Замедленное падение

Вот она — смерть. Вот это смерть, а не ваша смешная нейрочума.

Крысы быстро и легко уничтожат вас. Они окружат вас, облепят ноги, вскарабкаются по одежде, вопьются сквозь ткань в тело и начнут рвать его острыми, как иглы, зубами. Вы будете стряхивать их, но на месте каждой твари мгновенно возникнут три, пять новых… Писк, шорох, хруст. И ваши дикие, нечеловеческие вопли.

И польётся кровь. Горячая, остро пахнущая железом и вашим страхом.

И этот запах привлечёт новые полчища крыс из недр лабиринтов. Все подземелья набиты крысами. Не эорда здесь хозяева. И не Незримые.

Это царство крыс. Это их гнездо. Людям тут не место.

Здесь люди — лишь пища.

Белеют где-то в темных пыльных тоннелях дочиста обглоданные кости…

«23 октября. Вернулся Дрейк. Невменяем, непрерывно кричит. Не понимаю, как он вообще нашёл дорогу назад. Штанины комбинезона разорваны, в крови. Хромает и не даёт себя осмотреть. Вколол ему последнюю дозу транквилизатора. Едва подпустил к себе со шприцом. Сильная тошнота, сухие позывы. От воды отказался. Транк. подействовал через 15 мин. Отключился.

Очнулся через час, рассказал, что произошло. Теперь я понимаю, почему его тошнило. На них с Лестер напали крысы. Он отбился, а её загрызли. Они её просто съели у него на глазах. Прости, Джунипер. Покойся с миром. Хотя о чём я? Какой мир?»

Айви рывком села и перегнулась вбок, давясь горькой слюной. В желудке было пусто, желчь поднялась к горлу, но всё же отступила. Айви глубоко задышала, но через пару вдохов сорвалась на стон.

Изодранные крысами ноги жгло как огнём. И не только ноги. Айви казалось, что у неё болит каждый нерв во всём теле. А от резкого движения боль ещё усилилась, и девушка хрипло закричала.

Чьи-то руки надавили на плечи, принуждая опуститься на подстилку. Айви инстинктивно сопротивлялась — боль не давала толком осознать происходящее. Кто-то выкрутил ей руку, сжал. Сгиб локтя кольнуло.

— О, ты и так умеешь… — произнёс знакомый голос.

Боль уплывала, медленно и неохотно, но всё же отдалялась, словно её отгораживало от сознания слоями ваты. Один за другим… Наконец мучительное, дёргающее жжение притупилось достаточно, чтобы девушка смогла сфокусировать взгляд.

Над ней сидел Пауль с перекошенным от ярости лицом. Над его плечом маячила перепуганная физиономия Адама.

— Оклемалась? — с непонятной злостью спросил бывший лучевик. — Вот и отлично. А теперь рассказывай.

— С-што? — пересохшие губы и обожжённая желчью гортань отказывались издавать членораздельные звуки.

— Что у тебя там вышло с крысами. Почему ты боишься крыс, но не боишься нейрочумы. Кто ты, чёрт тебя дери, такая! — рявкнул Пауль.

Адам схватил его за плечо.

— Не ори ты на неё! Она же еле живая! Потом…

— А ты заткнись пока, мутант грёбаный! — зло ощерился Пауль, мотнув головой. — С тобой разговор будет позже. Отдельный. И приватный, — двинув плечом, он оттолкнул Адама, стоящего у него за спиной на коленях. Парень потерял равновесие и шлёпнулся на задницу.

— Итак, — глаза Пауля опасно заблестели. — Я очень внимательно слушаю.

Айви опешила. Что это на него нашло?

— Т-ты чего? Ты не… — она осеклась. Можно ли спрашивать человека, находящегося под воздействием галлюциногенного газа, не находится ли он под воздействием галлюциногенного газа?..

— Я — не, — усмехнулся Пауль. — Я, похоже, единственный из троих пока ещё «не». Рассказывай. Хватит с меня этих ваших грёбаных эордианских тайн!

— Каких ещё эордианских…

— Я сказал ему, что у тебя не может быть нейрочумы, — подал голос Адам. Айви вздрогнула.

— Ты-то откуда это знаешь? — вырвалось у неё.

— Ты сама сказала, что тебе ни разу не ставили ни ребакт, ни террум, — тихо отозвался Адам.

Пауль резко развернулся к нему.

— А причём тут…

— При всём, — Айви наконец поняла, чего от неё хочет лучевик. Ну что ж, пора раскрывать тайны. Во-первых, это может помочь — непонятно, правда, чем, но на всякий случай лучше поделиться всей информацией. А во-вторых… Скрывать больше незачем. Терять уже нечего. Кажется, они только что миновали точку невозврата.

