня, Жанет, но Стэнли… – я пытался объяснить, но пустой стул за обеденным столом говорил за меня.
Она сказала мне, что мы уже прошли через сложный период несколько лет назад, и теперь не было никакой необходимости посвящать каждый момент существования зарабатыванию денег. Я объяснил ей, что речь идет не о деньгах: я совсем недолго работал на Стэнли и хотел доказать ему, что гожусь для этой работы. Более того, как я мог просить о свободном времени, когда Андрос и Маргарет работали столько же, сколько и я?
– Им что, не к кому пойти? – спросила в замешательстве Жанет.
– Нет, у Андроса тоже двое детей, но он мне так и не рассказал секрет, как сохранить мир в семье.
Жанет заботилась о Марисе и Джоне. Она любила искусство и брала их на выходные в город в театр или кино. Она всегда говорила, что невозможно понять, к чему ребенок проявит склонность, поэтому есть смысл заинтересовать его как можно большим количеством разных вещей. Мариса ходила на танцы, а Джон учился играть на гитаре, но, когда она отправляла их обоих на уроки итальянского после школы, я знал, что в семье Д’Алессандро все в порядке.