Страница 62 из 151
— Ты меня пугаешь, — с укором говорит Тея, склоняя голову. Пряди волос закрывают уже пожелтевший синяк у нее на скуле. — Что произошло, пока я была в отключке? Что-то выяснил?
Да. Парни, что гоняются за человеком-пауком, хотят отыскать и девушку-молнию. И все нити тянутся от их мелких преступлений в нескольких округах Нью-Йорка к самому центру, к башне Оскорп, в которой теперь сидит владелец очень крупного промышленного бизнеса, спонсирующего научные исследования над разными видами животных. Где-то в глубинах башни создаются монстры: такие, как мелкий воришка из банды Стервятника, становятся объектами экспериментов, превращаясь в сверхсильных существ с повадками скорпионов. Где-то в закоулках ночного города прячется человек, способный менять лица. Где-то от человека-паука скрывается тот, что создает ядовитый газ, уничтожающий клетки анаптаниума в теле Теи.
— Я думаю, — говорит Питер заикающимся голосом, — что ты в опасности.
Тея, к удивлению Паркера, только кивает.
— Знаю. За нами гоняется тип с электрошокером. Он ведь сам признался.
— Нет, это не то, что я…
— Питер, — с нажимом продолжает Тея. — Я знаю. Человека-паука в очередной раз преследуют опасные противники. Папы наших одноклассниц на крыльях, какие-то скорпионолюди, Таносы, демоны преисподней… Я все это знаю. Но мы же договаривались, да? Ты влезаешь в неприятности, я вытаскиваю твою задницу, ты спасаешь меня. Вроде, так у нас все и работает, разве я не права?
Она ждет ответа, а Питер вместо этого дергается всем телом, как будто только что получил заряд тока, отворачивается, чтобы не видеть лицо девушки. Он не сможет спасать ее, он уже не справился с этой задачей. И так это работать не будет.
— Питер?
Парень отходит к шкафу с приоткрытой полкой — оттуда выглядывает широкая старая футболка Питера, с теоремой Ферма, которую Тея таскает на себе по дому, когда родителей нет. Они устраивают ночные марафоны по «Крепкому орешку», «Индиану Джонсу» или «Чужим», заказывают пиццу и шатаются, как неприкаянные, словно им совсем не по восемнадцать лет. Они не спят до утра, много разговаривают, целуются, занимаются сексом, смотрят бесконечные киноленты, смеются. Тея выглядит счастливой и забывает о ночных кошмарах. Питер наблюдает за ней, даже когда она ворчит, что попкорн в микроволновке пригорел, а в салате снова чересчур много майонеза.
Если с Теей вдруг что-то случится, то все это пропадет. Она не будет смеяться, злиться, ругаться, не будет носиться по дому в его футболках, ворчать на брата и сестру, ссориться с родителями, скрипеть над конспектами по медицине. Она не будет поучать его, затыкать ему рот после очередного грубого словечка.
Во всем виноват будет Питер.
— Тебе надо прекратить это, — повторяет парень, не глядя на Тею. Девушка подходит к нему и встает рядом, пытается взять за руку. Питер одергивает этот жест резким движением.
— Прекратить что? — задается вопросом девушка. Злится, слышно по голосу, как клокочет у нее в горле обида. — Что происходит, Питер?
— Тебе надо… перестать влезать в дела человека-паука.
Питеру кажется, что голос ему откажет, язык отвалится. Он вскидывает голову, чтобы взглянуть на Тею, и чуть не задыхается — настолько бледной и несчастной она выглядит. Ее кожа слабо подсвечивается пульсирующим желтым светом, моргает, как будто ему не хватает энергии.
— Я не понимаю, — роняет Амидала. И Питера прорывает.
— Я не могу так, не могу, я… Ты снова из-за меня пострадала, и этот газ, он… Он анаптаниум разъедает, ты понимаешь, Тея, что это значит? Ты в опасности из-за меня, и я не знаю, как это остановить, так что, пожалуйста, прекрати, не влезай в мои дела больше, я не хочу, чтобы…
Он обрывает себя и снова отворачивается, делает резкий шаг в сторону приоткрытого окна. Тея за его спиной не двигается и вдруг рвано вздыхает.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — спрашивает она. Питер зажмуривается. Ничего, ничего, ничего, молчи.
Тея оборачивается и зло выплевывает:
— «Хорошо, дорогой, я не буду о тебе волноваться», так, что ли? «Как скажешь, Питер, я не буду интересоваться, куда ты пропадаешь каждый чертов день»? Что я должна на это ответить, а?
