Страница 25 из 150
Немного оторопевшая Анна, тем временем задавалась более насущным вопросом... Был поразителен сам факт того, что вопрос о «неугодной» невестке покойного уже обмусолился и «выжимки» успели довести даже до нейтральной Элен.
Оди заскулил.
Анне на самом деле было не до сплетен относительно семейных перипетий Пенкрестов. Как такое можно обсуждать? Неужели горе не вытесняет из головы всю эту шелуху? Она бросила взгляд на Дэнвуда и решила пресечь неприятный разговор.
- Элен, это гость Бенджамина. Маркус Дэнвуд.
Миссис Бэйли уставилась на мужчину, тихонько шмыгнула носом и протянула ему руку. Трое людей и одна собака тихо мокли под дождем отдавая долг правилам приличия.
- Элен Бэйли. Экономка Чепкроута.
Маркус пожал женщине руку.
Хорошо, что шел дождь. Он искренне не любил женские слезы. А падающие капли с неба, хоть как-то маскировали доброе и простое лицо Элен Бэйли.
- Очень приятно.
На улице становилось все более прохладно, погода продолжала портиться и порывы ветра усиливались. Оди уже грозил сердечный приступ, он буквально задыхался от злобного рычания, адресованного незнакомцу. Элен пришлось его практически перекрикивать.
- Вы верно продрогли. Экая непогода! Проxодите в дом, я покажу вам вашу комнату, мистер Дэнвуд. Следуйте за мной, - Элен направилась к крыльцу. Маркус посмотрел на Анну, которая побежала к машине, чтобы загнать ее на стоянку около дома. Создавалось впечатление, что он предпочел бы ее в качестве гида, но попросить об этом не смог.
- Я пока займусь завтраком. Ступайте, а то к Вашей бессоннице еще и простуда прибавится. Мы то привыкшие, – крикнула ему Анна, распахивая ворота.
Маркус вздохнул и поежился. Неимоверная сырость и противный назойливый ветер сами подталкивали войти быстрее в дом, чему он и не стал противиться. Погода полностью соответствовала мрачному настроению обитателей Чепкроута.
Бен Версдейл, явно хотел извлечь максимум выгоды из сделки, а это возможно только в том случае, если удастся из партнера сделать друга. Другу труднее отказать. Уголки рта Дэнвуда невольно дернулись, когда он об том подумал. Ведь не зря была разведена эта кутерьма с приглашением «погостить» и обговорить все детали.
Под крышу своего дома пускают не просто так. Таким образом доверие выдается авансом и делается ставка на совесть гостя. Единственное, что выбивалось из намеченного Беном плана это смерть его друга.
Когда Маркус в последний раз разговаривал с главой Версдейлов по телефону, у него создалось впечатление, будто у старика от нетерпения едва подрагивает голос, уж слишком хотелось преступить к обработке клиента.
«Посмотрим, Бен!» - подумал Дэнвуд и зашел внутрь.
Дэнвуд оценил контраст между «холодным» и непреступным видом фасада и теплотой внутренней обстановки, царившей в стенах Чепкроута. Более «английского» интерьера представить было невозможно. Он очутился в небольшом холле, который был смежен с гостиной с одной стороны и кухней, с другой. На второй этаж вела красивая лестница. Стены были оклеены обоями с цветочным орнаментом, добротный дубовый пол заботливо отполирован и гордо выставлял себя на показ, он был покрыт благородной сеткой мельчайших трещин, за эффектом которых так рьяно гоняются модные дизайнеры. Посреди холла стоял круглый столик, на котором красовалась старинная ваза с цветами, около стен были расставлены несколько мягких стульев без спинки, на кованном каркасе. На стене вдоль лестницы теснились десятки черно-белых фотографий, вставленных в рамы. Элен терпеливо ждала Маркуса на лестничном пролете, пока он неторопливо снимал куртку и осматривался.
- Если у Вас будет желание и время, мистер Дэнвуд, я могу поведать Вам несколько занятных историй, которые замаскированы в этих фото, - сказала добродушно Элен, увидев интерес гостя.
- Не утруждайте себя! Для желаний я потерян, а для времени не интересен, будучи человеком, из которого ничего толкового не получилось.
Элен промолчала, так как не совсем поняла, вложенный в слова мистера Дэнвуда, смысл, а потому рассеянно улыбнулась, чтобы скрыть свое недоумение.
