Недоделанный дарак

— Куда ты собрался? Девушке скучно, развлеки её! – прошипела Стоун, подходя к Девкалиону. — Ты же секунду назад распинался о вечной жизни в мучениях — я буду великодушнее, позволю тебе сдохнуть здесь и сейчас.

Девушка обхватила шею оборотня рукой и подняла над землёй, передавая огонь на чужое тело, поджигая его и наслаждаясь криком, рычанием от отчаяния и боли. Девкалион был машиной для убийств, альфой, что погубил сотни душ, но он всё ещё был оборотнем и огонь — был его слабым местом. Он кричал и вопил, но девушка лишь сильнее сжимала руку на его шее, пока не раздался хруст — он умер, но продолжал гореть.

— Я же говорила, я очень великодушна, - прошептала девушка. — Он умер до того, как полностью сгорел, а я горела, пока не умерла.

Он распинался о том, как хотел умереть, как устал и как все ему надоели, но сейчас, полностью слившиеся близнецы смотрели на Стоун горящими глазами и готовились напасть в случае чего. Десять лет прошли незаметно для них, а для Кэтрин они были вечностью.

— Впервые жалею, что тогда я не позволила убить вас. Я прекрасно знала, что после меня, он убьёт вас, и подписала себя на долгие годы мучения, только потому, что ты посмотрел на меня с сожалением и мольбой, потому что сказал: «Прости, Кэтрин!». Не хочешь извиниться сейчас?

Стоун говорила и подходила всё ближе и ближе, а близнецы отступали, ведь, она горела в прямом смысле слова ярким пламенем, её глаза смотрели прямо на них, и от страха, у оборотней сжималось нутро, но отступать поздно — Кэтрин слетела с катушек.

— Прости нас, Кэтрин!

— Нет.

Девушка за секунду преодолела расстояние между ними и схватилась за чужую руку, передавая своё пламя. Она прикасалась везде, где дотягивалась, поджигая и без того полыхающих близнецов, что вопили от боли, от облизывающих их тело, языков пламени — почти также, как когда-то кричала и сама Кэтрин. Ночь давно завладела территорией, поэтому полыхающие тела были яркими, как никогда. Кэтрин смеялась истеричным смехом и душила когда-то до боли любимого оборотня.

— Кэтрин! – раздался рык из неоткуда, отвлекая Стоун от её увлекательного занятия. — Остановись! Что ты делаешь?!

Дерек.

Девушка замешкалась, когда увидела его — он не уехал, он вернулся, зная, что может умереть. Дерек Хейл сейчас здесь, ради неё. Неужели, она того стоит? Неужели, её ещё можно спасти?

Стоун отпустила чужое горло и резко схватившись за голову, начала отступать назад, упав на колени. Невыносимая боль прорезала лёгкие и голову, не давая дышать и думать. Весь мир поплыл перед глазами, но реальность оказалась более чем жестока — девушка почувствовала, как когти прошлись по её груди, вспарывая грудную клетку.

Он снова убил её. Снова. У него появился шанс, секундный шанс и он воспользовался им.

Эта жизнь никогда не была благосклонна к Кэтрин Стоун — деревню, где прошло её детство, окружали оборотни, её похитили и периодически издевались над ней, её изнасиловали и убили, её убивали сотни и тысячи раз, и боль всегда была настоящей. Она проходилась электричеством по телу, и не проходила никогда, застревая воспоминаниями в голове.

— Кэтти! Нет!

Мама?

Девушка из последних сил поднимает голову и видит чудо — её мама бежит к ней, её папа здесь, они здесь, мчатся ей навстречу, в их глазах боль и слёзы.

Почему они плачут?

Кэтрин чувствует лёгкость — её душа наконец-то освобождается, а тело рассыпается пеплом по ветру. Свобода. В тот момент, ей даже дышать становится легче, словно… этого момента стоило ждать десять лет. Кэтрин видит Дерека, слышит его голос через толщу воды, как будто чувствует его прикосновения, но она слишком далеко от него сейчас. Она видит, как оборотни сбегают, хромая, словно подстреленные белки. Девушка видит маму, она видит отца, что падают рядом с ней и хватаются за её щёчки, что-то приговаривая и не переставая плакать.

— Мама… - шепчет девушка, прикасаясь к её огненным волосам, к её старым и новым шрамам. Её мама — дарак в отставке, но она столь прекрасна, что ни одно проклятье, не встало на её пути стать замечательной матерью. — Папа…

Девушка тянется, стирая слёзы с их щёк, ведь как они могут плакать, когда их дочь наконец-то свободно дышит?

— Простите меня, - шепчет девушка.

Она падает на землю, пеплом выскальзывая из родных рук и больше не слышит, как рыдает мать, в очередной раз потерявшая своего единственного ребёнка, она больше не видит, как отец стучит кулаками по земле, крича от безысходности, больше не слышит, как на весь Бейкон-Хиллс раздаётся волчий вой, полный боли. Кэтрин освободилась, но оставила камни в их душах, огромные глыбы, сдвинуть которые не в силах никто.

***

Прошло два года.

— Да, мама, хорошо, я всё захвачу.

Хейл проходит в лавку с пряностями, чтобы по указке миссис Стоун, купить всё необходимое для дня благодарения.

Семья Стоун осталась в Бейкон-Хиллс, в доме их дочери, где всё напоминало о ней. Новые жители привлекли внимание всех, но так же, как и всё в этом мире, интерес со временем пропал. Стая доверилась пожилым друидам, даже, несмотря на то, что мать Кэтрин — была дараком, тщательно контролирующим себя. Скотт часто приходил к Джону за советом, а тот после долгих уговоров истинного альфы, согласился стать для них друидом, частью их стаи и советником. Мать девушки держалась в стороне, часто предаваясь воспоминаниями о дочери и всё больше сближаясь с Дереком, что был частицей их дочери — последним её ярким чувством.

Прошло два года — Дерек стал для Стоунов, как сын, почти живший с ними в одном доме. Жизнь постепенно стала спокойной и размеренной, что можно было даже назвать её скучной, но нет — для стаи, что так долго стремилась к этому, она была благодатью.

Скотт, Стайлз, Лидия, Эллисон, Айзек и Бойд поступили в университеты, переехали и наконец-то зажили спокойной жизнью, которая раньше им только снилась.

Дерек быстро покупает всё необходимое и возвращается в дом, где его уже давно заждались. Женщина встречает оборотня улыбкой, мягко поглаживая плечо и принимая свой заказ.

— О, Боже! – восклицает оборотень. — Индейка!

— Что? – женщина смеётся громко и заливисто. — Ты забыл индейку? В день благодарения, ты забыл индейку?

— Что происходит? Что за шум?

Из гостиной выглядывает Джон, глядя на свою жену, что хохочет над оборотнем, и растерянным Дереком, неловко чешущим затылок.

— Джон! Он забыл индейку. Такой милый.

Мужчина улыбается — в последнее время, только Дерек и может вызвать столь громкий и искренний смех его жены. Он не завидует, он благодарен — Дерек стал им, как сын, стал отдушиной, частицей их души.

В дверь негромко стучат, и Дерек, осмеянный своим промахом, идёт открывать. Он застывает, когда лёгкий ветер приносит к его носу запах лаванды, развивая рыжие волосы их гостьи, что неловко мялась на пороге.

— Здравствуйте, я переехала в дом по соседству. Сегодня день благодарения, а мне совсем не с кем его отметить. Вы не против, если я отмечу его с вами? У меня есть индейка. Кстати, меня зовут Кэтрин.