— Ладно, — Айви с трудом приподнялась и села. Боль в ногах всколыхнулась от движения, но быстро утихла, спрятавшись до поры до времени в ватном коконе обезболивающего. — Слушайте. Да, в силу определённых обстоятельств я узнала, что мне нейрочума не угрожает. Точнее, я не была уверена, потому что… Да элементарно мне кто-то мог этого ребакта в чай подлить! И не спрашивайте, зачем, — она чуть переменила позу и поморщилась. — Много что в моей жизни не нравилось людям…

— Какая связь между ребактом и чумой? — нетерпеливо перебил её Пауль.

— Самая прямая, — Айви хмуро глянула на него. — Преподобный Милфорд заключил сделку с Незримыми. Тем не хватало подопытных… И они дали ему этот чёртов сосуд, который преобразовывал любую налитую в него жидкость в лекарство. В чудесную панацею. От всех известных и неизвестных человеческих болезней.

— А чума?..

— А чума — не человеческая болезнь, — выразительно произнесла Айви.

— То есть?.. Да не тяни ты!

— Ты знаешь, в каких отношениях Незримые были с эорда?.. Это что-то вроде симбиоза, но один из симбионтов полностью подчиняет волю и сознание второго. Эорда были нужны Незримым как некие наборы манипуляторов, конечностей, что ли… И эти чёртовы «боги» заставляли своих рабов творить такое… — Айви скривилась. — В общем, те не выдержали многовекового насилия над своей природой. И их стал косить какой-то мор. Они мутировали, сходили с ума — только так они могли вырваться из-под контроля. Незримые стали искать лекарство, ясное дело. А чьими руками они в лабораториях изготавливали всякие зелья и вакцины? Опять же тех самых несчастных эорда. И эти бедолаги окончательно спятили.

— То есть люди стали лабораторными крысами…

— Скорее, морскими свинками, — недобро усмехнулась Айви. При слове «крысы» её снова замутило. — Крысы все закончились. Эорда ведь и размножаться перестали. Неудивительно…

— Так, ладно, — Пауль снова перебил её. — Это всё, конечно, хорошо… То есть ничего хорошего, но я понял. Вопрос у меня другой: откуда ты всё это знаешь, а-а? — и он угрожающе надвинулся на Айви.

Адам спокойно положил ему руку на плечо.

— Тихо, — сказал сын Идри — и от этого голоса воздух словно бы заискрился морозными кристалликами. У Айви перехватило дыхание, а с губ непроизвольно сорвалось: «Вээр…».

— Танаири мрар, — Адам улыбнулся одним уголком губ. — Не пугай его ещё больше. Он вряд ли способен сейчас мыслить здраво.

— Заткнитесь, — слабым голосом сказал Пауль. При звуках эордианской речи его явственно перекосило, но сбросить руку Адама с плеча он всё же не рискнул.

— Пауль, — мягко сказала Айви. — Чего ты так напрягся-то? Мы те же самые люди, с которыми ты полез в Шлюз. Мы тут всё с теми же целями, которые обговаривали вначале. Ты чего злишься-то?

— Не понимаешь? — голос Пауля опять задрожал от ярости. — Так я объясню. Прямым текстом скажу. Всё вы наврали о ваших целях! Герои выискались. Лекарства для выживших раздобыть решили, ага… Спускаемся сюда — и я выясняю, что ни один из вас понятия не имеет, куда идти. Потом выясняю, что вы — чёртовы мутанты эордианские… — голос Пауля неожиданно дрогнул, звякнул… Обидой, слезами?.. — Я вам верил, — продолжил он уже совсем другим тоном. — Я думал, вы такие же, как я. Я думал, вы ищете смысл…

— Какой ещё смысл? — не выдержала Айви. — Что ты за чушь нести начал? Ты точно не под газами местными?

— Так, — Пауль вскинулся, сжав кулаки. — Хватит. Я жду ответа: откуда тебе всё это известно? Про чёртовых Незримых, про проклятущего Милфорда, про сосуд этот грёбаный? И что у тебя там вышло с крысами?

Адам дёрнулся, но Айви жестом остановила его.

— Я стащила и прочитала отчёт последней экспедиции, — слова с трудом выталкивались откуда-то из груди, душили, царапали горло. Но время настало, и удерживать их внутри было больше нельзя — и не имело смысла. — Там написано, что мою мать сожрали крысы. Заживо.