Страница 22 из 24
5-го октября. Среда. Вчера поздно вечером пришла почта и привезла с собою два письма от Аликс! Был ясный день, но с гор дул очень свежий ветер – вроде боры! После breakfast’a, за которым был и Папа, пошел гулять с Мама́. Она мне прочла длинное письмо от Аликс. После завтрака отправились верхом на Чаир, проехали к чайному домику и вернулись к 4 ч. к себе. Папа́ и Мама́ позволили мне выписать мою дорогую Аликс из Дармштадта сюда – ее привезут Элла (великая княгиня Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича. – Н.Ш.) и д. Сергей (великий князь Сергей Александрович, родной брат императора Александра III. – Н.Ш.)! Я несказанно был тронут их любовью и желанием увидеть ее! Какое счастье снова так неожиданно встретиться – грустно только, что при таких обстоятельствах».
В те дни цесаревичу Николаю пришлось переживать два диаметрально противоположных чувства. Конечно, главное – это тревога за уважаемого и любимого отца, отца, являвшегося мудрым учителем, опорой в жизни. За ним как за каменной стеной была не только вся императорская семья – за ним была вся Россия, немного «подмороженная», как говорили тогда, и в значительной степени приведенная в порядок. И главное – не воевавшая на протяжении всего его царствования.
Второе чувство связано с предстоящей женитьбой на принцессе Алисе, которую цесаревич успел по-настоящему полюбить, хотя его сердце и было сильно задето любовью к Матильде Кшесинской. Как уживались в нем две любви? Иногда можно слышать, что цесаревич с первого взгляда полюбил свою будущую супругу. Но это не так. Да, она тронула его сердце, но ведь уже после встречи с Алисой было и увлечение принцессой Викторией, и любовь к Матильде Кшесинской. Увлечение Викторией (Торией) переросло в большую и крепкую дружбу, а вот любовь к Матильде Кшесинской просто затаилась где-то в глубине души, и цесаревич Николай, вскоре ставший императором, никогда не забывал эту свою первую любовь. При каждой возможности оказывал помощь незабываемой балерине. Одно было твердо: никаких отношений с нею он не поддерживал. Впрочем, об этом мы уже говорили. Вернемся же в неподражаемый Крым, жемчужину России, где осенью 1894 года на фоне необыкновенных красот природы и по-летнему теплой погоды, происходили события, трагические для императорской семьи и для всей России. Дневник цесаревич показывает их особенно полно и ярко. И конечно, в каждой строке тревога и боль за отца…
«7-го октября. Пятница. Сегодня было как будто маленькое улучшение: хотя Папа спал мало, но у него аппетит, в особенности к вечеру, увеличился и самочувствие поправилось! Телеграммы продолжали сыпаться. Читал бумаги, привезенные фельдъегерем, кот. Папа передал мне. Погода стояла хорошая. После завтрака пошли осматривать комнаты, очищенные дамами в свитском доме для Аликс, Эллы и пр. Жду ее приезда с страшным нетерпением! Получил два милых письма. Завтра она должна встретиться с Эллой в Александрове! В первый раз в России после того, что она стала моей невестой! Обедали в 8 ч., все мы чувствовали себя бодрее, т. к. Папа хорошо кушал и был веселее!»
Ожидание приезда невесты, любимой невесты… А на этом фоне постепенное врастание в дела государственной важности. Цесаревичу Николаю еще трудно представить, что вот-вот уже не только переданные отцом бумаги от фельдфебеля лягут к нему на стол – на его рабочий стол лягут заботы обо всей необъятной России. Он еще верит в благополучный исход болезни, хотя врачи опровергают эту веру. Он верит, хотя и невеста вызвана, и свадьба наверняка будет уже не весной, как планировалось, а значительно раньше.
