Хозяйка Бруно

От второй волны тяжелых мыслей отвлек звонок телефона. Кейт взяла трубку.

- Ресторан «Бруно», доброе утро. Да, конечно. Секунду,- Кейт протянула Анне трубку. – Тебя.

Анна взяла телефон, дотянула провод до окна и уселась на подоконник.

Кейт, не отрываясь смотрела на подругу. На лице Анны знакомой чередой сменились внимание, раздражение, безысходность. Явно сейчас она получала очередное поручение от деда. Короткий разговор вбил последний гвоздь в гроб хорошего настроения Анны на сегодня. Она мягко опустила телефонную трубку на рычажок и застывшими глазами уставившись на пол, тяжело вздохнула.

- Дед расширяет партнерство. Подстраховывается… Так! Нечего рассиживаться. Если до завтра не успею в Плимут едешь с Сержем, - Анна резко подскочила, подошла к шкафу и выдернула тонкую папку. – Я заеду в «Имбертон партнерс» и заберу проект договора вместе с описанием предложения. Бен как всегда хочет в кратчайшие сроки узнать мое мнение.

- Про твои трудности с «Бруно» он знает? У тебя и так времени не хватает!

- Ты верно сказала, это мои трудности… Я не собираюсь подбрасывать им столь желанную кость, потом разговоров не оберешься. Не желаю выслушивать их толковые советы, которые как один сходятся в том, что семейное дело намного прибыльней и спокойнее нежели моя блажь с рестораном, - Анна попутно выдернула еще несколько бумаг из разных папок. – Поднимусь к себе, переоденусь… Не знаю когда буду. О нет!

Анна резко остановилась и привалилась головой к стене.

- Что еще?

- Новое меню! Серж меня придушит!

- Вот гадство! – Кейт тихо выругалась.

- А день так хорошо начинался… Ладно! Быстрее начну, быстрее закончу. Попробую совместить.

- Это как? Пока будешь изучать свои бумажки, Серж с ложечки будет запихивать в тебя свои деликатесы, попутно осыпая перечнем ингредиентов? Пожалуй, сбегаю домой за фотоаппаратом, - Кейт не удержалась и засмеялась.

- Тебе бы только скалиться, - Анна едва сдержала улыбку и юркнула в дверь.

Несомненным плюсом в расположении квартиры Анны был тот факт, что она дислоцировалась над ее любимым детищем. Второй этаж здания, в котором располагался «Бруно» являл собой уютнейшую из берлог. Огромный холл был разбит на зону прихожей, гостиной и кухни. Параллельно к ним прилегала просторная спальня, ванная и гардеробная. Большие окна в пол, три стены выкрашены в чуть кремовый, почти белый цвет, четвертая была отделана плиткой под натуральный камень с камином в углу. В холле на каменной стене висела огромная плазменная панель домашнего кинотеатра, перед ней стоял большой широкий диван обитый мягким вельветом сочного красного цвета, слева от него большое кресло под стать дивану и белая в темную полоску кушетка без спинки справа, журнальный столик был сделан из темного полированного дерева и стекла, у камина стояли два мягких стула. Противоположную, длинную стену занимали встроенные полки, забитые книгами и сувенирами, которые Анна приобрела в многочисленных поездках по Европе. На окнах висели белые шторы с мелким черным цветочным орнаментом. Кухня отделялась от холла широкой белой стойкой с темной гранитной столешницей. Темное дерево, хромированные ручки и отделка цветной керамической мозаикой, завершали декор.

Стены спальни были выкрашены в теплый желтый цвет. Также как и в холле, одна стена была отделана «под камень», к ней была приставлена широкая кровать с кованной спинкой. Около большого, почти во всю стену, окна в углу стояло трюмо, заставленное всевозможными баночками, коробочками и флакончиками; на нем располагалось небольшое овальное зеркало в белой «состаренной» раме из красивого резного багета рядом был придвинут мягкий пуф с обивкой кремового цвета и витиеватым орнаментом.

Уйма денег была потрачена на эту роскошь и Анна обожала свое жилище. Достаточно было одного взгляда на внутренне убранство ее квартиры, чтобы понять, что ее владелица была неравнодушна к красивым вещам и обладала хорошим вкусом. Любовь эта была весьма разорительна.

