Эпоха справедливости. Мгла

Что там Валера? Не вдаюсь в конкретику — не до этого, но вижу, диалог завязался. Процесс пошел. Внешне бесстрастный, но эмоции над площадкой прямо молниями летают. «Не влезай, убьёт!» Загривком вздыбленным ощущаю. Мои бойцы вокруг меня стоят, как слоны спокойные. Щиты с символом племени, напоказ держат, чтобы прониклись вражины — организованная, бывалая банда перед ними. Это Шептун, художник наш замечательный, вчера по трафарету на скоряк, лайбы фирменные на щиты всем бойцам, как визитки нашлепал. Теперь мы и с тыла и с фронта приметные. Загадочно пугающие и весьма грозные.

…Не отвлекайся, Егорий! Смотри: вон какой здоровяк колоритный — лютым зверем глядит. Ну-ка, ему отдельно, самую капельку, дабы борзоту поумерить — о бренности бытия и хрупкости жизни призадуматься. Есть вроде! Заерзал головушкой лобастой. Ручонки по топорищу забегали — заблудили. Неуютно, видать, отчего-то стало жиробасу. Резко и непонятно. Ну и вон тем двоим крепышам по толике малой.

А в целом, ребятки против наших не смотрятся: ни щитов, ни броников. Нет, вру — у четверых броня имеется. Вон того, долговязого в броняхе — как раз и нужно подуспокоить, подлечить. И вот этой троице на правом фланге, вокруг которой вся остальная накипь сбивается. И еще парняге с перебитым носом, слева. И за ним стоящему атлету с толстенной цепурой, на красной, прямо бычьей шее.

…Почти треть энергии отлетело уже. Но зато и треть бойцов у них мной помечены. Меткой неуверенности и испуга непонятного. И во-он тому ещё — тощему, четвертого уровня — опасному, как змея. Что-то он, видать, совсем духом слабенький. Сразу же заозирался дергано, зыркает по сторонам, прямо панически. Ну, остается надеяться, что с самыми авторитетными и влиятельными — я угадал.

— Егор, ты где? Ты в норме или как? — почти до упора наплывает на меня широкая и мясистая будка Валеры Зимнего, — пора. Они готовы. Пойдем?

— Я готов! — разбуженно, радостно, словно на праздник, подхватываюсь и встряхиваю головой. Получилось! Всё срослось! Ай да, Зимний! Ай, да сукин сын! Мазафака!

— Броник-то, снимай, — с недоумением, подозрительно и очень пристально, вглядывается в мои глаза Зимний, — без защиты решили хлестаться, по-взрослому! Ты где был? Давай, может, я кого другого выставлю?

— Не может, — отрезаю я. — Всё норм будет. Не дергайся. Так надо было — потом все беседы. После победы — у рейхстага.

Мне помогают снять броник. Долгий забирает щит.

Пора! Иду ва-банк! Щедро оплетаю Зимнего усилением «интуита». Не скупясь на очки энергии, бросаю в противников весомое ослабление и на все оставшиеся врубаю свои «предвидение» и «противодействие»… Всё, я пустой, как барабан!

… Тот который ритмично бьет в моей голове — вгоняя безгранично раскрепощенное сознание в эйфорию боевого транса. Очищающий мышление до кристальной ясности, мгновенно подмечающей и анализирующей всё до самых микроскопических параметров.

Зимний одаривает меня изумленно — кайфующим взглядом. Хищно улыбаюсь в ответ. А ты переживал, дурашка… Знай наших!

Пора!

Идем к центру, свободного от друзей и врагов, пятака. Сближаемся с противниками.

С интересом смотрю на «своего» — Ворону. Всё, что с ним сейчас происходит мне абсолютно понятно. Ох, как ему хотелось бы оказаться сейчас так далеко отсюда, как только возможно. Ему плохо и страшно! Очень! Совершенно по-детски. Руки-ноги слабые, в голове сонная белая пустота — будто туда ваты набило. В ушах гул, в глазах, как-то непонятно рябит. На душе вороньей — муторно и тоскливо… Беги, дурак! Забей на всё и беги! Жизнь одна — и она сейчас кончится! Что тебе это бычьё пучеглазое вокруг? Они-то живы будут, вечером на баб залезут, водки накатят, косячком пыхнут. А ты на асфальте этом заплеванном, вот прямо через десять секунд умирать будешь. Больно тебе будет и тоскливо. А больше в твоей житухе короткой уже ничего и не случится. Беги, дурак! Ты же не самурай, который из всех путей должен путь к смерти выбирать. Беги!