А крымская погода словно дразнит, зовет к жизни, вселяет надежды. Вот новая запись:
«8-го октября. Суббота. Дивный летний день: 19° в тени! После кофе увидели Эриклик (паровая яхта, названная, как и дворец в Крыму, и вилла в том районе, по наименованию поселка, где в 70-х годах XIX века по рекомендации лейб-медика царской семьи С.П. Боткина для больной туберкулезом супруги императора Александра II Марии Александровны был построен небольшой дворец с видом на Ялту. – Н.Ш.), который шел с т. Сани, т. Ольгой, Минни и Христофором в Ялту. Тотчас же с Ники полетел туда и приехали в то время, как «Эриклик», сильно покачиваясь, подходил к молу. Мы долго ждали в каюте выхода путешественниц, т. к. их закачало и до прихода в Ялту они не вставали. О. Иоанн прибыл с ними, и по приезде в Ливадию он отслужил обедню, а позже молебен для всех людей. Завтракали внизу – приятно видеть новые лица – это так отрезвляет! После завтрака поехали верхом в Орианду… (крымская резиденция Николая I, доставшаяся по наследству его второму сыну Константину Николаевичу, который очень любил эти места, затем в 1865–1876 гг. принадлежавшая императрице Марии Федоровне, а позднее записанная на княжну О.П. Долгорукову. – Н.Ш.)… где прибой был громадный – редкостный! Получил чудную телеграмму от милой дорогой Аликс уже из России – о том, что она желала бы миропомазаться по приезде – это меня тронуло и поразило до того, что я ничего долго сообразить не мог! Д[яди] Сергей и Павел приехали из Москвы. Милый Папа чувствовал себя немного лучше и ел больше! Читал доклады и бумаги».
В дневнике цесаревича упоминается о. Иоанн, прибывший в Крым к больному императору Александру III. Речь идет о знаменитом священнике, духовнике императорской семьи Иоанне Кронштадтском (1829–1908). В миру Иван Ильич Сергиев. Его пригласила и привезла в Ливадию с собой великая княгиня Александра Иосифовна, супруга великого князя Константина Николаевича. Иоанн Кронштадтский был близок по духу к императору Александру III, разделял его взгляды на необходимость твердого самодержавного правления в России.
Император еще занимался государственными делами, он еще управлял страной, а цесаревича захватывали мысли о приезде невесты, готовой к перемене веры, к принятию православия.
Но болезнь наступала на императора. И следующая запись тревожна, хотя и не без надежд:
«9-го октября. Воскресенье. Дорогой Папа, хотя спал побольше, но чувствовал себя слабым; доктора были довольны его состоянием. Несколько раз кровь принималась идти из носу. После обедни Янышев зашел к Папа и приобщил его Св. Тайн! После этого он совсем успокоился. Нас заставили завтракать со всеми и даже с музыкой, что было совсем неуместно! Когда вернулись к себе, только узнали о том, что милый Папа́ приобщался! Около 2 ч. он лег в постель и заснул на полтора часа. Познакомился и разговаривал с о. Иоанном. День стоял чудный; пошел гулять с д. Сергеем. Осмотрели церковь в Орианде, спустились к морю и так вернулись в Ливадию. Получил хорошие вести с пути от дорогой Аликс, а также письмо из Дармштадта!»
И вот невеста прибыла в Крым. 10 октября цесаревич записал:
«Проснулся с чудным жарким днем!.. В 9½ отправился с д. Сергеем в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой.
Сели завтракать в доме отставного генерала Голубова. После завтрака сел с Аликс в коляску и вдвоем поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя – половина забот и скорби как будто спала с плеч. На каждой станции татары встречали с хлебом-солью; на границе Массандры ждали: Лазарев, Олив и Вяземский. Вся коляска была запружена цветами и виноградом. Мною овладело страшное волнение, когда мы вошли к дорогим Родителям. Папа был слабее сегодня, и приезд Аликс, кроме свидания с о. Иоанном, утомил его! У дворца стояли стрелки Его Вел. в почетном карауле. Вошли в церковь, где был отслужен краткий благодарственный молебен. Сидел с моей Аликс до обеда. Вечер провели, как всегда. Отвел ее до ее комнат!»
11 октября снова запись об отце:
«…Дорогой Папа спал всю ночь и чувствовал себя утром лучше; но днем он все-таки устал и лег в постель».
И, конечно, о невесте:
«Утром пил кофе с милой Аликс вдвоем. Не могу нарадоваться ее присутствию среди нас! Гулял с нею и занимался бумагами в ее комнате, пока она работала…»