Страница 17 из 19
– Не переживай, отправляйся ночевать в Эбботс-Мид, тогда тебе не нужно будет расстилать постель дома. Не волнуйся и оставайся с Жанет, Андрос позаботится обо всем.
Стэнли делал все, что возможно, чтобы облегчить эту ужасную ношу на моих плечах. В этот же день Кристиана послала мне огромный букет цветов с открыткой для моей жены. И она, и Стэнли знали, как оказывать внимание и поддержку, при этом не заставляя чувствовать других людей стесненными. Это редкое качество. Когда наступило лето и съемки закончились, Кубрики вернулись в Эбботс-Мид. Именно тогда я понял, что я не один. Стэнли и его жена заботились о Джоне и Марисе. Они относились к ним так же, как к Катерине, Ане и Вивиан. Они как будто стали одной большой семьей. Когда я осознал это, я почувствовал огромное облегчение. Без Джека, без моих родителей, без моих брата и сестры я полагался на Стэнли. Он был моим маяком во время шторма.
Когда родители Стэнли приехали из Лос-Анджелеса в гости, он сказал:
– Я не знаю Лондон. Проведи им экскурсию. Не волнуйся ни о чем, обо мне вообще забудь. Я сам разберусь, в конце концов, возьму такси.
Прежде чем я успел возразить, он добавил:
– Посвяти все свое время им. Обращайся с ними, как если бы они были твоими родителями.
В аэропорту я увидел двух довольно пожилых, но оживленных людей. Джек был очень высоким и худым, он был элегантным, но держался просто. Герти была миниатюрной женщиной с непослушными седыми волосами. Стэнли был похож на нее, особенно в манере говорить: спокойно с долгими паузами для размышления. У них было одинаковое выражение лица: проницательное, но внезапно меняющееся, часто переходящее в иронию.
Я понимал, что Стэнли очень близок со своими родителями, несмотря на то что они жили на разных континентах уже больше 10 лет. Я также очень хорошо знал, что физические дистанции не важны, когда речь идет о семейных узах. Эти расстояния становятся еще менее значимыми, если вы любите телефон так, как любил его Стэнли: он звонил своей сестре Барбаре в Коннектикут почти каждый вечер. Он был невероятно счастлив, что его родители рядом и он может поболтать с ними за совместным ужином. Я никогда не видел, чтобы он столько улыбался.
В последующие дни я показывал Джеку и Герти окрестности Лондона. Это позволило и мне почувствовать себя туристом. Возможно, я знал Лондон лучше Кассино, но это касалось только улиц и некоторых маршрутов. Родители Кубрика ходили в музеи и галереи, они проявили большой интерес к местной архитектуре. Когда они спрашивали меня, было ли здание, мимо которого мы проезжали, построено в георгианском или викторианском стиле, я отвечал:
– Вам лучше поговорить с Кеном Адамом!
Так как я не много знал об истории Лондона, я просто рассказывал им истории со съемок фильмов Стэнли и показывал, где живут актеры. Когда я привозил их вечером домой, мне не нужно было отчитываться перед Стэнли. Джек с энтузиазмом рассказывал ему обо всем, что произошло.
– Но где ты нашел этого парня, а? – спрашивал он у своего сына.
– В старой газетной вырезке, – говорил, смеясь, Стэнли.
Много месяцев спустя, когда был закончен «Барри Линдон», а Жанет выздоровела, я попытался найти правильный момент, чтобы поговорить со Стэнли о моей работе. Я хотел найти способ удовлетворить желание моей жены и проводить больше времени дома.
– Ты всегда приходишь ко мне с просьбами от других людей о деньгах, но никогда не просишь для себя, – сказал он, после того как я показал ему бумаги о повышении тарифов от домовладельцев и от секретарей, которые просили передать документы.
– Вообще-то, именно об этом я и хочу с тобой поговорить.
Он перестал просматривать документы, разбросанные по его столу, и поднял глаза.
– Я никогда не прихожу просить у тебя больше денег, потому что деньги меня не интересуют, – сказал я. – Я имею в виду, интересуют, но только в смысле, что мне нужно достаточно денег на нужды моей семьи.
– Этого достаточно?
– Да, Стэнли, ты говорил мне, что мне не придется беспокоиться о чем-либо, что ты позаботишься обо всем, так и происходит.
