Танос. Титан-разрушитель

Прислонившись к стене, Танос сполз по ней и сел, уставившись в пространство. Пострадавшие от его вспышки ярости лампы под потолком мерцали, то призывая, то прогоняя тени. Танос не двигался, но от вспышек света комната, казалось, кружилась и дрожала. А он был осью, центром, вокруг которого сражались тьма и свет. Но что в темноте, что при свете Танос был одним и тем же. Непоколебимым.

Он был прав.

Он знал, что был прав. Он не ошибся ни в чем. Танос понимал, как погибнет Титан и все, что на нем живет. Но даже его отец слеп и не видит этого.

Рядом лежала груда проводов и обломков металла. Он отодвинул ее рассеянным взмахом руки.

На полу в слабом свете бликовал чип. Танос вытащил его из обломков и вставил в порт на запястье. Данные потекли к устройству у него на голове. Этот чип с копией всех своих расчетов он подготовил для А’Ларса.

Наш мир умирает. Так медленно, что никто этого не видит.

Танос просидел на полу несколько часов. Он три, четыре раза проверял расчеты. Какая-то его часть хотела бы доказать, что он не прав, найти ошибку. Пусть простую, которую заметил бы и ребенок. Любую. Гению Титана отчаянно хотелось ошибиться, подвергнуть себя осмеянию и унижению, пойти к А’Ларсу и произнести слова, которые так не хотелось говорить: «Отец, я ошибался, а ты был прав».

Но сколько бы он ни смотрел, сколько бы ни просчитывал и ни пересчитывал, он не находил изъяна ни в своих размышлениях, ни в выводах.

Титан обречен.

Все его обитатели неизбежно погибнут.

Танос отбросил чип и тяжело вздохнул. Неизбежно. Природа возьмет свое. Народ Титана может долго ее сдерживать с помощью технологий, но в конце концов по Вечному городу прокатится смерть и оставит за собой только тьму.

Неизбежно.

Танос задремал, неспособный выбросить из головы это слово. Оно повторялось и повторялось до тошноты, как утомительно заевший мотив.

Танос проснулся через несколько часов, оторвал голову от груди и подумал: «Неизбежно не значит неотвратимо».

Он нашел выход. Неизбежный результат получился из расчета, что никто ничего не сделает. При сохранении текущей ситуации судьба Титана не изменится.

Однако согласно законам физики, чем точнее известно направление движения частицы, тем менее точно определяется ее импульс. Сам процесс наблюдения, испускания фотонов в сторону частицы неизбежно – неизбежно! – меняет либо направление, либо импульс, и потому невозможно с одинаковой точностью измерить обе характеристики.

Он и есть этот фотон, понял Танос. Судьба Титана может измениться. Потому что он, Танос, наблюдает за ним. А значит, может что-то исправить.

Он не только выявил проблему, но найдет решение. А когда найдет, придет с ним к А’Ларсу, и тот наконец к нему прислушается.

Танос вызвал из складского помещения отряд андроидов.

– Приберитесь тут, – скомандовал он. – И установите новый стол с голографическим интерфейсом.

Андроиды радостно заверещали, принявшись за задачу. Танос смотрел на них и думал о том, что, если ему не повезет и Титан опустеет, выживут только андроиды.

ГЛАВА 7

ДНЕМ позже он стоял в коридоре перед квартирой Гвинт Фалар. Она жила со своими родными: родителями, четырьмя братьями и сестрами – двое из них с супругами, – племянницей и двумя племянниками. В коридоре было полно работников, которым нужно было уезжать на целый день, и они не очень обрадовались при виде Таноса. От их недовольства и жалоб сгущался воздух.

– Прошу прощения, что бросил тебя тем вечером, – произнес он, когда Гвинт ответила ему через динамики на камере наблюдения. – Благодаря тебе я решился на то, что откладывал долгие годы. – Танос замолчал, размышляя, стоит ли сказать ей, что именно он сделал, и решил не молчать об этом. Гвинт стоит узнать. – Я встретился с матерью – впервые с рождения. Если бы не ты, мне не хватило бы смелости. Ты вдохновила меня на эту встречу.

Секунду спустя дверь поднялась вверх, будто Гвинт ждала именно этих слов. Её лицо выражало одновременно удивление, грусть и нечто еще, что Танос распознал не сразу – настолько редко он это видел.

