Страница 5 из 9
А здесь он может погибнуть в горах, как его отец.
— Мы это скажем Хансаву — хозяину нашему.
— Да, да, скажите, — подтвердил профессор. — Я готов захватить с собой Бимурзу в Тбилиси. Ему там будет хорошо.
Молодой архитектор и молодой археолог, у которого красивая дочка снималась в кино, и студентки, умеющие красиво улыбаться, слушали историю Бимурзы и не улыбались.
И мы тоже не улыбались. Кто посмеет смеяться над судьбою сироты?!
Кто?
ТАЙНА БЕЛОГО КОНЯ
ечером мы рассказали хозяину о разговоре с профессором. Хозяин задумался и со вздохом сообщил:
— Однажды увозили Бимурзу в детдом, но он сбежал. Ещё по пути в детдом сбежал. Долго шёл пешком, ноги сбил, но вернулся в родное селение, и мы не решились отправлять его снова.
— Без него конь в горах всё ржал, ржал, — сообщил Табэк и, подумав, спросил: — Если Бимурза уйдёт, что будет с тем конём?
— В колхозе же есть хорошая ферма, пусть за конём присматривают там, — сказал я.
— Трудно, — покачал головой хозяин.
— Почему трудно? Там много коней и ещё один конь будет. Экая беда!
— Присмотреть — это что! Вот как его поймать?
— Ну уж, сваны — и не могут поймать коня! Это смех! — произнёс Абесалом.
— Трудно, друзья, очень трудно поймать этого коня даже сванам, — задумчиво произнёс Хансав. — Я уже вам говорил, что лошадь совсем одичала, пока Бэкну воевал. Он говорил, когда вернулся, что, как нога заживёт — обязательно поймает и объездит лошадь. Но смерть поймала самого Бэкну. И тогда председатель нашего колхоза сказал:
— Пусть ходит. Подрастёт Бимурза, может, поймает. Если лошадь забредёт даже на колхозное ячменное поле — всё равно не трогайте её.
Но лошадь не забредала на поля. Она ходила по дальним покосам и жила в горах, как тур. У неё выросла грива до земли и хвост тоже. Людям она редко показывалась на глаза и перестала подходить к табуну колхозных коней. А прежде подходила.
— Однажды, — рассказывал нам хозяин дальше, — лошадь Бэкну увидели охотники у подножия ледника на водопое, и у неё оказался белый, как снег, жеребёнок. Когда Бимурзе исполнилось десять лет (а сейчас ему идёт двенадцатый), в деревне решили поймать кобылицу с жеребёнком и объездить — пусть у Бимурзы будет конь — наследство отца. Оседлали лошадей, взяли волосяные арканы и поехали. Председатель колхоза приказал:
— Ищите день, ищите два. Если понадобится — ищите три дня, но лошадь приведите. Хватит ей бегать по горам без дела. Лошадь должна работать.
Всадники тронулись в путь, и Бимурза с ними.
Искали день — не нашли.
Искали другой — не нашли.
Искали третий день и, наконец, очень далеко, за убежищами туров, около белого ледника, в пещере обнаружили стоянку лошади.
Стали ждать. К вечеру лошадь пришла в пещеру. У неё, действительно, был жеребёнок, но он уже так вырос, что был выше матери. Он был гриваст, с сильной грудью и нервными мускулами. Глаза его, никогда не видевшие людей, а видевшие только орлов и туров, сверкали дико и насторожённо. Это был совсем сказочный конь. У него был такой чуткий слух и нюх, что стоило только шевельнуться людям, спрятавшимся за камнями, он, как ветер, унёсся к леднику, а мать за ним.
Мужчины вернулись в деревню и рассказали обо всём этом председателю. Он велел ещё заседлать лошадей, и на них сели сванские мальчики — юные, лихие всадники. Решено было загнать одичавших лошадей на узкую старую дорогу, спускающуюся к крепости Тамары, и возле Ингури их поймать. У этой дороги слева — обрыв, справа — обрыв, а впереди — Ингури. Если пойдут на мост — окажутся в селении, и тут их непременно заарканят.
