Страница 2 из 11
20 октября 04.30. МУР
Не успел Данилов раздеться, как зазвонил внутренний телефон. Голос начальника МУРа был спокоен и чуть хрипловат.
– Ну что у тебя, Иван Александрович?
– Пока ничего утешительного.
– Сколько их было?
– Трое. Один убит, один ранен.
– Взяли?
– Нет, скрылся.
Начальник помолчал немного, потом сказал:
– Ладно, бери все вещественные доказательства по делу и заходи ко мне.
– Когда?
– Прямо сейчас.
В полутемном коридоре Данилов столкнулся с заместителем начальника Серебровским.
– Ты это куда, Иван, со шмотками, на базар?
– Да нет, Сережа, «на ковер».
– А это, стало быть, твои клиенты напали на КПП?
– Теперь вроде мои.
– Ну давай, ни пуха…
– К черту!
– Грубый ты человек, Данилов, – шутливо ужаснулся Серебровский.
– Так время такое, – принимая его тон, ответил Данилов и уже у дверей приемной, обернувшись, хотел спросить Серебровского, почему его людям по сей день не заменили шинели, но заместитель начальника словно растворился в полумраке коридора, только вдалеке запели половицы под тяжестью его шагов.
Начальник сидел на диване, внимательно разглядывая коробку от папирос. Данилов за долгие годы совместной работы изучил его привычки и точно знал, что если начальник думает, то сосредоточивает внимание на вещах, абсолютно случайных, не имеющих никакого отношения к делу.
– Ну, давай живописуй! – начальник встал, привычно расправил гимнастерку под ремнем. – Давай-давай.
– А чего давать-то? Я хотел рапорт написать…
– Да нет, ты уж лучше своими словами, а эпистоляр – это после, для архива.
– Ну, если так… В три часа ночи сотрудники подвижного КПП управления старший милиционер Фролов и милиционер Светланов остановили машину, полуторку, войсковой части, следующую на фронт. Во время проверки документов трое неизвестных напали на них, открыв огонь из парабеллумов…
– Откуда известна система оружия?
– Один нашли рядом с убитым и гильзы.
– Сколько?
– Семь штук.
– Прилично. Прямо-таки штурм Порт-Артура, а не налет.
– Сразу же наши сотрудники были ранены. Но находящийся в машине лейтенант Ильин открыл огонь из ППШ, а шофер – из карабина.
– Серьезный бой был.
– Куда уж! Один из нападавших убит, двое скрылись. Когда они бежали, раненый Фролов ранил одного из нагана в шею.
– Откуда известно?
– Вот шинель нашли.
Начальник взял шинель, разложил ее на столе, начал внимательно рассматривать.
– Так, Данилов! Нарисовал ты леденящую душу картину. Так. А слушай-ка, шинель-то твоего роста. А ну прикинь-ка! – Данилов пожал плечами и, брезгливо поежившись, натянул на себя чужую, чем-то неприятно пахнущую шинель. – Повернись. – Начальник подошел к нему, поправил воротник: – А знаешь, Иван, ранение-то касательное, с такой отметиной много вреда можно еще принести. Как думаешь?
– А что думать? Судя по фальшивой красноармейской книжке, это те, о ком предупреждала госбезопасность. Значит, базы постоянной у них в Москве нет. – Данилов скинул шинель, достал платок, вытер руки. – Нет у них базы!
– Ну и что?
– А то, что он с этой раной к врачу придет.
– Так! – сказал начальник. – Немедленно распорядись, чтобы передали во все аптеки, поликлиники, медпункты, больницы, госпитали, практикующих частников пусть участковые предупредят: если кто обратится с похожим ранением – звонить нам.
20 октября 16.00. Арбат, угол Мерзляковского переулка. Аптека
День был сухой и солнечный. Свет с улицы, пробиваясь сквозь крест-накрест заклеенное стекло, падал на белый кафель пола замысловатой решеткой. Посетителей почти не было. Только у рецептурного отдела стояли две старушки из соседнего, Мерзляковского переулка.
Старший провизор Мария Никитична вышла из подсобки, осмотрела торговый зал, вздохнула и снова скрылась за белоснежной дверью, на которой синела медицинская эмблема.
