Хозяйка Бруно

Анна резко замолчала и ее взгляд скользнул по его губам.

- Ты бы определился, - повторила она, явно теряя запал. - С тем, с какой целью ты позвал меня сюда, только не упоминай Кодриджа.

Не успев договорить Анна почувствовала его руку у себя на затылке и через секунда его губы впились поцелуем, который заставил сбиться дыхание и разом вышиб все вопросы и доводы из головы.

С упоением и великим удовольствием Маркус Дэнвуд на глазах терял свою многолетнюю уверенность, что жизнь не принесет ему каких-либо сюрпризов от женской натуры. Он едва отрываясь от мягких губ Анны, позволял им обоим сделать вдох и с жадностью, снова и снова продлевал этот  сладостный миг, чувствуя, как эта невероятная женщина отвечает ему взаимностью.

«Нет! Нет, нет, нет.....!» - мысли Маркуса заметались. - Это не должно произойти! Не с Анной! Нельзя ее впутывать во всю эту грязь....»

Благоверная мадам Шарлин, с удовольствием закрывала глаза, когда ее муженек  не вылезал из борделей пару недель подряд, но едва у Маркуса завязывалась мало мальская привязанность с женщиной по приличнее, она сама и вся ее семья, через некоторое время каким-то чудесным образом влезали в долги и теряли почти все имущество. Так было с сестрой главы комитета по торговым отношениям Этьена Фьерруара. Лили Фьерруар, роскошная рыжеволосая красавица повесилась, после того, как ее брата усадили за решетку, по обвинению в крупной взятке. Родители едва вылезли из долгов за судебные тяжбы, распродав практически все имущество, с отцом Этьена и Лили случился инсульт. После цепочки событий, которым дала начало Шарлин, уверенная в себе и несгибаемая Лили встретилась лицом к лицу с женой своего любовника. Никому неизвестно о чем был разговор и Маркус едва ли не силой хотел вывезти Лили из страны, подальше от жены, но не успел. Ее тело обнаружили в гостиничном номере, который был временным убежищем для мадемуазель Фьерруар. Она повесилась на бельевом шнуре, который привязала к крюку люстры. Маркус прекрасно знал, как жадно Лили любила жизнь и самое жуткое было то, что он не любил ее. Да, эта рыжая бестия нравилась ему, но не более того.

Пару раз «привязанности» Маркуса заканчивались передозировкой наркотиков, были и неисправные тормоза, кстати, самый излюбленный способ Шарлин, расправляться с проблемами, которые дышали, ходили, смеялись и могли любить, в отличии от нее самой. Шарлин была любимым посредником внезапной смерти, она наслаждалась своей властью и безнаказанностью, наслаждалась хрустом ломающихся жизней, в основном, невинных... И Маркус не мог позволить, чтобы эти смертоносные щупальца дотянулись до Анны. Сама мысль об этом заставила его прийти  в себя и оттолкнуть от себя женщину, которая и не подозревала о возможных последствиях, в случае романа с Дэнвудом.

Анна, почувствовала резкую перемену в поведении Маркуса и ожидала опять встретить переменчивый холодный взгляд, но заглянув ему в глаза увидела только страшное сожаление и боль, которую просто не смогла объяснить себе.

Ей, бы пару вопросов ему задать, но слова не слетали с языка. Стоило только немного призвать на помощь разум, ответы, еще на не заданные вопросы сами всплывали в сознании. И точно такие же сожаление и боль, горьким отражением заблестели в глазах Анны.

- У нас ничего не получится..., - здесь даже и мельком не витала вопросительная интонация. Анна тихо произнесла истину, которая была абсолютной и неумолимой. Холодной и острой занозой она воткнулась в мягкую сердечную оболочку и что-бы, выполнить свое «лечебное» предназначение, втискивалась глубже и глубже в сокращающуюся мышцу, желая добраться до самой середины.

Какое-то время они молчали, каждый о своем, будто закладывали в свою «программу» новые условия существования. Не минутное это дело, даже при наличии нечеловеческой совместимости. Столь резкие перемены в жизни, сколь приятны они не были бы, предполагают достижения состояния катарсиса рано или поздно. Это основная составляющая судьбы для всех кто пренебрегает правилами и меняет не только свою жизнь, но и жизнь людей, которые до этого предопределяли цель твоего существования.

Неизвестность с безразличием ломала хрупкий скелетик бытия двух людей, чтобы из двух слепить один.

Маркус прикоснулся к щеке Анны и провел пальцем по мягкой коже, желая столь малой лаской утешить ее.

- Нет, - тихий, едва различимый ответ... нет подтверждение, слетело с губ Маркуса. - Шарлин, она поймет, что происходит. Она начнет искать…, - ломкий, низкий голос едва сдерживался от подавляемого отвращения и ярости.

- Все так серьезно?

Анна, мне известны все «огрехи» «Лесо де Прош», речи о разводе вообще не может быть. Бракоразводный процесс автоматически занесет меня в список людей, представляющих для фирмы угрозу. Ведь никому в голову не придет, что мне не захочется нагреть руки на капитале моей женушке с помощью шантажа. А что касается тебя...

В его глазах промелькнул страх и он осекся.

«Она сотрет тебя с лица земли самым изощренным способом, а всю твою семье благо если не вырежут со всей фермой за одно...»

Он хотел произнести это в слух, но кто поверит столь откровенным запугиваниям?

Любил ли он Анну?

На что это похоже?

Страсть, неумолимое желание ею обладать? Защитить? Спрятать ото всех... Смотреть как она улыбается, с любопытством смотрит на людей, долго выбирает блюдо в рестораном меню, застывает в неподвижности, погружаясь в ведомые только ей одной мысли и планы. А она любительница планировать, предупреждать события... Непоследовательная, умная торопыга — Анна Версдейл.

«Люблю ли я тебя?»

- И ты согласишься с положением любовницы? - Маркус понял, что надо разогнать весь этот ужас, которого он напустил.

Она отвела взгляд и нахмурилась.

В комнате опять повисла тишина. Анна Версдейл думала не спеша и основательно. Даже можно было услышать, как положение вещей с тихим стуком раскладывается у нее по полочкам в голове.

- Любовницы, это те кто вклинивается в семью...

Маркус ухмыльнулся.

- А у вас с твоей женой разве семья?

Ей понадобилось всего два умозаключения, чтобы развеять, заданным им вопрос, продиктованный стереотипами и моралью.

- Нет.

Анна кивнула и с тоской посмотрела на его губы.

- Через несколько дней ты отвезешь меня в Эксетер, а сам уедешь в Пари. Навсегда. Я не буду искать встречи с тобой и сотру твой номер телефона... Мы проживем свои жизни совершенно по разному, будет совершать ошибки, страдать, добиваться намеченных целей. У меня может быть будет своя семья и дети. Что скорее всего... Потом мы состаримся, если ничего не случится трагичного раньше... скорее всего состаримся. Я точно! В Эксетере все стареют равномерно и закономерно. А потом мы умрем.

- Разве не чудесно?! - столь детский и простой взгляд на жизнь, длинною в несколько предложений был наиболее вероятным ходом развития событий.