Танос. Титан-разрушитель

– Танос готов проявить милосердие?

– Милосердие особого рода, – с упреком проговорил Танос. – Дисбаланс все еще существует. Пока хватало того, что мы превращали планеты в братские могилы, но настало время более рассудительно приниматься за зачистки. Раньше безопаснее было не оставлять в живых никого, чтобы нам не пытались отомстить. Но теперь... теперь пора попробовать кое-что новое. Мы запустим протокол, согласно которому должны были развиваться события на Титане: умерщвление половины населения каждой планеты. И когда эти планеты оправятся от потерь и восстановят баланс, они наглядно покажут другим, что наш метод решения проблемы перенаселения эффективен.

Ча обдумал слова Таноса.

– При этом нам следует уничтожать боевой потенциал местных армий, – заметил он. – Иначе придется прикрывать себя с тыла.

Танос довольно усмехнулся.

– Какой прагматичный подход от идеалиста. Я еще смогу обратить тебя в свою веру, Ча.

Танос и его армия приближались с той стороны, откуда крошечная планета Зеоберей казалась блестящей зелено-голубой жемчужиной на черном бархате беззвездной туманности. Корабли вошли в систему Кремниевой звезды, из двадцати планет которой только одна была обитаема.

Зеоберей. Дом трех миллиардов разумных существ. И через несколько поколений они все погибнут, если не подчинятся Таносу.

Они не подчинились.

Он напал.

Танос наблюдал за штурмом из большого иллюминатора, как делал это и прежде. Отсюда взрывы и огни казались световым шоу: на поверхности то тут, то там загорались желтые и оранжевые вспышки. Ядерные удары взрывали побережье, окатывая, как лавой, близлежащие полоски суши.

Танос оценил свои военные схемы и понял, что они не нуждаются в доработке. Войска планеты Зеоберей не предприняли ни одного шага, ни одной контратаки, которых бы Танос не ожидал. Исход был предрешен. И Танос, к своему изумлению, понял, что в самом разгаре битвы... ему стало скучно.

– Когда геноцид успел стать рутиной? – спросил он Ча.

Стоявший неподалеку у небольшого голографического проектора, который передавал данные от левиафанов, Ча поднял взгляд.

– У тебя появились какие-то сомнения, Танос?

– А что, если да?

Ча щелкнул языком и дернул кончиками своих заостренных ушей, как он обычно делал, когда глубоко о чем-то задумывался.

– Массовый геноцид – это чистое зло, – сказал он наконец. – Только если он не служит великому благу. Но к победе ведет множество путей. Всегда можно выбрать другой.

Танос фыркнул.

– Меня не интересует как таковая победа. Я просто хочу помочь.

Ча сжал губы и всем лицом выразил беспокойство.

– Я знаю, к чему ты клонишь. Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты сам вместе с читаури идешь в бой. Это опасно.

– Дистанция между мной и самим сражением опаснее. Она может вырасти и превратиться в дистанцию между мной и нашей конечной целью. Мне нужно на себе чувствовать, каково это, Ча. Мне нужно своими глазами видеть разрушения и опустошение. Так же, как и на Титане. Чтобы подпитывать решимость. Чтобы напоминать себе, за что мы боремся.

Ча посмотрел на голограмму и кивнул сам себе.

– Ну что ж. На западном континенте только что зачистили определенную область. Можешь...

– Не то. Мне, как и всегда, нужно видеть страдания. – Танос понял, что картина зачистки, оставшаяся от штурма читаури, ничего в нем не пробудит. С тем же успехом можно было смотреть на результат работы хирурга. По шрамам и швам после операции ничего толком не разберешь. Чтобы понять, как работает медик, нужно смотреть, как врач орудует скальпелем во внутренних органах и разливах крови.

– Иначе нет смысла, раз я сам ничего не испытаю, – объяснил он Ча.

Танос вспомнил события перед схваткой на борту «Кровавой Эдды». Вспомнил, как собственными руками пытал и убивал Ватлауса. Вспомнил, как кровь асгардца липкой и скользкой жижей обволокла пролившие ее пальцы.

– Ни за что, – уверенным тоном возразил Ча. – Ты уже участвовал в боях, и каждый раз приходилось излишне полагаться на удачу. Нам нельзя так рисковать.