После перерыва ожил репродуктор. Сначала из черного круга послышалось шипение, потом бодрый голос диктора заполнил аптеку: «Московское время шестнадцать часов. Начинаем наши передачи. Слушайте последние известия. Тыл фронту…»
Взвизгнула пружина входной двери – и в аптеку вошел высокий военный, в фуражке с черным околышем, кожаной куртке, с танкистскими эмблемами. Шея его была обмотана грязноватым бинтом. Повязка была сделана неумело, наскоро и мешала танкисту повернуть голову. Все это сразу же отметила продавщица Алла Романова.
«Наверное, фронтовик», – подумала она.
– Девушка, милая, – танкист улыбнулся, – у вас бинтика не найдется?
– Конечно, конечно, найдется и бинт, и йод. А что у вас?
– Да осколком зацепило во время артобстрела. Ехал в Москву с фронта – и зацепило. – Танкист еще раз улыбнулся. Улыбка на его сером, видимо, от потери крови и боли лице была словно приклеена. Улыбались только губы, а глаза, словно выцветшие от боли, оставались пустыми и неподвижными.
– Вас надо перевязать, – решительно сказала Алла, вспоминая, чему ее учили на курсах медсестер, и сама испугавшись своей решительности. – Куда вы ранены?
– Шея задета.
– Проходите! – Алла показала рукой на дверь и вдруг вспомнила утренний звонок из милиции: «Господи, они же предупреждали о человеке с касательным ранением шеи. Господи, что же делать?»
А «танкист» уже распахнул дверь в подсобку, и Алла увидела удивленные глаза Марии Никитичны.
– Мария Никитична, – стараясь сдерживать волнение, сказала Алла, – вот товарищ командир в шею ранен. Его надо перевязать и сыворотку противостолбнячную ввести. А я пойду, а то в зале никого нет.
Алла повернулась и, плотно закрыв за собой дверь, вышла. Телефон стоял в кабинете управляющего. Волнуясь, она никак не могла повернуть ключ. Наконец замок поддался, и Алла подошла к телефону.
Через пятнадцать минут оперуполномоченный Игорь Муравьев и два сотрудника МУРа приехали в аптеку.
– Вы звонили? – спросил Муравьев худенькую девушку в белом халате.
Она кивнула головой.
– Где он?
Девушка так же молча указала на дверь. На табуретке сидел человек, голый по пояс, рядом лежала кожаная куртка. Женщина в белом халате аккуратно бинтовала ему шею. Услышав скрип двери, он резко обернулся, лицо исказила гримаса боли. Он потянулся к куртке, но потерял равновесие и упал. Один из оперативников схватил куртку и вынул из кармана парабеллум.
– Вы арестованы! – сказал Муравьев.
21 октября 01.30. МУР
Данилов поднял телефонную трубку, подумал немного прежде чем набрать номер. Вот уже почти десять часов они допрашивали «танкиста», но ничего добиться так и не смогли. Он или молчал, или нес такое заведомое вранье, что даже многоопытные оперативники удивленно разводили руками. А «танкист» сидел на стуле, заложив ногу за ногу, улыбался нагловато, курил предложенные ему папиросы.
В перерыве к Данилову зашел Серебровский:
– Ну знаешь, Иван, я тебя не понимаю.
– То есть?
– Он явно издевается над нами, а ты сидишь и аккуратно протоколируешь его вранье.
– Пусть пока покуражится.
– Что значит «пока»? Долго оно будет длиться, это самое твое «пока»? Ты пойми, он ранил наших товарищей, за его спиной стоит группа вражеских пособников!..
– Ты мне, Сережа, политграмоту не читай. Я и сам все знаю. Понимаешь, придут данные экспертизы, будем оперировать фактами.
– Ну, смотри, тебе жить. Только зря время уходит, а сообщники его где? – Серебровский выразительно щелкнул пальцами. – Время идет, понимаешь?
– Понимаю.
– Смотри, Иван, – еще раз предупредил замначальника и вышел.
В дверь постучали, и вошел начальник НТО.
– Ну, Данилов, все. Мои ребята работали, как звери.
– Долго что-то.
– Наука, брат, это тебе не жуликов ловить.
– Ну давай показывай.
– Смотри.