Замедленное падение

— Что это? — Арнольд вдруг указал на серый матерчатый свёрток рядом со спальником Пауля. Тот недоуменно оглянулся и вздрогнул: он уже и думать забыл о странной кроваво-красной фигурке.

— Похоже, какая-то эордианская реликвия, — нерешительно проговорил он.

— Похоже, — передразнил его Арнольд. — Естественно, это эордианская реликвия. Не ожидал же ты найти здесь реликвию с острова Пасхи?.. Но значение этой фигурки тебе известно? — Пауль отрицательно покачал головой. — Это так называемый Сосуд Чистой Крови. Предмет, используемый в ритуалах Наполнения Жизнью.

— Очень понятно объяснил, — пробурчал Пауль.

— А ты дослушал бы сначала, балбес, — беззлобно проворчал отец. — Ритуал связан с воспроизводством потомства Незримых. Как ты, наверно, и сам догадался, рожать детенышей обычным способом они не в состоянии. Им и в этом деле приходилось полагаться на симбионтов. А проблема в том, что после всего того, что произошло с эорда, они, естественно, утратили способность не только размножаться сами, но и вынашивать детей Незримых. И одним из главных направлений экспериментов над людьми как раз и является поиск способа передать эту почётную функцию им.

— Ну, я так понимаю, этот эксперимент как раз оказался удачным, — Пауль с невесёлой усмешкой ткнул себя пальцем в грудь.

— Не совсем, — возразил Арнольд. — Вы — не дети Незримых… Точнее, так: вы полукровки. Удалось получить несколько детей от матерей из человеческой расы и отцов из Незримых — и только одного ребёнка в обратном сочетании. Но таких случаев, чтобы выжило дитя, зачатое только Незримыми и развившееся в теле человеческой женщины, ещё не было. Хотя и ваше существование — уже серьёзный прорыв.

— Опасаюсь следующим пунктом услышать, что мы должны скрещиваться между собой и производить подходящее для этой задачи потомство, — мрачно заметил Пауль.

— Нет, нет, — Арнольд с улыбкой потряс головой, — ваша задача не в этом. Так уж вышло, что двое из вас — дети человеческих женщин и кхм… самцов Незримых, а третий…

— Айви… — прохрипел Пауль. Он как-то разом всё понял. — И ты хочешь, чтобы я… Чтобы она… — он беспомощно переводил взгляд с Арнольда на прикрытую серой тканью фигурку. — Но она ведь… Тьфу, ну и пакость! — он потряс головой и провёл рукой по лицу.

— Понимаю, — сочувственно вздохнул Арнольд, — неприятно думать такое о сестре. Но поверь, это единственный выход. И для вас с братом, и для всего человечества, впрочем… И для вашей Айви.

— Что ещё за выход? — Паулю даже слушать это всё не хотелось. Но, похоже, деваться было некуда.

— Незримые не отстанут от людей, ты же понимаешь, — медленно проговорил Арнольд. Эксперименты будут продолжаться, на смену нейрочуме могут прийти новые, ещё более жуткие болезни… Это необходимо остановить. Айви — единственный выживший плод женщины-Незримой. Она способна выносить и произвести на свет чистого ребёнка Незримых — так называемое Дитя Чистой Крови. Это уже установлено в теории, осталось только проверить на практике — и получить ожидаемый результат.

— То есть ты предлагаешь мне отдать сестру этим проклятущим вивисекторам, чтобы они приспособили её под инкубатор? — тихо спросил Пауль. Он просто не верил, что он только что услышал это. И что, осознав услышанное, до сих пор не убил своего так называемого отца. Ложного, фальшивого отца, как выяснилось.

Арнольд, похоже, почувствовал всколыхнувшуюся внутри Пауля волну ярости и ненависти. Он как будто съёжился, ещё сильнее усох и стал казаться ещё более старым и немощным.

— Сынок, — начал он и осёкся — Пауль вскинулся и сверкнул глазами в ответ на такое обращение. — Пауль… Пойми, прошу… У вас нет другого выхода. Поверь… Айви пока не вакцинирована ребактом. В ней нет заразы нейрочумы. Её кровь чиста! Понимаешь? Только существо с чистой кровью может выносить Дитя Чистой Крови! И тогда всё закончится…

— Что закончится? — звенящим от отчаяния голосом проговорил Пауль. — Для кого закончится? И как закончится?! — голос его сорвался. Как ни хотелось сопротивляться до последнего, Пауль откуда-то знал, что этот человек, называющий себя его отцом, говорит правду. Хоть кричи, хоть убей принесшего дурные вести, хоть убейся сам о ближайшую стену — ничего не изменить. Только так. Только один выход. — Чёртовы фашисты… — голос его дрогнул и затих.