Анна вошла на кухню и сразу погрузилась в уют домашнего очага. Здесь было тепло, если не сказать душновато. Элен зря времени с утра не теряла. На разделочном столе стояла емкость с тестом для хлеба. Бенджамин не признавал те безвкусные буханки, которые продавались в булочных, а поэтому в родовом гнезде Версдейлов хлеб выпекался своими силами. Точнее исключительно силами Элен. Иногда помогала и Лоис.
Кларисса, если и прибывала на кухне, то только в качестве советчика и распорядителя.
Анна сняла куртку и вымыла руки, затем прислонилась к столешнице поясницей и посмотрела на собаку, которая с укором пялилась на нее. Вездесущий Оди уже занял выжидательную позицию и уставился на девушку неморгающим взглядом. Однако мысли Анны в ту же секунду унеслись прочь из кухни Чепкроута. Ей очень было жалко дядюшку Оскара, невольно на глаза навернулись слезы, но вселенскую скорбь разводить не хотелось, как не хотелось выслушивать ни чьи причитания по этому поводу. В последнее время на нее навалилось немало трудностей. Одно радовало, что ее личная жизнь пока текла размеренно и по ее собственному представлению об идеальности в этой тонкой сфере. Не хватало сейчас еще фортелей от Соэна!
Но день был омрачен и плавал в скорби, родным сейчас требовалась поддержка, особенно Бену. Анна не припоминала, когда в последний раз она могла его застать в состоянии достойном жалости, которое невидимой пленкой обвивает всех стариков. Глава Версдейлов не подпускал к себе само это слово, но что там его личное отношение. Достойное поxвалы, оно бодренько дряxлело вместе с ним. Увы, как не печально это было признавать, сегодняшний вечер, как, то, не было ужасно, мог спасти только Маркус Дэнвуд. Одна надежда была на него!
Ужин, наверняка, будет посвящен памяти майора Пенкреста. Капитан Версдейл не успокоится, пока не поведает все армейские истории, связанные с его другом, за одно издергает себя и введет в уныние всех присутствующих. Анна предпочитала не выносить на всеобщее обозрение, свои душевные переживания, только чтобы соответствовать общепринятым канонам поведения. Предпочитала… Но не всегда соблюдала это.
Мать и так частенько намекала, на черствость дочери, которая с годами, по ее словам только усугублялась. Приходилось растягивать лицо, а за одно и душу, подстраиваясь под общее настроение, в зависимости от ситуации, дабы не травмировать родственников. Ее подлинный внутренний мир никому из семьи не был интересен. Исключением, пожалуй, был только Тони… Но брата здесь не было.
Анна тяжело вздохнула и мысленно смирилась с грядущим театром печали. Она перевела взгляд на притихшего песика. До вечера еще надо дожить, а Дэнвуд спуститься на завтрак уже через несколько минут. Прежде всего - насущное!
То, что новая персона не была «помечена» фирменным челюстным компостером четвероного члена семьи, Оди принимал за личное поражение. «Небольшие» различия по физическим параметрам, за отговорку не принимались. И Анна прекрасно была об этом осведомлена. О том, чтобы посадить Оди на цепь или где-нибудь запереть, не могло быть и речи. В таких случаях Бэйли терял над собой контроль и со словами «изверги, живодеры» спешил освободить своего питомца из неволи. Покусанные лодыжки и изорванные брюки с чулками были проблемой исключительно, вновь прибывающих. К беспокойному сердцу Оди вела лишь одна малозаметная тропинка – дорогущая бельгийская пастила от Левити Гурмэ Маршмелов. Ради нее Оди был готов на любой подвиг, в перечень которых входило терпение к новым лицам на территории его земель.
Успокаивающие свойства пастилы, для этой собаки, были открыты четыре года назад, когда Чепкроут посещал дегустатор «ее величества» мистер Зигмунд Болленс, чтобы убедиться в качестве производимого здесь чеддера. Тогда готовился договор на поставки в Виндзор. К невероятному счастью, в тот момент, когда бесстрашный Оди, наплевав на именитость гостя, задорно несся ему навстречу, не сводя взгляд с заветных штанин, мистер Болленс выронил из рук небольшой сверток, в котором и находилась знаменитая пастила. Он припас ее в качестве презента для пятичасового чаепития, которое было обещано Бенджамином Версдейлом после дегустации.