Она опускается на постель — Питер слышит, как за его спиной скрипят пружины кровати девушки — и шумно сглатывает подступившую к горлу слюну.
— Я всегда знала, кто ты и что ты делаешь, — говорит Тея. — Ты герой, Питер, и за это я тоже тебя люблю, но… Я не заставляю тебя выбирать между человеком-пауком и мной, потому что, боюсь, ты выберешь не меня.
Неправда. Неправда? Тогда что он делает прямо сейчас?..
— Я не боюсь, — говорит Тея. — Слышишь меня, Питер Паркер? Я ничего не боюсь.
Питер с трудом заставляет себя обернуться, чтобы взглянуть на девушку. Она смотрит на него снизу вверх, прямым, честным взором; губы дрожат, вот-вот заплачет, хоть и храбрится. Парень не отвечает — перед глазами все мутнеет и размывается, и, черт возьми, только его слез им не хватало! — и тогда Тея всхлипывает первый раз. Этот звук разрезает сам воздух на части.
— С тобой так сложно, черт бы тебя побрал, Паркер! — вздрагивает девушка. — Я не задаю вопросов, потому что вечно боюсь услышать какую-то жестокую правду, не заставляю тебя выбирать, не ругаю, не закатываю истерик, хотя хочется ударить тебя по лицу каждую секунду! Я устала, Питер! Я постоянно волнуюсь, смотрю новости, как параноик, я устала чувствовать себя слабой и беспомощной, пока ты летаешь по городу и спасаешь мир от хрен-его-знает-какого зла! Господи, иногда я думаю, что проще нам вообще не встречаться!
Она выплевывает эти слова, как ругательство, и тут же зажимает себе рот руками.
Питер кивает.
— О, Боже, я не хотела! — плачет Тея. — Я не это хотела сказать, Питер, я…
Она вся светится, вспыхивает, как коротящая лампочка. Сейчас Питер думает, что совершает самый правильный и самый ненавистный поступок в своей жизни. Он будет жалеть об этом. Он не будет жалеть об этом.
— Значит, расстаемся, — говорит он упавшим голосом. — Прямо сейчас.
Тея мотает головой, вскакивая с постели.
— Что?..
— Ты меня слышала, — шепчет Питер. — Мы расстаемся.
Девушка мотает головой. «Нет, — одними губами произносит она. — Нет, неправда».
— Ты любишь меня? — спрашивает Тея.
Да.
— Люблю, — выдыхает Питер.
— Тогда что это, м? Что ты сейчас делаешь?
Обеспечиваю твою безопасность.
— Ты права, — говорит Паркер. Хватит дрожать и заикаться! — Ты не заставляешь меня выбирать, но сейчас я делаю выбор.
Тея стирает мокрые дорожки от слез со своих щек. На это уходит бесконечно долгое время, и Питер успевает подумать о миллионе причин, по которым он должен поступить правильно, и о миллиарде — по которым должен оставить эти попытки быть справедливым. Он не благородный рыцарь, а придурок, разбивающий сердца.
— Ты достойна большего, — говорит он, и последние звуки пропадают у него вместе с голосом.
— Заткнись! — выдыхает Тея. — Остановись с этим, слышишь?
Она плачет, даже не пытаясь скрыть это, и дрожит, и стискивает плечи руками, и светится, и все это совсем не выглядит тем, чем должно бы. Она не кажется защищенной. Тогда что, черт возьми, ты делаешь, Питер Паркер?
— Ты чуть не погибла, — говорит он, вновь обретя голос. Тея мотает головой.
— Нет, остановись, ты прикрываешь свой эгоизм жалкими словами о том, что лучше для меня, так что ли?
— Я не хочу, чтобы ты пострадала, — кивает Питер. Кажется, он слышит, как трескается в груди его сердце.
— И поэтому, — выдыхает девушка, — нам надо расстаться. — Она поджимает губы, впивается ногтями в свои руки. — Предельно понятная логика. И как… как долго это будет продолжаться, а? пока ты не переловишь этих ублюдков из Оскорпа? Или… или пока я не окрепну? Или пока в Нью-Йорке не останется ни одного преступника?
— Тея…
— Тебе понравится, что я начну встречаться с кем-то еще, пока ты спасаешь мир? Я могу найти себе кого-то и позволить ему меня любить, пока тебя нет рядом?