Сочувствие.

– Ты увиделся с матерью? – Как и любой житель Титана, Гвинт знала, где находится Сьюи-Сан.

– Вроде того, – подтвердил он, протягивая ей руку. – Я хотел сразу вернуться за тобой, но... мне кое-что помешало. Кое-что очень важное. Пойдем прогуляемся?

Она сомневалась, и Танос понимал почему. Это было закономерно, да и решилась Гвинт быстро. Она взяла его за руку.

– Пойдем.

Такое повел Гвинт на окраину Вечного города, туда, где заканчивалась безопасная, модифицированная для жизни зона. На гладком предгорье криовулканов было спокойно. В глубине под ним потрескивала от холода криомагма.

– Мы все умрем? – спросила Гвинт, когда Танос рассказал ей о своем открытии.

– Все живое умирает, – проговорил он. – Согласно моим подсчетам, грядущая катастрофа зависит от широкого спектра переменных, но она обязательно произойдет. Может быть, через месяц. Может, через десять поколений.

– Десять поколений, – повторила Гвинт.

– К тому моменту мы с тобой уже умрем. Но да, верно, всё, что мы видим, – он обвел жестом очертания Вечного города, – и все, кто здесь живет, исчезнут, обратятся в пыль. Если ничего не сделать.

Она рассматривала его лицо, будто в его чертах крылся ответ.

– Ты знаешь, как нас спасти? – наконец спросила она.

– Думаю, да. Вопрос в том, надо ли? Катастрофа будет ужасная. И чтобы ее предотвратить, придется заплатить немалую цену.

– Но на кону выживание нашего вида, спасение жизни, – возразила Гвинт. – Конечно, надо. Делай все, что потребуется, Танос. Спаси Титан.

Танос помолчал, потом наклонился к подруге и поцеловал ее. Он снова почувствовал единство, связь. Это была не случайность или побочный эффект новых ощущений первого поцелуя. От ее присутствия сердце билось сильнее.

Да. Да, вот это стоит спасения, любой ценой.

Танос шел к отцу уверенно, без страха и благоговения. Он не сомневался, что А’Ларс снова от него отмахнется. Он знал: отец не любит и не уважает его, но какой-то непреодолимый сыновний порыв заставил Таноса дать А’Ларсу еще один шанс стать частью силы, которая спасет мир.

– Отец, мне нужно с тобой поговорить, – произнес он, остановившись у двери когитариума – кабинета А’Ларса. – По очень важному вопросу.

Через несколько секунд через коммуникатор на стене донесся ответ.

– Что, мир вот-вот погибнет? – прозвучал резкий голос А’Ларса.

Танос решил отвечать на вопрос так, будто не заметил иронии.

– Рано или поздно – непременно. Думаю, не очень скоро.

Ответа не последовало. Ни насмешки. Ни презрительной реплики. А’Ларсу больше нечего было сказать.

Танос прождал у двери около часа, но отец так ничего не ответил и не вышел.

Пришлось взять дело в свои руки.

Голограммы – это простые манипуляции с фотонами. Звук – всего лишь вибрация молекул воздуха. Способы передачи голограммы, сопровождаемой звуком, давно отладили до совершенства. Настолько простая научная задача, что никто уже и не думал о ней как о настоящей науке. Она превратилась в обыденность.

Однако Таносу нужно было нечто более надежное, чем обычная голограмма. Надо достучаться до каждого жителя Титана, чтобы никто не пропустил его сообщение.

Раз уж А’Ларс не собирается принимать его всерьез, придется поделиться своими выводами со всем населением Вечного города. Пусть они действуют сами, пока отец прячется в своем кабинете и проектирует очередной Менторплекс, который отодвинет маловероятную для него катастрофу, и не делает ничего для того, чтобы ее предотвратить.

Танос разработал собственный голографический проектор высотой в сто метров на основе фотонных отражателей, благодаря которым изображение будет видно из любой точки города. Он адресует свое обращение каждому жителю Вечного города лично. Танос решил, что было бы разумно использовать чье-то другое лицо. Но это был бы обман. Он вот-вот сообщит своему народу страшную правду. Нельзя начинать со лжи.