– Но что-то не так?
– Вообще-то не то чтобы не так… Мне не нужно больше денег, мне нужно больше свободного времени.
Стэнли ничего не ответил.
– Я почти не вижу детей. Они выросли, а я даже не заметил. Иногда я их не вижу неделями.
– Что говорит Жанет?
– Она говорит только то, что хотела бы, чтобы я больше времени проводил с ней. Но есть и другая вещь, о которой она не говорит, но я так думаю: я уверен, что она ничего не говорила, пока мы снимали «Барри Линдона», потому что она знает, что, когда мы работаем над фильмом, обычные правила не работают. Ссоры в этот период только усугубили бы обстановку и вымотали бы меня еще больше, но теперь съемки окончены, мы поговорили и…
– А что, если я повышу тебе зарплату? – прервал он.
– Речь идет не о деньгах, Стэнли! Даже если ты дашь мне больше денег, у меня не будет времени их тратить. Все, что я хочу, это больше свободного времени; рабочих часов, которые более… приемлемы.
– Это невозможно.
– Ты даже не разобрался, о чем идет речь! Это важно, Стэнли.
– Если ты не видишь своих детей, приводи их сюда. Им здесь нравится.
– Ты ведь знаешь, я не сижу на одном месте. Я и так их видеть не буду. Тем более у нас есть свой собственный дом, Стэнли. Достаточно будет того, чтобы я возвращался домой чуть раньше или проводил некоторые вечера вместе с ними, так, чтобы мы могли сесть за стол и поужинать, а не видели бы друг друга несколько минут, перед тем как разойтись по спальням. Даже выходных будет достаточно, – заключил я, – давай попытаемся найти решение, потому что это очень важно для меня.
– Ну, пока просто прими повышение зарплаты, – сказал он и снова вернулся к просматриванию бумаг на своем столе.
Если бы я не был очень внимательным, я бы не заметил, что что-то изменилось. Иногда я возвращался на Фарм-Роуд рано и спрашивал себя, было ли это новым подходом к моей работе или просто счастливым совпадением: внезапный день, в котором не было много дел. Иногда мне удавалось урвать целые выходные, но это происходило и до моего разговора со Стэнли. Я помнил каждые такие выходные, потому что я брал Марису, Джона и Жанет за город на пикник. Она перестала говорить о своем недовольстве, и, когда однажды в субботу мне позвонил Стэнли и попросил приехать, я посмотрел на нее и спросил:
– Скажи мне, чего ты хочешь, и я так и поступлю.
– Ты должен делать то, что ты хочешь, – тут же ответила она, – и так, как ты всегда поступал.
Эбботс-Мид ненадолго стал домом для моих детей, но он также всегда был открыт для друзей. Учитывая число людей, с которыми был знаком Стэнли, и число людей, которые были знакомы с ним, казалось, что весь мир по очереди приезжал в особняк: писатели, телевизионные продюсеры, актеры, критики, романисты, сценаристы и режиссеры. Появлялось столько имен, что мой органайзер просто разрывался. На всякий случай, Стэнли хотел, чтобы у меня и у Кристианы была копия его телефонной книги. У Катерины, Ани, Вивиан и даже Яна тоже были копии. Я думаю, Стэнли мог быть уверен, что его книга с адресами и телефонами не потеряется, ее не украдут, она не порвется, не сгорит и вообще ничего с ней не случится.
Риккардо Араньо часто можно было увидеть в саду Эбботс-Мид. Он был итальянцем, который жил в Италии с 60-х. Он был сценаристом, а также работал журналистом BBC. Он относился к тому типу людей, с которыми Стэнли сдруживался по большей части из-за их чувства юмора: он всегда умудрялся находить самый ироничный способ, чтобы над кем-то подшутить. Если ваши ироничные ремарки заставляли Стэнли смеяться, он становился вашим другом навсегда. Добавьте к этому, что Риккардо прекрасно готовил. Стэнли всегда расстраивался, что я кардинально не соответствовал итальянскому стереотипу: я не был гурманом и не умел хорошо готовить. Риккардо, напротив, был великолепен в этом. Стэнли сходил с ума по его рецептам, и каждый раз, когда он приезжал в Эбботс-Мид, его заставляли готовить. Стэнли потом мог весь вечер говорить мне, какой вкусной была паста, которую приготовил Риккардо: