Страница 4 из 19
– Я понимаю, – ответил я, когда он закончил говорить. – Если помощь означает следование этим чрезмерно требовательным правилам, она будет не очень-то полезной, да?
– Точно. Не следует вестись на то, что говорят профсоюзные активисты. Я дам тебе все, что тебе может когда-нибудь понадобиться.
В тишине салона автомобиля я думал, как чудесно было бы, если бы то, что сказал Кубрик, было правдой. Я больше никогда не собирался верить профсоюзам, это точно. Когда волна забастовок в шестидесятых годах дошла до фабрики чулочно-носочных изделий в Боремвуде, где я работал, мои коллеги заверили меня, что профсоюзы защитят нас и что можно не беспокоиться о нашей зарплате. Тотальная забастовка продолжалась, и я чувствовал, что нахожусь в одиночестве среди всех этих подверженных эйфории людей, думая о том, что в то время мне казалось очевидным: мы не работаем, мы не производим чулочно-носочные изделия, поэтому нечего продавать, нет выручки, нам не заплатят. Фактически завод закрылся. На телевидении шли бесконечные дебаты, но я был несильно образован, и они были слишком сложны для меня. Я не мог понять, кто был прав: лейбористы, которые поддерживали забастовку, или консерваторы, которые выступали против нее. Рабочие, которые протестовали за лучшую зарплату и сокращение рабочего времени, или руководство, которое демонстрировало цифры и статистику, чтобы показать, что это просто невозможно. Единственное, в чем я был уверен, – это в своей злости на то, что я потерял работу, а вместе с ней и будущее, которое я собирал по кусочкам, а также в том, что мне будет стыдно вернуться домой и посмотреть Жанет в лицо. Под конец этих тяжелых месяцев она дала мне тарелку с супом и оставила меня есть за столом в одиночестве. Когда я спросил ее, дала ли она Маризе и Джону что-нибудь поесть, она неуловимо ответила: «Да, конечно». «А что насчет тебя? Ты-то что-нибудь поела?» – спросил я. «Да, не волнуйся», – ответила она незамедлительно, но я знал, что это неправда: она всегда отвечала на этот вопрос, стоя спиной ко мне. Отчаяние, беспомощность и застойный запах нищеты, который заполнил наш дом, – я никогда этого не забуду.
«Эмилио, помоги мне подвинуть весь этот хлам!» – Андрос махал руками, чтобы привлечь мое внимание. Он находился в кладовой за кучей сундуков. Работая в Сант-Анджело, я погрузил много мешков с цементом и другого барахла. Работа руками, конечно, была для меня не проблемой. Однако вместо того, чтобы сказать спасибо, он начал насмехаться надо мной. «Давай, ты, ленивый ублюдок! Разве ты не сказал, что тебе нравится работать?» – ворчал он сквозь усы. Но взгляд моих глаз остановил его, и он рассмеялся над удивленным выражением моего лица. Андрос, не переставая, дразнил окружающих: когда я звонил утром, чтобы разбудить его, он говорил, чтобы я шел куда подальше, и бросал трубку. Когда я добирался до Эбботс-Мид, он уже был там и предлагал мне кофе: «Давай посмотрим, о чем дядя Стэнли попросит нас сегодня».
Если я был курьером и водителем, то Андросу лучше всего подошло бы описание фильтра между офисом и внешним миром. Он проводил весь день на телефоне, дергая за крепко связанную паутину контактов, что позволило ему выследить любого, кто понадобится Кубрику, за пять минут. Какая бы проблема ни вставала, он всегда знал, с кем связаться. Он организовывал встречи, спрашивал советы экспертов и следил за тем, чтобы все прошло гладко. Когда я не возил Кубрика куда-то, он заботился и обо мне и учил меня тому, как все работает в Эбботс-Мид.
– Мы не можем ждать вечно, пока нам что-то доставят. Прыгай в машину, езжай и забери это сам. Никогда не попадайся на холостом ходу. Стэнли смотрит на тебя. Ты можешь его не видеть, но он есть.
– Кто он, дар бога роду человеческому?
– В определенном смысле, – кивнул он серьезно.