Танос повернулся к другу и насмешливо скривил губы.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения, Ча.

– Риск слишком велик, – с усилием сглатывая, настаивал Ча – он явно не собирался сдаваться. – Мы не можем позволить, чтобы с тобой что-то случилось.

– На этом корабле, – низким, пугающим голосом сказал Танос, – решения принимаем не мы.

Ча с вызовом выпятил грудь и отвел назад плечи. Они с Таносом долго смотрели друг на друга.

Ча еще раз сглотнул.

– Танос, пожалуйста! Подумай, на что ты идешь! Подумай, каковы риски!

– Я к этому готов. Я долго обучался с воинами читаури. Мне выковали доспехи с учетом строгих характеристик, которые я сам разработал. Со мной ничего страшного не случится, друг мой.

В конце концов Ча сдался. Как Танос и предполагал с самого начала. В своем друге Танос ценил именно это: он всегда настаивал на своем, но никогда не перегибал палку.

Танос опустился на поверхность планеты Зеоберей и теперь шел по руинам деревни на одном из северных континентов. Сюда пришло теплое лето, и жара давила на титана, лишь иногда отступая в тени обломков и столбов дыма, взметавшихся в небо каждый раз, когда взрывалась одна из многочисленных бомб, которыми читаури поражали планету.

От деревни мало что уцелело: жилые и общественные дома, объекты инфраструктуры рушились под напором левиафанов и воинов читаури. Над головой свистели маленькие военные корабли, а по земле шел Танос в окружении до смешного бесполезного живого щита: титан в сине-золотых доспехах на полметра возвышался над своими солдатами.

На изрытых взрывами улицах валялись обожженные, окровавленные тела, которые оттаскивал с дороги отряд читаури, когда мимо проходил Танос со своей боевой свитой. Вдоль дороги, по обеим сторонам, по стойке смирно стояло войско. Вдалеке виднелась массивная, искусно построенная арка. Танос обрадовался, что ее не успели разрушить. Во вселенной есть место для красоты, и ее стоит сохранять, когда это возможно.

Воздух пропитался запахом крови. И обугленной плоти. И ужаса – особенного запаха, который разливают слишком активно работающие надпочечники.

На Зеоберее жил вид зеленокожих высоких худощавых существ. Складывать в кучи их тела было так же удобно, как и любые другие.

За баррикадой из досок испуганная женщина прижимала к себе ребенка. Свою дочь, догадался Танос. Когда их окружили читаури, произошло нечто удивительное, и Танос был счастлив, что ему довелось это увидеть.

Девочка, повинуясь неизвестному Таносу инстинкту, встала между матерью и воинами.

Изумившись ее порыву, он едва не опоздал: лишь в последний момент Танос приказал читаури отступить.

Ребенок. Жертвует собой ради матери. Должно было быть наоборот. Презрение Таноса к женщине могло сравниться только с восхищением девочкой.

В ней было что-то особенное. Он не мог понять что. Не знал, как это называется, и уже это заставляло его застыть на месте. Девочка молча, без страха и гнева, смотрела на него.

– Как тебя зовут? – спросил Танос, протягивая руку.

– Гамора, – ответила та.

И тут произошло чудо: девочка взяла фиолетового гиганта за руку.

Он едва ли мог вспомнить, когда к нему последний раз кто-то прикасался, не желая причинить вреда. Внутри разлилось тепло.

Танос осознал, что ее мать вот-вот умрет. Читаури двинулись вперед, где-то позади отдавал распоряжения Эбеновый Зоб (который так и не научился молчать, когда надо). Читаури напоминали компьютерные программы: они бесперебойно выполняли свою задачу, пока их не остановишь.

Танос увел Гамору подальше от места, где убивали ее мать, к арке. Девочка вытянула шею и попыталась извернуться так, чтобы не потерять родительницу из виду.

Мать Гаморы была существом жалким и бесполезным, но Танос все равно не мог позволить девочке смотреть на ее смерть. Он достал из кармана в броне небольшую темную рукоять, которая развернулась в стороны двумя короткими лезвиями. Вещицу нашла в каком-то отсталом мире Проксима Полночь, а потом подарила Таносу. В настоящем бою нож был почти бесполезен, но Танос носил его с собой как напоминание.