Мать с сыном быстро мчались по дороге с гор и не подозревали о ловушке, приготовленной им. Жеребёнок вдруг свернул с дороги и бросился в развалившиеся ворота крепости, и исчез с глаз. Мать бросилась за ним, начала метаться меж камней и крепостных развалин. Она, видно, забыла о преследователях. Мужчины с арканами подкрались к ней и бросили аркан на шею лошади. Белая кобылица взвилась на дыбы, ударила копытами о камни и дико закричала. Потом она бросилась на голос сына, откликнувшегося ей, и поволокла державшихся за аркан мужчин. Они едва успели на бегу обмотать аркан вокруг камня возле обрыва над Ингури. Лошадь вдруг взвилась на дыбы, аркан лопнул, и она с диким рёвом свалилась в бешеные воды реки, и голос её, взвившись в последний раз до самых высоких вершин, оборвался.
Жеребёнок выскочил из крепости, побежал к Ингури с отчаянным ржаньем. Но мать уже не откликалась. И тогда он, грозно сверкая глазами, бросился на людей.
И те едва успели ускакать в селение.
Только Бимурза остался. Конь почему-то не растоптал его.
С тех пор всё кричит и кричит белый конь в горах. И всё ищет, зовёт свою мать. Это его дикий, громкий голос слышался мне лунной ночью возле крепости царицы Тамары. Там он утерял свою белогривую мать, там её и ищет.
Горы молчат.
Горы не откликаются белому коню.
Горы, каменные горы, разве не слышите вы голос белого коня?
Откликнитесь, горы!
ТРУБКА ДЕДУШКИ ГОДЖИ
сли сегодня не придёт письмо от Пипкии, — сказал Абесалом, — я буду обижен.
— Да, пора уже быть письму от Пипкии, — подтвердил я. — Всё ли хорошо дома у вас? И от Мано тоже нет письма.
— Ну, раз нам письма не пишут, — заявил Гиги, — постараемся встретиться с Бимурзой.
— Надо найти Бимурзу, — сказал Абесалом, — и надо попробовать договориться с ним насчёт детдома Он шляется один в горах, куда это годится?
Но когда мы спросили Табэка о Бимурзе, тот ответил:
— Эти дни его что-то совсем не видно. Куда пропал?
Чефэ, двоюродный брат Табэка, сообщил нам:
— Я встречал его три дня назад. Но после этого не встречал.
Гиваргила и Баучи тоже не знали, где Бимурза, и только отец Баучи, колхозный бригадир, сказал:
— Вчера вечером Бимурза спустился с гор на верхнюю ферму и ночевал у пастухов, а где он сейчас — не знаю.
— Видно, нам не найти Бимурзу, — сказали мы ребятам. — Ну что ж, пойдёмте к археологам. Пусть профессор показывает — где копать. Так и быть, найдём ему бронзовую рубашку из колец, либо пряжку от ремня, или серп. Ну, а если не найдём ничего — двинем на покос. Траву для сена здесь найти не трудно.
Археологи работали в крепости царицы Тамары. Мы с ребятами прошли через Ингури по мосту, с которого бросилась в реку белогривая мать, и отыскали археологов.
— Где копать землю, показывайте! — потребовали ребята у профессора. — Мы вмиг найдём, что нужно.
— Э-э, прыткие какие! — рассмеялся профессор. — Надо много, много копать, прежде чем отыщешь какую-нибудь даже не штуковину, а признаки её. А вам сразу подавай клад! У археологов должно быть столько же терпения, сколько его у этих гор, — показал он пальцем на дальние вершины.
— Да-а, пожалуй, сено лучше косить, — заворчали ребята, — там терпения не надо, была бы сила…
— В этой крепости или в окрестностях вам не доводилось находить чего-нибудь? — прервал ропот мальчишек профессор.
— Мой дедушка был однажды на охоте, — начал вспоминать Гиваргила, наморщив лоб.
— Ну? — встрепенулся профессор.
Гиваргила думал.
— Дальше, дальше? — торопил его молодой археолог, у которого красивая дочка снималась в кино.
— Ходил, ходил, ходил, ходил, — продолжал Гиваргила. — И вон там, у крепостной стены, в кустах нашёл следы медведя. И откуда взялся здесь медведь? — пожал плечами Гиваргила.
— При чём здесь медведь? — нахмурился профессор. — Нас интересуют вещи, старинные вещи, понимаете?
— Наконечник копья! — догадался Чефэ.