Расколотый меч

Веслав неожиданно вздрогнул и обернулся по сторонам так, будто и правду ожидал увидеть председателя-бабуина.

– Нет, просто по мне видно, что я «иниквус», «беззаконник», то есть вроде как отступник. А в Кодексе есть особая главка по этому поводу.

Я нашла эту самую главку и обнаружила, что алхимики «iniquus» – не есть достойны объективного знания, и самое милосердное, что с такими надлежит делать – это стирать память, чтобы не принесли они зла славной науке алхимии.

– Не так строго, – предупредил Веслав. – Этот Кодекс лет пятьсот назад написали, и как водится, ни запятой не исправили. Раньше отступников травили сразу. Теперь на это смотрят сквозь пальцы – мол, живи неполноценным! – но и алхимиками их не считают. Была одно время традиция вызывать отступников на своеобразные алхимические соревнования, чтобы доказать их никчемность, но и это сошло на нет. Да и после моего прощания я что-то не получал подобных вызовов. А вот как здесь – не знаю.

Я вспомнила взгляд Зелхеса. Судя по нему, тут еще не вышли из золотого века «раньше». Или же Веслава как минимум завтра пригласят на алхимический поединок.

- Почему ты вообще перестал его соблюдать? – спросила Виола.

- Потому что он мне не нужен.

Сомнительная информация, если учитывать то, что он так и носит эту книжечку с собой в нагрудном кармане.

Я раскрыла Кодекс на середине и обнаружила, что несколько страниц безжалостно выдраны, а на двух соседних написано что-то, похожее на формулы. Скорее всего, это и были формулы, только алхимические.

– Семена хорошо заворачивать, – мимоходом пояснил Веслав. – Или костер разжигать. Все эти инструкции – только для того, чтобы дисциплинировать свой разум. Привести в систему. А я алхимик от рождения, мне-то они на что? Прогрессировать я могу и без этих глупостей.

– Вот здесь непохоже на остальное, – заметила я и провела пальцем по очередной странице. – «Сначала - емкость, прочно ограждающая эликсир от окружающей среды. Первый компонент – основа простая, которая посредством первой реакции очищается и становится основой алхимической. Потом нужно открыть тайники и взять из них нужное, и смешать воедино..»

– И не забыть про катализатор, –скучным тоном продолжил Веслав. – Алхимическая константа. Универсальная схема эликсира – что-то вроде закона Ньютона, если хотите. В каждом алхимическом эликсире должны обязательно встречаться эти компоненты. Я что-то забыл?

– Экспрессию, – с серьезным видом сообщила Виола.

– А… будь они неладны.

Обретя таким образом свое агрессивное «я», Веслав опять принял отвлеченный вид, который шел ему примерно как Эдмусу – парик, и поудобнее устроился на травке.

Зазвенело еще одно выбитое окно, и звонкий голос спирита прокатился над окрестностями:

– Блюда заканчиваются! Окна тоже! Спасите-помогите!

Придворные – те, что были в обмороке, и нет – испуганно шарахнулись прочь от стен замка. К нам тем временем с развязнейшей улыбкой подошел домиций Стэхар, который уже где-то успел сменить испорченный мною костюм.

– Отрадно видеть, что Дружина наслаждается отдыхом, – он рефлексивно подмигнул мне и поводил пальцем по своему медальону. Не знаю, какой намек это содержало, но я почувствовала, что еще немного – и этот наследный домиций будет мигать всю жизнь. Очень-очень нервно.

– Мгм, – наконец спохватилась Виола, что нужно ответить.

– Вы не опасаетесь за своего товарища, который противостоит там Бешеным Нянькам?

– Лучше они, чем мы, – пробормотал Веслав, который на окна зала поглядывал время от времени с сочувствием. Как тот, кого Эдмус частенько выводил, он представлял себе, каково сейчас бедным призракам.

– Няньки на балу, – Стэхар с трудом подавил смешок. – Ставлю на что угодно, моя дражайшая сестрица не думала, что появится что-нибудь этакое…

– «Этакое» – у вас не редкость?

Домиций мгновенно расцвел, услышав вопрос от меня, и изобразил бровками тоже что-то такое… многозначительное.