В другой раз он говорил: «Если устройство сломано, разберись, как оно работает, и попытайся починить его самостоятельно, пока ты ждешь техника. Если ты разберешься к тому времени, когда он прибудет, отправляй его домой. Так ты поможешь ему сберечь и его время».
Старая поговорка «Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам» – это правда. Версия Эбботс-Мид получилась такой: «Если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это».
Ознакомительный курс Андроса включал в себя также семинар по животным, которые обитают в доме: «Тебе нужно быть с ними очень осторожным, очень-очень осторожным». Пока мы оба пытались затолкать Фредди в его клетку, чтобы они с Лео могли поменяться местами, Андрос рассказал мне о том, как однажды кот забрался на вершину одного из деревьев во дворе перед домом. Он начал громко мяукать, и, хотя Андрос умолял кошку вести себя тихо, Кубрик услышал это, прибежал и впал в панику. «Ты не представляешь, какая неразбериха тут началась, – признался он, – Стэнли постоянно говорил: „Вызовите пожарную бригаду! Позвоните ветеринару! Звоните Кристиане!“, ну и почти всем, кто когда-либо бывал в Эбботс-Мид». Андросу пришлось не только вызвать пожарную бригаду, но и помочь Фредди спуститься без помощи лестницы.
– Но вы поступили неправильно, – сказал я, смеясь, – вы должны были оставить Фредди на дереве. Ему бы пришлось спуститься самостоятельно.
– Конечно, – иронично ответил он, – я бы посмотрел, как ты говоришь ему: «Не беспокойся, Стэнли, кот спустится, когда сочтет нужным». Тут ничего не поделать, когда замешаны животные, совершенно ничего не поделать.
Когда мы шли через двор, возвращаясь в офис во флигеле, Андрос остановился перед дверью сарая. «Ты же можешь управлять грузовиками?» Он распахнул дверь, и в полумраке я разглядел прочно выглядящий желтый грузовик с очень большими колесами и необычайно высокой подвеской.
– Желтая подводная лодка? – спросил я в шутку.
– Это чертов «Юнимог»! – объяснил Андрос в своей яркой манере, – «Мерседес» разработал его для военных. Трудно управлять, потому что у него шестнадцать передач и настолько жесткий руль, что понадобится четыре руки, чтобы повернуть его!
Он завел его, и рев двигателя зазвучал как концерт для симфонического оркестра. Андрос нашел его сам. Он принадлежал землевладельцу, который купил его у НАТО для использования в деревне, но вскоре после этого продал, потому что он потреблял слишком много топлива. Стэнли любил все военное и поэтому купил его, даже не думая, будет он им пользоваться или нет. Андрос предполагал, что, поскольку он был компактным, на нем было бы полезно перевозить тяжелые грузы на съемочную площадку. Но никто не смог управлять им, поэтому он был заперт, собирая пыль в Эбботс-Мид, как старый трофей.
В то утро я помыл его внутри и снаружи, убрал паутину и смазал двигатель. Технически он был в хорошем состоянии, просто грязным. Я провел рукой по закругленному кузову и кованым железным бамперам. Я не мог дождаться возможности завести двигатель и поехать на нем. Невероятно прочная ходовая часть была сделана из железных балок размером с железнодорожные рельсы, соединенных огромными болтами. Он был поднят на высоту почти полметра от земли и создавал впечатление, что на нем можно легко заехать вверх по лестнице. Воздухоотвод выступал из крыши как гриб, а это значило, что даже если половина автомобиля окажется под водой, двигатель все равно продолжит работать.
– Я надеюсь, что ты сможешь с ним управиться, потому что Стэнли просто обожает его, – сказал Андрос.
– Увидишь: через пару часов мы вернем его к жизни.
Я забрался в кабину. Там было два места на жестких металлических сиденьях. Пространство между сиденьями занимала панель с кучей рычагов и кнопок. Когда я завел двигатель, все начало громко трещать: кабина была сделана из железа, и не было никакой звукоизоляции. Звучало так, будто я завел пневматическую дрель.
Сначала я нашел задний ход, а затем первую скорость. «Юнимог» медленно тронулся. Стэнли услышал рев двигателя и позвонил Андросу во флигель.
– Кто за рулем «Юнимога»?
– Эмилио.