Мятежник

Далеко не уехали.

Через несколько минут улица оказалась перекрыта. «Воробьев» в воздухе тьма тьмущая. Вой сирен. Полиция в тяжелых бронниках рассредоточилась по сторонам и приступила к проверке домов. Первым делом они заглянули в бар «Хартур», но нашли только хозяина без сознания. Когда его привели в чувство и допросили, то ничего толком добиться не смогли.

Да, видел. Держал на мушке. Потом вырубили. Ничего не помню. Ушли, падлы.

Легавые обратили внимание и на мебельный фургон. Попросили Майкла Совински выйти из кабины. Мордоворотов, которых звали Кот и Бык, тоже попросили на улицу. Кабину тщательно обыскали, проверили все сопроводительные документы. Разрешения были выправлены правильно, поэтому придраться не к чему. Но кузов все же попросили открыть.

Когда Илья услышал, как капитан Островский требует открыть кузов, все внутри сжалось в тугой свинцовый комок. Так все отлично выходило. Они морочили голову полиции, уходили из всех ловушек, пока в дело не вмешались «возрожденцы». А не могли ли они навести полицию на их след? Но какой в этом смысл? Рисковать всем, чтобы увести Имрана Октарского с Тартума, чтобы потом выдать его властям на Трувиме. Попахивает отчаянным бредом.

Майкл Совински пытался спорить с капитаном Островским. Он что-то усиленно доказывал, говорил, что они опаздывают на космодром, что рейс уйдет без них и хозяин «Неонового цветка» с него снимет голову. На что капитан Островский отвечал, что ни один корабль в ближайшие сутки планету не покинет, так что, гарв сопливый, можешь за свою голову даже не опасаться, но дело есть дело, и он обязан изучить содержимое кузова, чтобы удостовериться, что они не провозят ничего запрещенного законами Трувима.

Запрещенного же в кузове мебельного фургона было хоть отбавляй. Целых три разыскиваемых каторжанина. Тут одной контрабандой не отделаешься. Расстрельное дело, и иного мнения быть не может.

Заскрипели замки. Илья приготовился открыть огонь, если их убежище будет обнаружено. Капитан Островский распахнул дверцы и заглянул в кузов. Внутрь тут же залетели два «воробья» и повисли в воздухе, сканируя пространство.

Похоже, они все-таки вляпались. Сейчас их обнаружат. Илья приготовился с ноги открыть дверь шкафа и устроить легавым огненный душ. Но, к его удивлению, этого не потребовалось. «Воробьи» покинули кузов, не подняв тревоги, капитан Островский закрыл двери и приказал:

– Все чисто. Когда мы закончим проверку улицы, вы сможете продолжить движение.

Проверка затянулась на два часа, и все это время Илья гадал, как так получилось, что электронная начинка «воробьев» дала сбой и они не обнаружили в тесном кузове мебельного фургона спрятавшихся «клейменых». Надо полагать, что Фома Бродник и Карен Серое Ухо мучились тем же вопросом. Можно было выбраться из шкафа и все обсудить с друзьями, но Илья предпочел не рисковать, мало ли сработают датчики движения, или их голоса услышат. Так он и сидел в деревянном гробу два с лишним часа, готовясь в случае необходимости дать последний в своей жизни бой.

Вторжение началось на три часа раньше намеченного срока. Нервы у поргусовцев не выдержали. То ли командование сочло, что дальше дипломатию разводить нет смысла. К этому времени полиция покинула Хрустальную улицу, и Илья вместе с «донниками» выбрался из фургона. Давыдов тут же спросил в лоб, почему «воробьи» при сканировании фургона не почувствовали их присутствие, и получил вразумительный ответ от Майкла Совински.

– Фургон оборудован системой глушилок, которые искажают картину реальности. «Воробьи» видят помещение, заполненное мебелью, все биометрические показатели говорят об отсутствии жизни, это их удовлетворяет, и они улетают. Человек же настолько доверяет машине, что не идет проверять полученные ею данные.

– Зачем в мебельном фургоне такие хитрости? – удивился Илья.

– Контрабанду возить. Да людей прятать.

