Страница 44 из 62
Нашли спуск на 4, но сегодня остались на месте. Спускаться с таким Вернером Вольф не рискнул.
Апрель 2008
Айви, сидя на полу с собранным рюкзаком на коленях, с опаской косилась на копошащегося среди кучи снаряжения Адама. Тот был всё ещё очень бледным, но выглядел странно довольным и даже, как ей казалось, слегка улыбался и напевал, собирая вещи. Вот как теперь отличить хорошее самочувствие и расположение духа у напарника от лёгкой формы помешательства?..
А никак. Не кидается — пока не кидается — и будь рада.
— Идём? — жизнерадостно спросил щеночек, поднимаясь на ноги и закидывая на плечи рюкзак.
— Ты чего такой довольный? — не выдержала Айви, глядя на него снизу вверх.
— А чего мне недовольным быть? — удивился Адам. — Вот вчера я недоволен был, да… Ни попить, ни поесть. А сегодня наелся как следует, сил прибавилось, не тошнит — жизнь прекрасна! Пойдём уже!
— Да уж, и правда — как мало человеку для счастья надо! — фыркнула Айви. — Пойдём… Пока жизнь опять плохеть не начала.
— Что у нас по направлению? — бодро поинтересовался Адам.
— Примерное я вычислила, — сказала Айви с сомнением. — Но по сути уже понятно — выдержать его мы не сможем. Поэтому просто идём куда идётся. И надеемся на случай или на помощь.
— То есть ты… Не доверяешь моему сну? — тихо уточнил Адам.
Айви остановилась и, прищурившись, уставилась на парня.
— А ты сам доверяешь, что ли?
— Не знаю, — Адам сник. Погас, как фонарик, в котором разрядилась батарея. Айви сообразила: он-то верит, что отец приходил поговорить с ним и помочь… А она своими сомнениями — здравыми сомнениями! — разбивает эту веру.
— Ну ладно, давай проверим, — неохотно выговорила она. — Всё равно не знаю, куда идти. Так почему бы и не попробовать пойти назад?
— Давай, — Адам снова повеселел.
Айви стало не по себе — ещё больше не по себе, чем было до этого. Если окажется, что якобы указанный ему отцом путь заведёт их в какую-то ловушку, парень, даже если выживет, явно окончательно утратит почву под ногами. А он и так…
— Смотри! — вскрикнул вдруг щеночек и чуть не вприпрыжку поскакал вперёд.
— Чёрт тебя, да погоди ты!.. — Айви рванула за ним. Что там ещё…
Адам затормозил на пороге очередного святилища и обернулся. Глаза его горели восторгом — видно было даже сквозь очки. Айви подошла ближе и направила луч фонаря в широкий дверной проём.
— Ох ты!..
Это святилище отличалось от всех, что они видели раньше. Здесь не было статуй людей или эорда. Этот зал был посвящён Незримым.
Адам, задрав голову и стиснув фонарь двумя руками, переходил от одного постамента к другому. На шестиугольных каменных колоннах высотой примерно в два с половиной метра стояли, сидели, лежали скульптуры самых причудливых форм, изображающие существ, неописуемых в своей отвратительности и при этом вызывающих ощущение почти нестерпимой, преступной гармонии.
Многоглазые головы, многопалые конечности. Головы гладкие и покрытые выростами — щупальцами, волосами? Тела шарообразной формы, тела вытянутые наподобие сосиски, тела плоские, как листы картона… Разнообразие форм поражало, но некоторые общие черты можно было заметить абсолютно у всех существ: разрез глаз — миндалевидная форма, изящно приподнятые внешние уголки; тонкие «пальцы» с тремя фалангами — хотя количество самих пальцев могло варьироваться от трёх до шести, причём у одной особи на разных конечностях могло быть различное их число; и странное, необъяснимое сходство «выражений лиц». Все статуи, кого бы они ни изображали, словно смотрели на пришельцев сверху вниз с сочувствием и отеческой снисходительностью.
Адам надолго замер у одной из колонн. Айви подошла ближе и посмотрела вверх. На шестиугольной площадке лежало что-то вроде улитки-слизня с тремя парами конечностей по бокам — две трёхпалые и четыре четырёхпалые «руки» свисали по бокам колонны, будто неведомое существо устало и бессильно припало к камню постамента. Яйцеобразной формы голова с четырьмя глазами, узким безгубым ртом и четырьмя выростами на месте носа была приподнята так, будто существо вынырнуло из дрёмы, разбуженное каким-то шумом снизу.
