Москва - 36

-Один выстрел шрапнелью из танка по трибуне Мавзолея во время военного парада- возражает Якир.- и дело сделано.

-Непосредственной угрозы нам я сейчас не вижу,- говорит задумчиво Тухачевский.- так что не надо пороть горячку. План по захвату власти во время войны наиболее реалистичен. Без всякого авантюризма, без надежды на авось. Армия во время войны по закону получит всю власть, останется только убрать оставшиеся гражданские личности и структуры. Я встречался с генералом фон Сектом в Берлине этой зимой, он всерьёз предлагает вариант синхронного военного переворота в наших странах. Обстановка в мире нестабильная, вполне возможно, что уже в следующем году может начаться война. Ну а на крайний случай, товарищ Якир, небольшая группа из ваших диверсантов должна быть всегда под рукой. Да и ещё одно, чуть не забыл, не откладывая дело в долгий ящик, готовьте списки перспективных командиров. Принято решение о направлении добровольцев в Испанию, наши люди должны быть в первых рядах.

Правая катушка магнитофона быстро завращалась- кончилась плёнка. Срываю с головы наушники и бросаюсь в угол за новой катушкой.

-Сергей Сергеевич! Что с вами! Доктора! Скорее!

Слышу на улице начинается беготня. Похоже совещание прервано, слышу в наушниках множество голосов.

'Дела... похоже, что спокойная жизнь закончилась. Надо срочно сообщить о заговоре Сталину. Любая задержка с этим может рассматриваться как пособничество заговорщикам. Но как? Сталин и Киров в Сочи. В Москве на хозяйстве Молотов. Он, конечно, предан вождю, но я с ним не настолько знаком, чтобы вот так заглянуть на огонёк без серьёзных на то причин. Придётся объясняться в его секретариате. Информация, сто процентов, уйдёт в НКВД, может спугнуть Ягоду и Тухачевского, заставит тех форсировать события. Нет, это не вариант. Значит надо ехать в Сочи'.

-Сердце остановилось! Начинайте делать искусственное дыхание!

'С Каменевым дела серьёзные, если он умрёт, то все каналы связи с Москвой будут забиты надолго'.

Хватаюсь за трубку полевого телефонного аппарата и кручу ручку вызова.

-Дежурный! Говорит старший лейтенант государственной безопасности Чаганов.- Добавляю в голос зловещие нотки.- соедините с Москвой с коммутатором ГУ ГБ НКВД.

Одним ухом слушаю, что происходит в палатке, другим- приглушённые переговоры телефонистов. Через пять минут дают связь.

-Здесь Чаганов, прошу соединить с товарищем Бокием.

-Его нет на месте.

-Прошу принять телефонограмму.

'Фух... одно дело сделал'.

Ещё до разъединения успел общими словами доложить, что испытания досрочно успешно завершены, оборудование в сопровождении сотрудников под командой сержанта Трофимова завтра отправляется обратно. Сам отправляюсь в район города Ялты для встречь с активами комсомольских и пионерских организаций по заданию цекамола. Связь со мной может быть затруднена. Возвращаюсь на службу как и запланированно первого сентября.

'Так, теперь передо мной во весь рост встала вторая задача прапорщика: как всё это вынести? Вынести магнитофон совершенно невозможно: подозрительно и, к тому же, тяжеленный гад. Катушку? Тоже большая и железная... Может быть перегнать запись в Москву по 'Айфону', а источник стереть? Нет, не хочется впутывать в это смертельно опасное дело Лосева, к тому же запись с искажёнными голосами многое потеряет как доказательство. Скажут, подделка. И нужна она сейчас в Сочи, а не Москве'.

Разбираю катушку, осторожно вынимаю магнитную плёнку и кладу её в круглую картонную коробочку из-под леденцов, служившую для хранения всякой мелочёвки.

'Как тут и была'!

Вторую такую же оклеиваю по боку обрывком магнитной ленты и помещаю её в опустевшую катушку. Теперь если смотреть на катушку сбоку, не вынимая из ящика для хранения, то она ничем не отличается от других.

'Второе дело сделано: все катушки на месте, а плёнка с записью перекачевала в карман моего галифе'.

Надеваю гимнастёрку, отключаю телефон и выхожу из прицепа.