– Конечно, нет. Весь замок кишит призраками, духами и привидениями. Большею частью – злобными. Это все следы смертей − мой папаш… домин еще не рассказывал вам о том, сколько у нас прислуги перемерло за последний десяток лет? Ах, да, ему же нет дела до прислуги, его истомленный разум не в силах вынести еще и эту тяжесть, – вновь неприятное хихиканье. – Так вот, сначала они просто сбегали, потом начали умирать. И все, знаете ли, по-разному: ну, вы же видели, у кого кинжал, у кого яд… но самое трагичное в том, что все призраки, как один, преследуют доминессу, где только могут. Вы не представляете, почему бы это могло быть?

Так мой случай с призраком, значит, можно в рядовые отнести. Но с чего бы этим неспокойным мертвецам (а они не спокойные, потому что их явно убили) не отыскивать виновника своей смерти, а нападать на безобидную доминессу?

– Может быть, кто-то натравливает их на нее? – предположил за спиной Стэхара тихий, опасно ровный голос нашего рыцаря.

Наследничек вытянулся во весь рост, как будто клинок проглотил, и побледнел. Верхняя губа у него странно задрожала и поползла вверх. Он вдруг начал очень сильно напоминать кролика.

– Видим, ты не оставил попыток получить медальон своего отца, – продолжил рыцарь. Поскольку уже видно было, что домиций оборачиваться не намерен, он сам обошел его и прислонился к массивному камню, скрестив руки на груди, сам тверже скалы, возле которой стоял.

Стэхар дальновидно сменил свое расхлябанное положение на напряженное. Практически принял позицию «на старт». Глаза его при этом не отрывались от руки рыцаря, которая небрежно покоилась на Глэрионе.

– И ты можешь подумать, что я мог так поступить со своей любимой сестрицей! – упрекнул он.

– Хотелось бы подумать иначе, учитывая то, что ты обязан ей жизнью после нашего боя. Но как видно, благодарность твоя… коротка.

– Прошло два года, – напомнил Стэхар, – и я не молил ее тогда тебя останавливать.

– Так, может, стоит довести до конца то, что мы тогда не закончили?

Стэхар посмотрел рыцарю в глаза и понял, что если тот вдруг решит провести в жизнь то, чем грозит – бежать заведомо бесполезно. Домиций бросил теребить свой медальон и приготовился, если что, кричать.

– В порядке ли здоровье моей сестры?

Йехар с лязгом выдвинул меч из ножен наполовину.

– Я не натравливал на нее призраков! – попытался еще раз Стэхар, который понял, что еще пара неверных фраз – и кричать он будет разве что головой, разлученной с туловищем. – Я только…

– Запер дверь, – любезно подсказал алхимик. Он умудрялся быть гадом даже из состояния полудремы.

Стэхар начал пятиться, а Йехар – медленно двигаться вперед. Он резко побледнел и начал казаться вдруг непохожим на самого себя – в основном из-за выражения холодной ярости на лице.

– А ведь теперь ты можешь меня убить разве что ради ее взгляда, – отметил Стэхар, который понял, что либо Йехар остановится сам, либо его не остановит ничто, и теперь договаривал до конца. – На большее-то рассчитывать глупо, а? Ну, хотя многие и раньше сомневались, что домин соединит руку своей наследницы с рукой какого-то стражника. Скажи, а во время ваших тайных встреч вы…

Глэрион вылетел из ножен, зацветая пламенем, Стэхар сжался и закрыл глаза перед ударом, и в ту же секунду дунуло воздухом, а хриплый голос проговорил над ухом наследничка:

– Я ангел смерти и пришел взять тебя…

Патетичная фраза оборвалась на середине: домиций ойкнул и куда-то подевался. Мы даже не увидели, в какую именно сторону он удрал.

– До чего хороший день, – с умилением произнес спирит, – право слово, для полного счастья мне бы еще кого-нибудь из вас довести… совсем чуточку!

Он приземлился прямо на камень, на который опирался раньше Йехар, залихватски зацокав когтями. Перед балом спирит попытался укротить свои когтистые лапы ботинками, но ботинки не выдержали неравного поединка, и теперь из каждого высовывались по пять пальцев, увенчанных кокетливо отполированными когтищами. Для бала старался, наверное.