— Идри, — полувопросительно произнесла Айви.
— Да, — шёпотом отозвался Адам. — Вот так он обычно… Со мной и гулял. Прилепится к стенке и смотрит на меня сверху… — парень вдруг стянул маску и очки. — Слушай, а правда, чего ради мы до сих пор в масках ходим? От галлюциногенных газов они всё равно не спасают. А каких-то ядовитых газов тут нет.
— А чего это ты решил именно сейчас её снять? — насторожилась Айви.
— Так он попросил, — Адам беспомощно оглянулся через плечо. — Говорит, давно меня не видел, попросил показать лицо…
— Он с тобой говорит? — Айви ощутила, как по загривку прокатилась холодная волна, и отступила от колонны. — Вот прямо сейчас?
— Ну да. Говорит. Сказал, что рад видеть.
— Я не слышу, — Айви старалась, чтобы её голос звучал нейтрально, не напряжённо — но понимала, что ни черта у неё не получается.
— Сейчас, — сказал Адам не своим голосом. И Айви услышала.
— Сложно распознать истину. Сложно поверить себе. Опасно верить себе. Но и не верить опасно.
На эордианском. Глухим голосом со странным тембром. Голос исходил не от Адама. Он шёл… Отовсюду.
Айви шарахнулась от колонны и едва не сшибла спиной стоящий позади высокий канделябр.
— Осторожнее! — вскрикнул Адам. — Не бойся! Всё хорошо!
Но Айви не слушала — она пулей вылетела из святилища и остановилась, со всхлипами переводя дыхание, только шагах в тридцати от входа.
— Ну чего ты, — Адам показался в проёме, укоризненно глядя на неё. — Они ведь к нам по-хорошему…
— По-хорошему? — взвизгнула Айви. — Как к лабораторным мышам? Пока до нас очередь на опыты не дошла, можно и покормить, и погладить?!
— Айви, Айви, — успокаивающе заговорил Адам, медленно и осторожно подходя ближе, — не надо пугаться. Они ведь не все такие. Не все жестокие… как фашисты какие-нибудь. Есть и такие, конечно. Но не все. Ведь и люди не все хорошие. Кому, как тебе, этого не знать. Но ты же от всех людей поголовно не шарахаешься…
Айви, не моргая от ужаса, смотрела, как он приближается — и отчаянно пыталась сдвинуться с места. Она понимала, со всей ясностью видела — в глазах, в голосе, в походке: к ней сейчас подходит не Адам. Но некая сила будто бы приклеила её подошвы к земле — и склеила губы, не давая вытолкнуть из себя ни звука.
— Не подходи! — зашипела она наконец — и поняла, что сказала это по-эордиански. Адам дёрнулся — и замер на месте. Ошеломлённо заморгал.
— Что?..
Айви с облегчением выдохнула.
— Ничего. Всё в порядке. Пойдём скорей отсюда.
Следующие два часа они просто молча шли вперёд — с каким-то остервенением, не экономя силы, неосознанно ускоряя шаг. Айви косилась на Адама с опаской, но и с сочувствием: после визита в святилище и «встречи» со статуей своего предполагаемого отца он выглядел пришибленным, был рассеян и явно размышлял о чём-то невесёлом. Пару раз споткнулся почти на ровном месте. В конце концов, когда впереди показалась арка очередного святилища, Айви решительно приказала:
— Побудь здесь.
Сбросив рюкзак на пол к стене, она подождала, пока Адам, не выказывая ни малейшего недовольства или удивления, усядется рядом с ним, и зашагала по коридору, не оглядываясь, но напряжённо прислушиваясь к происходящему за спиной. Адам приказа не ослушался.
Войдя в круглый зал с тридцатью тремя колоннами, Айви сразу же поняла, что поступила правильно. Здесь ждали именно её — одну.
За центральным алтарём, лицом ко входу, стояла статуя Белой Матери с вытянутыми вперёд и сложенными ковшиком ладонями. В них лежало нечто, напоминающее недоразвитый эмбрион. Айви не разбиралась в тонкостях внутриутробного развития человека, но предположила, что плод развит примерно наполовину. То есть после рождения нежизнеспособен.