Страница 5 из 150
Он чувствовал себя чужим в этом мире, ведь пьяная толпа вокруг не замечала испорченного деликатеса, который какой-то бездарь превратил в несъедобное варево с блинами, а он жизнь отдал бы за то чтобы работать с таким чудом природы, как трюфель.
Именно тогда Анна поняла, что встретила чистого энтузиаста, не отравленного цинизмом и алчностью. Серж метался без работы в Лондоне два года, перебиваясь мелкими подработками. Везде и всюду едва разнюхав его кулинарные таланты, шеф-повара спешили его выдворить, чуя угрозу своему пребыванию в сем звании. Разбитый, разочарованный, красивый и крайне необщительный Серж вернулся к родителям. Тут то и случился Новый год и новогодняя вечеринка. Случилась и Анна со своим «Бруно». Как потом выяснилось, Серж выдал ей пятилетнюю норму общения. Прорывы случались именно тогда, когда он напивался в дребезги, а то было редкостью. Но было!
В баре гольф-клуба они и встретили новый 2005 год с девятым по счету клубничным дайкири. Анна обнималась с барменом, Сержем, Кейт, парнем Кейт после всеобщего подсчета двенадцати ударов часов, а в кармане ее брюк уже лежал клочок бумаги, на котором был аккуратно записан номер телефона Сержа Ватисьера, ее будущего шеф-повара.
Через неделю переговоров, хотя трудно назвать переговорами то, что один человек говорит, а другой с серьезным выражением лица кивает головой утвердительно или справа-налево при несогласии, Серж был посвящен в звание шеф-повара. Всего то неделя монологов Анны об условиях работы и оплаты. Когда же все формальности были утрясены, Серж ворвался на кухню «Бруно», в первый же день доведя весь немногочисленный персонал до истерики своими молниеносными движениями и переворачиванием всего подряд вверх дном, подготовил для себя кухню и настроил людей и технику подобно дирижеру перед выступлением на свой лад.
Он никогда не кричал. Из кухни доносилось только тихое рявканье.
- Щепотка соли!
- Еще!
- Выпарить еще 2 минуты.
- Ручной горелкой довести.
- Сливки не те! Если через минуту не будут доставлены артишоки – всех поставщиков под нож! Подадим на ужин с фенхелем в одном месте!
Серж, в скором времени стал всеобщим любимцем. Анна не расспрашивала больше о его прошлой жизни и мало интересовалась настоящей, специально окутывая личность Сержа флером таинственности, отрешенности от сего мира, а потому невероятной привлекательности для противоположного пола. Никто ничего не знал о его личной жизни. Женщины по-старше домогались его, подстерегая около служебной двери, когда он уходил из ресторана ночью, девушки помоложе огромными чаевыми подкупая официантку, передавали ему любовные записки со своими номерами телефонов. Он не отвечал никому, но каждый вечер два раза выходил в зал, учтиво подходил к нескольким посетителям, интересовался мнением о блюдах двумя единственными словами: «Как Вам?», сопровождая их пронзительным взглядом. Он говорил: «Рад», кивком головы прощался и удалялся на кухню. Потом гибко огибая столики клиентов, рассыпавшихся в повалах и благодарностях, ретировался в свое кастрюлечное царство. Даже Кейт недоумевала по поводу нерасторопности Анны в отношении Сержа. Однажды посреди бела дня с загадочным выражением лица подруга присела за барную стойку, Анна возилась с кофе и ляпнула:
- И сколько Вы с ним уже кувыркаетесь? - Не отпирайся… Глупо бросаться подобными подарками судьбы. Слишком долго ты ни с кем не была.
Анна лишь устало покачала головой и вздохнула.
Анна и Серж частенько встречались глазами и обменивались короткой понимающей улыбкой двух заговорщиков. Поощряя воображение окружающих к созданию любовной интриги между нею и красавцем шеф-поваром, Анна не уставала благодарить небеса за изговняные трюфели, изумительный дайкири и удачу, которые перемешанные в нужной пропорции чьей-то незримой рукой, подарили ей талантливейшего соратника и преданного друга. Настоящего друга. Все остальные могли спокойно покрываться трещинами от любопытства и догадок, как раз это ее абсолютно не волновало. Кейт прекрасно была осведомлена о характере отношений этих двоих, и только чтобы почесать язык разводила словесный балаган.