Первым делом поргусцы атаковали силовой экран планеты. Он мешал высадке наземных войск. Одновременно повсюду небо залило красное зарево, и сквозь облака проступили синие мерцающие линии, словно атмосферные нервы. Они шли в двух направлениях и пересекали друг друга, образуя шахматные клетки. Над ними виднелись черные туши военных кораблей, которые из всех бортовых орудий поливали защитный экран. Грохот заполнил все окружающее пространство. Грохот и тонкий фоновый свист, который то становился сильнее, то истончался до комариного писка.

В небо поднялась мошкара кораблей противовоздушной обороны Трувима. Множество черных рычащих стальных жуков повисло в нескольких тысячах километрах над поверхностью планеты, готовясь принять первый удар на себя. Они не двигались, замерли в ожидании, и, наблюдая за ними с городских улиц, нельзя было не восхищаться величием и мощью человечества, которое смогло создать такие машины.

Илья выбрался из кабины фургона и застыл, задрав голову вверх. Полицию можно было больше не опасаться. Даже «воробьев» не видно. Власти перебросили все силы на отражение атаки извне. Если даже и остались на улицах одинокие искатели приключений, то у них никаких шансов найти «донников» и закрыть для последующей выдачи поргусцам. Процесс запущен, и его не остановить. Если Магистрат Поргуса в кого-то и вцепился, то разжать эту хватку можно разве что при помощи ядерной бомбы.

– Долго щит не продержится. Он не предназначен для ведения полноценных боев, – заметил Майк Совински.

Он также выбрался из кабины и встал рядом с Ильей.

– Почему так думаешь? – спросил Давыдов.

– Трувим – свободная планета. Ее никто никогда не трогает. Поэтому и в оборону никто особо не вкладывался. Так чтобы хулиганов отпугнуть да зарвавшихся капитанов на место поставить, это да. А чтобы вести полноценные военные действия, тут уже пас.

– С чего такая честь Трувиму? – спросил Илья.

– Рыцари Пустоты – не просто преступники. Это свободная боевая сила, которая может работать на ту или иную сторону, если хорошо заплатить. Флотилии иных капитанов достигают нескольких десятков кораблей. Это у Вульфара только одна посудина, но он всегда держался обособленно. Так что очень часто корсары выполняют особые правительственные задания. Там, где правительство королевства не может действовать в открытую, нанимают Рыцарей Пустоты. С ними для успокоения обывателей усиленно борются, правительственные войска гоняются по Пустоте за тем или иным капитаном, но в то же время история не знает, чтобы хоть кто-то из них серьезно пострадал за свои злодеяния. Да, опять же для успокоения обывателей, время от времени по новостным каналам прогоняют информацию, что разгромили тот или иной корсарский корабль, но на место одного погибшего, зачастую та еще рухлядь, которую давно было пора списывать в утиль, встают два новеньких, только что со стапелей даль-проникателей. При этом корабли оснащены по самому последнему слову техники и вооружения. Такой двуличный мир. А Трувим – святая святых пиратов, цитадель их веры. Здесь они могут спокойно отдышаться, зализать раны да спустить всю наличность, добытую потом и кровью. Думаю, я тебя не удивлю, когда скажу, что каждое второе здесь крупное заведение, будь то казино или ночной клуб, через подставных лиц принадлежит влиятельным фигурам в королевствах. Так что деньги совершают круговорот и возвращаются, да с прибылью, в карманы влиятельных тузов. Такова жизнь. Поэтому и Трувим никто никогда не трогал. Кто же будет собственный кошелек поджигать? Кому нужен бунт среди Рыцарей Пустоты? То, что происходит сейчас, не вписывается в привычную картину мира. Мы присутствуем при эпохальном событии. Магистрат Поргуса выступил в открытое противостояние против Рыцарей Пустоты, причем в ущерб своим интересам. Гильдия Корсаров им этого не простит.

Тем временем поргусцам удалось пробить дыру в силовом щите Трувима. Раздался звон, словно струна размером с планету внезапно лопнула. Резануло по ушам. Илья схватился за голову, пытаясь отгородиться от неприятного звука. Переливающаяся синим пламенем решетка в небе налилась светом, казалось, что увеличилась в размерах, запульсировала и исчезла. В образовавшуюся брешь устремились корабли Поргуса. Их тут же встретили шквальным огнем заградительные катера Трувима. Небо залил настолько яркий свет, будто одновременно по всей планете запустили фейерверки, как на День Независимости.