— Она родит им Дитя. Станет их новой Белой Матерью. И они отзовут своих… лаборантов, — ответил Арнольд. — Что после этого станет с ней — я не знаю. Но могу предположить, что она как минимум останется в живых. И скорее всего, будет окружена заботой. Ей будут поклоняться как богине. Эорда поклоняются… всегда поклонялись Белой Матери. Ты сам видел.

Пауль обхватил себя руками и начал раскачиваться, тихонько постанывая.

Неужели… Так и есть… Неужели… Так и надо…

Айви… Неужели нет другого выхода?

Неужели придётся отдать её им?..

— А если она уже приняла ребакт? — спросил он, не поднимая головы.

— Тогда — всё, — просто сказал Арнольд. — Тогда человечество обречено на долгие годы безумия и вымирания. На десятилетия, как минимум.

— А если она умрёт…

— То же самое. Новый этап экспериментов. Поиски новой Белой Матери. Эпидемии, безумие, болезни и смерть.

— Фашисты… — простонал Пауль, кусая кулак. — Зачем они так с нами?..

— Зачем, зачем… Просто они тоже хотят выжить, — сурово ответил Арнольд. — Спросила бы тебя лабораторная мышь, на чьих сородичах тестировали антибиотики: «За что вы так с нами?». И что бы ты ответил?

— Мышь, значит, — Пауль внезапно успокоился, убрал руки от лица и выпрямился. — Ну хорошо. Мышь так мышь. Что от нас, мышей, требуется?

— Что-то ты быстро согласился, — Арнольд недоверчиво вгляделся в лицо Пауля. — Что ты задумал?

— Ничего особенного. Просто я пойду к Айви и всё ей расскажу. И пусть самая ценная лабораторная мышь сама принимает решение.

— Ну что ж, иного я от тебя и не ожидал, — Арнольд почему-то обрадовался. — Я же говорил — никакие вы не марионетки! Так вот, слушай. В этом артефакте — кровь Белой Матери. Её надо перелить Айви, и она понесёт Дитя Чистой Крови.

— Как именно перелить?

— Неважно. Можно ввести внутривенно. Можно рассечь кожу и вылить кровь на рану. Только вот пить не стоит, пожалуй, — Арнольд слегка усмехнулся.

— И то хорошо, — Пауль ответил такой же кривой усмешкой. — И как быстро развивается плод?

— Насколько мне известно, довольно быстро. Не как у людей уж точно. Может, дней десять.

— Что-о?..

— Ну, это же не обычный ребёнок, который в утробе матери проходит все стадии эволюции, — улыбнулся Арнольд. — Дитя Незримого — по сути сгусток энергии. До рождения он просто должен вырасти до жизнеспособного объёма, питаясь силой суррогатной матери. А форму Незримые принимают уже после появления на свет. Можно сказать, они сознательно выбирают её в соответствии с тем, чем планируют заниматься в жизни.

— Ничего себе!..

— Да, с людьми у них мало общего. Точнее, пожалуй, вообще ничего. Кроме того, что они так же, как и мы, хотят выжить — и так же любят своих детей.

Пауль, прищурившись, посмотрел на собеседника и отвернулся. Протянул руку к серым складкам футболки, нащупал фигурку, сжал в кулаке. Никаких необычных ощущений. Просто прохладный шелковистый камень.

— Ты так спокоен, — заметил Арнольд. — Не кричишь, не ругаешься. Не возражаешь. И я понимаю, почему. Ты мне так и не поверил.

— Нет, — устало вздохнул Пауль. — Не так. Я не поверил в тебя. Понимаешь, в чём разница? Я не поверил себе. Своим органам чувств. Мне гораздо приятнее думать, что всё это мне примерещилось.

— Понимаю тебя, — не менее устало отозвался Арнольд. — Знаешь, мы уже пятнадцать лет надеемся, что… — он с тоской огляделся по сторонам. — Что всё это нам мерещится. Что мы сами себе мерещимся. Но морок всё никак не рассеивается… Может, хоть тебе удастся наконец его прогнать?