Страница 6 из 12
Сначала получилось не очень удачно: Белое движение атаковало позиции анархистов, в результате 600 километров разделяло Махно с его столицей Гуляйполе. Но конфликт-то тлел, тлел с большевиками и должен был чем-то все-таки закончиться. Он сам говорил о том, что коммунисты все же революционеры, с ними можно будет потом разобраться, а сейчас все надо направить против Деникина. Потом он точно так же будет поступать с Врангелем и даже казнит парламентера, что само по себе говорит о многом, потому что так, мягко говоря, поступать было не очень принято. Но у Махно были свои правила, которые он сам и соблюдал.
Второй союз был заключен уже во время Перекопско-Чонгарской операции 1920 года – так в советской историографии называлась ликвидация белого Крыма. Но в результате закончилось все трагически как для Врангеля, чья армия должна была эвакуироваться из России за границу, так и для Махно, потому что большевики постановили зачистить территорию Украины от всех анархических объединений и банд. Можно долго спорить о том, мог ли этого избежать Махно или нет. Но мне кажется, что самого предмета полемики, по сути дела, не существует: Махно последовательно отвергал программу большевиков, а они были, пожалуй, единственной серьезной силой в стране. Именно по этой-то причине большевики и победили в Гражданской войне. Потому что в смуте побеждает наличие идеи. Белое движение никакой серьезной идеи выставить не смогло. Конечно, для любого государственника формулировка «единая великая и неделимая Россия» звучит достаточно красиво, и вроде как не поспоришь, но потом-то надо задать вопрос: «Хорошо, а что дальше? Как решать земельный вопрос и многие другие вопросы?» Лидеры Белого движения об этом не задумывались. Их программа была очень простой: надо свергнуть большевиков, закончить Гражданскую войну, а уж потом Учредительное собрание решит форму существования России и исходя из того, какой она будет, начнет давать ответы на все насущные вопросы государственности. Эту программу очень четко выразил Юденич: «У русской белой гвардии одна цель – изгнать большевиков из России. Политической программы у гвардии нет. Она и не монархическая, и не республиканская. Как военная организация, она не интересуется вопросами политической партийности. Ее единственная программа – долой большевиков!» Согласимся: с такой идеей победить невозможно.
У Махно была идея установления на территории Украины некой анархической вольницы. Но жизнь показала утопичность всех этих планов. Реализовать их было почти невозможно, с чем Махно и столкнется очень быстро. А самое главное, он столкнется с новой русской государственностью. Большевики на первом этапе своей деятельности строили абсолютно новую государственную модель, отрицая вообще всю предшествующую историю России. Потом, конечно, очень многие эпизоды вернутся в историю, а очень многие традиции – из забвения.
Тогда же Махно столкнулся с целым рядом глубинных противоречий. Прежде всего по земельному вопросу, который был движущим фактором русской революции. Большевикам придется смягчить на определенном этапе свою политику – надо было перехватить политический момент у того же Махно и в то же время отстроить хотя бы некие предпосылки социальной базы. Давайте вспомним, что продразверстку заменили продналогом, и, соответственно, стало непонятно, за что должны воевать крестьяне в составе войска Махно, когда большевики дают им землю.
Потом государство ведь не может существовать в некоем безвоздушном пространстве. На бумаге, в теории, наверно, может, но на практике-то этот номер не проходит. У вас нет никакой легитимности. Да, вы успешнее так называемого украинского государственного проекта, который не способен был распорядиться ничем – ни ресурсами, ни помощью союзников, абсолютно аморфное существование. Но вы же не сильно дальше продвинулись. Да, вы пытались решать в том числе и национальный вопрос, противопоставляя себя Петлюре, не допуская еврейских погромов, больше того, даже призывая евреев в свою повстанческую армию. Но дальше-то что? Удалось сильно продвинуться на этой ниве? Нет. Потому что опять-таки ты находишься в тени политики большевиков. И ты вынужден ее постоянно каким-то образом корректировать, у тебя остается все меньше и меньше той самой индивидуальности, в какой-то момент становится вообще не очень понятно, за что ты.
Конфликт с ленинской партией на самом деле, наверно, можно было разрешить. Был же пример Котовского. Тот тоже был анархистом (хотя на некоторых этапах все же склонялся к левым идеям), но в выборе между анархией и новой государственностью выбрал новую государственность. Махно мог бы, наверно, поступить точно так же, ведь подобный выбор делали и многие матросы Центробалта.
Вообще же, если копнуть глубоко, выяснится, что анархическая идея Махно эпохи Гражданской войны анархична только по отношению к Белому движению, русской монархии и национальному правительству. Махновцы ведь отрицали не государство как таковое – это принципиально важно. Они отрицали государство, которое сохраняет привычные формы. А конкурировать с государственностью другой, которая стоит на более актуальной идеологии, уже невероятно сложно. Потому что ты сам занимаешься ровно тем же самым. По этой причине были изначально обречены все украинские правительства, поскольку никакой серьезной альтернативной идеи предоставить они в принципе не могли.
Для Махно поражение в Гражданской войне стало, по сути дела, итогом всей жизни. Бегство за границу, написание мемуаров, смерть в эмиграции (он похоронен на знаменитом парижском кладбище Пер-Лашез). И потом политическое и историческое забвение. Он останется в тени более удачливых с политической и военной точки зрения большевиков и более принципиальных лидеров Белого движения, и даже, как это ни парадоксально прозвучит, он будет в тени деятелей гетманской Украины и Украинской Народной Республики.
История, по сути, сама вынесла вот этот вердикт. У Махно были возможности распорядиться своим политическим багажом, своей политической удачей лучше. Сделать этого он не смог. Не смог по причине того, что, как и многие другие революционеры той эпохи, Махно был абсолютным рабом собственных идей. Доктрина превыше всего. Отступление от доктрины воспринималось им как политическая смерть. И он так и не смог осознать, что политическая смерть уже дышала ему в затылок, по сути, с первого дня. Потому что противостоять белогвардейцам он еще мог, а вот большевикам – нет. Не потому, что большевики были условно более удачливыми в этой политической борьбе. Просто у большевиков нашлось сильно больше талантливых агитаторов, которые сумели убедить население бывшей Российской империи в том, что именно это правительство нужно поддержать.
У Махно с этой точки зрения, конечно, ситуация была прискорбная. Потому что все знают про его замечательные ораторские способности, но попросите любого человека назвать хотя бы еще тройку видных анархистов той эпохи – и вы поймете, что едва ли это кто-то может сделать. Гуляйпольская республика всегда будет ассоциироваться только с одним человеком – с Нестором Ивановичем Махно. Только самые большие знатоки вопроса могут вам назвать еще кого-нибудь. Махно оказался символом крушения собственных иллюзий и собственной политики. Печально, но закономерно.
Красный командир Николай Щорс
(1895–1919)
Николай Щорс – фигура весьма и весьма любопытная, даже по меркам Гражданской войны. О его гибели за последние тридцать лет – со времен перестройки, когда начали пересматривать все, что только можно, – в обществе культивируется огромное количество мифов. У Щорса с этой точки зрения несчастливая судьба, потому что многие знают песню «Шел отряд по берегу, шел издалека. Шел под красным знаменем командир полка…», но на этом, по сути дела, все познания о том, кто он такой был и чем занимался, у подавляющего большинства заканчиваются. Давайте же попробуем вернуть из исторического небытия этого красного командира.