Откровенность Анны с подругой не знала границ и та не стесняясь, пользовалась всем, во что посвящала при разговоре тет-а-тет. На людях лучшая подруга была сама тактичность и скромность. Дружба дружбой, но Кейт никогда не забывала, что Анна вытянула ее из омута, о котором Кейт не любила вспоминать и открыла ей дверь в обеспеченную жизнь и что она скорее себе руку откусит, нежели позволит говорить Кейт не то, что она думает. Анна сама была сверхмеры наделена способностью залеплять правду меж глаз собеседнику.
- Милая, если ты постараешься и пошире раскроешь свои прекрасные глаза, тебе даже не придется в следующий раз воспользоваться языком для выдачи подобных глупостей обо мне и Серже, - получила в качестве ответа Кейт.
Анна перевела взгляд на турку, с которой уже поднимался пар. Кофе почти готов, было как раз обеденное время и в ресторане находилась публика, которая попадала в категорию «постоянный клиент» - они то, как раз и поглощали сей напиток в любое время суток. Половина столиков была занята и Лили бесшумно скользила по залу разнося заказанные блюда.
- Тогда ты просто дура, что не охмурила его до сих пор, - Кейт не сдавалась, она шумно шлепнула список с перечнем продуктов для заказа поставщикам на стойку и в сотый раз начала его просматривать.
- Милая, Кейт… Я прекрасно понимаю твое стремление приобщить меня к этой замечательной группе людей, которая счастливо таскает на себе герб влюбленности и нужности своим родителям и друзьям, но как показывает жизнь, а она, стерва, особо упрямая, когда дело касается меня, то здесь вырисовывается крайне витиеватый фортель. Сколько раз у судьбы была возможность заштамповать мое имя в местном муниципалитете в качестве жены какого-нибудь милого мужчинки. Именно мужчинки! Другие мне не попадались. Проклятые простачки! А знаешь, как противно осознавать, что я пошла бы на это… и вышла бы замуж и без сомнений возненавидела бы своего благоверного. То, что сейчас мне видится как положительные стороны в виде простоты и скромности, на самом деле является чудненькой ширмой для глупости и скудоумия, серости и полнейшей апатии к жизни. Как правило… Рендала помнишь? Первая любовь, валом шарма и физической привлекательности. Его даже уверенным в себе можно было назвать, но все что его интересовало в этой жизни прекрасно умещалось между ног любой симпатичной потаскушки. И мне мало чести от того, что я угробила, почти два года своей жизни на осознание и проглатывание этой вселенской истины.
Кейт, иногда я завидую девушкам, которых мы так смело называем дурами. Они и семьи заводят легче, потому что требований к мужчинам меньше. А мне видите ли подавай интересного! Достоинство, интеллект, чувство юмора – скажешь такая редкость?
- Увы, - едва слышно сказала Кейт.
Кейт не отрывала глаз от списка. Ее подругу явно преследовал какой-то злой рок. После Рендала Анна и уехала путешествовать по Европе. Долго же она проветривала свою голову. Она не знала ограничений и с мясом прирастала к человеку, если пускала его в свое сердце, а тут первая любовь!
К ней нельзя было отнести общепринятую мантру, которая гласила, что под лежачий камень вода не течет. Она могла бы пол города пропустить через свою постель, но это не помогло бы ей найти своего сердечного единомышленника. Не ее случай… Создавалось впечатление будто ко всем остальным женщинам применялись негласные правила современного мира и они могли ничем не уступать мужчинам при выборе средств поиска второй половины и целомудренности здесь отводилось чуть ли не последнее место, но только для Анны в силе оставались порядке прошлого столетия, когда мужчины предлагали руку и сердце и делали первый шаг на встречу избраннице.
С Рендалом Анна училась в школе в одном классе, он был местной знаменитостью. Затем они вместе поехали учиться в университет. На третьем курсе разгорелся роман. Анна влюбилась и чуть было не утратила саму себя. Словно гуттоперчивая она прогибалась под любую прихоть возлюбленного и к четвертому курсу училась уже за двоих. То, что она высмеивала у других, а именно корысть, откровенное выкачивание денег, необузданную похоть – все это при близком рассмотрении со своей колокольни приобретало для нее легкий розовый оттенок и изящно прикрывалось самопожертвованием ради любимого.