-Товарищ Трофимов!- Начинаю отдавать приказания подошедшему сержанту.- Подготовить всё к транспортировке оборудования, свяжитесь с линейным транспортным отделом. Организуйте его доставку в СКБ, захватите с собой Анатолия. Вы- старший, у меня другое задание.

'Провода я уже отсоединил, теперь надо незаметно убрать дистанционку'.

-Алексей, Каменев умер,- вполголоса собщает столкнувшийся со мной Ощепков.- я еду сейчас с телом в в Севастополь в госпиталь, а затем- в Москву.

'Отдать плёнку Паше? Пусть отнесёт её Свешникову? Нет, нельзя никого постороннего вовлекать в это дело, даже секретаря товарища Кирова'.

-А как же Аня?- без задней мысли интересуюсь я.

-Даже предупредить нет времени,- мрачнеет друг.- Лёшь, сматайся в Любимовку, объясни ей так, мол, и так...

-Да что она не понимает что такое служба?- Ощепков удивленно смотрит на меня.- ну я, в смысле, второй год с тобой живёт... да объясню-объясню я, не боись, уже собираясь. Павел облегчённо выдохнув убегает встречать санитарную машину, показавшуюся на дороге. Из штабной палатки вышли заговорщики, попрощались. Тухачевский сел в одну машину, Якир и Уборевич в другую и разъехались в разные стороны.

Можно понять почему в армии недолюбливают особистов, армейцы сейчас бегают и суетятся как укушенные (слышу комриг распекает кого-то восклицая, что через три часа надо быть на станции Инкерман), а мои хлопцы в своём ритме собирают личные вещи из палатки.

'Так, где дистанционка? Вот она моя милая... под кроватью. Конспираторы хреновы, обо всём забыли как попали из пекла в прохладу'.

В окне палатки маячит Толик, прибежавший с моря в мокрых на заду штанах, вытаскивает трубу кондиционера. Отдаю ему приспособу, ставлю личную печать на пломбе прицепа, прощаюсь со всеми и иду на КПП, ловить машину до Любимовки.

-Люба сбежала, с Тухачевским...- с порога огорошила меня Оля.

-И эта женщина собиралась стать моей свахой...- не смог удержаться от сарказма, увидя её расстроенное лицо.- впрочем, 'если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло'.

'Молодо-зелено, не знает она такой песни. Однако, пошла движуха'...

Оля секунду раздумывает над моими словами.

-Глупости,- выносит она, наконец, вердикт.- хорошая девочка красивая, умная. Что ещё надо?

Молчу. Не встретив возражений и воспрянув духом, Оля с мечтательным выражением лица выдает историю о бедной девушке, встретившей принца на белом коне.

-Не понял, они что знакомы были раньше?

-Да нет, он подвёз Любу позавчера, когда она шла по дороге к вам в лагерь к брату.- Досадует Оля на мою недогадливость.

-Так у него, вроде, же есть жена.

-Он её не любит.

У нашего полисадника тормозит военный грузовик. Из кузова выпрыгивает Василий Щербаков.

-Где Люба? Её нет?- Кричит он на ходу.- Аня, передай ей, что я срочно выезжаю в Ленинград. Алексей, поможешь Любе на обратном пути?

-Поможет.- Быстро отвечает Оля, прикусив губу.

'И это, блин, ваша домашняя заготовка'?

Водитель давит на клаксон, Василий жмёт нам руки и цирк-шапито в клубах пыли, под лай чихающих собак, покидает Любимовку.

-Да ладно, не переживай, не маньяк же он какой, не съест, а ей будет о чём рассказать внукам, - Тяжёло опускаюсь на лавочку укрытую от посторонних глаз густыми кустами давно отцветшей сирени.- а теперь слушай мою историю.

Олины большие широко раскрытые голубые глаза, ещё недавно горящие мелодраматическим огнём, в мгновение ока превратились в узкие щёлочки- амбразуры, из которых иногда поблёскивали чёрные зрачки-дула. Известие о смерти Начальника УПВО и срочном отъезде Паши в Москву не произвели на неё, впрочем, большого впечатления, чего не сказать о записанном совещании заговорщиков.

-Так Сталин с Кировым точно в Сочи?- спросила Оля после минутного раздумья.