Вещи покупались по степени важности и в зависимости от тяжести нервных нагрузок. Частенько, чтобы успокоиться и избавиться от нервного напряжения Анна уезжала на поиски очередного предмета мебели. Наличие возможности неторопливо ходить по большим торговым центрам среди красивой мебели, посуды, ковров и купить то, что понравилось, как нельзя лучше дополнит интерьер комнаты, было лучшим подтверждением ненапрасности любой нервотрепки. «Бруно» старательно оплачивал недешевые желания Анны. Это была еще одна причина, по которой пополнение банковского счета для будущего ребенка слегка застопорилось.

-4-

Бен и Генри Версдейл вряд ли могли пожаловаться на свое финансовое положение. Производство чеддера на собственной сырьевой базе окупалось долго, но игра стоила свеч. Однако они не могли игнорировать судорожные вздрагивания экономики Англии. Мировую финансовую систему лихорадило, прогнозы давались самые противоречивые. Простые обыватели легко впадали в панику, когда банкиры разорялись, в то время как безналичная система расчетов слишком плотно опутала все сферы жизни. Цены ползли вверх, продажи падали. Население зациклилось на экономии.

Держа руку на пульсе, Версдейлы решили подстраховаться и рассмотреть предложение об экспорте своей продукции во Францию. Британские министерства разработали программы, которые предусматривали дотации для поддержания своих производителей, в частности была снижены стоимость таможенного оформления и предлагались налоговые послабления при наличии иностранных партнеров входящих в зону Евросоюза, при наличии соответствующих экологических сертификатов на продукцию.

Предложение это Бен получил, официально, пару недель назад от крупной торговой сети в Париже. Неофициально – чуть больше года назад, на проходившем в Брайтоне форуме сельскохозяйственных производителей. Торговая марка Версдейлов традиционно поддерживала свою репутацию на должном уровне и ежегодно получала высокие отзывы. Тогда ими и заинтересовались «тощие цыплятки в кружевных панталонах», как любовно Бенджамин называл за глаза всех французов в целом и владельцев крупной сети супермаркетов, принадлежащих торговой компании «Лесо де Прош Комерс», в частности.

Генри не видел особой необходимости в расширении партнерства, тем более, что в данном случае надо было вникать в сложную систему юридических тонкостей международного сотрудничества. Вполне можно было найти каналы для сбыта продукции внутри страны, однако французы предлагали более выгодные условия. Именно они и заинтересовали его отца и подтолкнули к размышлениям о плюсах и минусах экспорта. Если Бенджамин Версдейл изволил заинтересоваться, то явно неспроста. Тогда на форуме его ловко обрабатывал некий Маркус Дэнвуд – исполнительный директор «Лесо де Прош». Как оказалось, Дэнвуд был уроженцем Англии, если точнее малой родиной его был Йорк, но мать переехала в Лион, когда ему еще не было и десяти лет.

Бену понравился Дэнвуд, хотя открыто своей симпатии он не выказал. Немалую роль в этом сыграло полнейшее отсутствие «носатого» акцента у исполнительного директора, обманчиво легкая манера общения и потрясающее ориентирование в самых разных вопросах, касающихся торговых систем, начиная от технологических характеристик продукции весьма широкого ассортимента и заканчивая особенностями динамики биржевых индексов компаний-поставщиков. Генри отнесся к новому знакомому более нейтрально, предпочитая не углубляться в изучение натуры потенциального партнера, а больше внимания уделить описанию деятельности компании.

Вот тут наступал черед задействовать ненаглядную внучку и дочь. Генри предпочитал щадить Анну, которая разрывалась между своим рестораном и помощью родному семейству; сам справлялся с бумажной волокитой, изучал юридические тонкости, но в этом деле вне всяких сомнений требовались более глубокие познания его дочери. Пока же она упорно строила из себя Эммелин Панкхерст*(*Эммелин Панкхерст – борец за права женщин. В 1903 г. объединила несколько обществ под своим началом, отколовшихся от Национального союза женщин), делая вид, что дела у нее идут в гору, а не обратно и помощь от родни не нужна, Генри оттягивал тот момент, когда отец взвалит на Анну весьма трудоемкую и ответственную работу. Попутно старый хитрый лис пытался аккуратно сунуть свой нос в еще одно деликатное семейное дело, а именно – в личную жизнь своей незамужней внучки. Бен Версдейл разве что не повизгивал от удовольствия, когда разрабатывал план своей сомнительной авантюры.