Нет, не побежит. Бились бы «раз на раз», побежал бы. Крест на пузе! А сейчас он ведомый у своего Кравчи. Тому тоже заплохело, но он и не подумает заднюю включить. Лучше сдохнет: здесь и сейчас. Слишком давно глубоко и серьёзно отравлен властью над людьми. И, вообще, такие — никогда не бегут. Стержень не дает. Пассионарность.

Ну, парни, вы свой выбор сделали. У меня к вам — ничего личного. Но, назвался груздем… Онли бизнес, джентльмены! Чтобы мои жили — вам придется умереть! Здесь и сейчас.

Не достойно и не правильно: вызвать — спровоцировать противника на «честный», поединок и воспользоваться своими скрытыми преимуществами? Ну, наверное — я плохой! Я, собственно, и не претендую на звание воина света… А тот, кто так подходит к вопросу, видимо, ничего более серьезного, чем потасовка с одноклассником в школьном коридоре на переменке, в своем жизненном багаже не имеет. На своё счастье… Или несчастье — как посмотреть…

Возможно когда-нибудь сила справедливости, наконец, и возвысится над справедливостью силы… Возможно, но маловероятно! И уж точно — не на нашем веку.

…Всё произошло быстро и предсказуемо. Время схлопнулось, сжалось на долю мгновения, и сразу же растянулось, позволяя опережать действия и даже замыслы врага, на целую вечность по ощущениям.

Изначально я предполагал выстроить поединок эффектно. В назидание и для устрашения, так сказать. Но, внезапно передумал. Что я, гладиатор какой — быдляк увеселять? Буднично поднырнул под замах топора Вороны, отвел выпад другой руки, и насквозь наискосок через печень, пропорол ему правую половину туловища. Для верности — мигом позже перерубив лопаткой гортань. Всё! Баста карапузики.

Зимний закончил всего на пару секунд позже меня. Тоже — без царапины. Тоже решив не заморачиваться сценическим фехтованием.

Переглянулись победно, но всё же ещё несколько тревожно. Мало ли? А ну как быстрая гибель вождей — атаманов, не впечатлит до нужного эффекта кого-нибудь достаточно авторитетного из осиротевшей стаи?

А я совсем пустой, между прочим. Всё до донышка выскреб. Даже уши заложило, как при наборе высоты от недостаточного давления бывает.

…Да ну, куда им дергаться? Стоят себе — сопят. Придавленные моим тяжелым ментализмом и дикой скоростью обезглавливания их могучего отряда. Все тридцать семь оставшихся. Морально подавленные, если не сказать — убитые. А ведь как, наверное, с утра у них всё хорошо начиналось. Шли новые земли завоевывать, под свою руку брать! Врагов подлых карать — наказывать, да добычу делить! И ничто не предвещало…

Наши, наоборот — смотрят соколами. Плечуганами поигрывают, крылья расправляют. Свистни сейчас я или Зимний — в пять секунд силы уравняются. А ещё через пять — врагов совсем не станет. Ну разве что — кто убежать исхитрится.

— Ну что? Может ещё кто желает, крутость свою показать? — раскатисто громыхает над площадью зычный голос Зимнего, — выходи, если есть такой богатырь… — он крест накрест с глухим посвистом, стремительно и жестко пластает ароматный весенний воздух своей окровавленной хищной саблей… Вот это я понимаю — командный голосище! Джигурда бы удавился! От зависти и осознания ничтожности своего мышиного писка.

Эво, как не по-детски Валерика распирает, сердешного. Не зря энергии, сверху нормы в союзника влил. Не зря. Он сейчас их всех на пустом базаре легко придавит — до икоты и поноса.

«Горан: И собрались все хорошие и убили всех плохих… Наши все целы. Жди меня и я вернусь, родная». - отписываюсь Герде — Ольге в приватном канале.

… Так, что-то там ещё, похоже очень важное, перед схваткой по самому краю сознания промелькнуло? Какого-то ядовитого фиолетового цвета… Фиолетового цвета…

Портал! Портал, мать его так! Есть! Что там с локатором? Работает родимый! Ух и здорово, что по предоплате может энергию сосать. Нет, я бы теперь и так никуда не сдвинулся — пока портал не обнаружил. Всё в округе и без локатора перевернул бы или дождался подзарядки своего энергетического аккумулятора, но сейчас это лишнее: вот он родненький, фиолетовый маркер! Во втором ряду боксов для транспорта — здесь же, на территории.