Будда и Моисей

– Но не уничтожит ли нас эта сфера!? – испуганно воскликнул я.

– Я думаю, что нет, – ответил отец Гонгэ, – человек неуничтожим, а человечество представляет собой сферу сознания как частицу Мировой души. Если даже что-то теряет форму, оно остаётся в определённом коде навечно в общем информационном поле и может проявиться в любое время, когда настанет такая необходимость. Куда-то уходя, мы лишь продолжаем свой путь. Один ваш европейский мыслитель сказал, что каждая сфера бытья стремится к более высокой сфере, потому что благодаря своим откровениям и предчувствиям она уже достигает той сферы. Идеал, в какой бы форме он не был, есть только предвиденье, пророческое прозрение в это высшее существование, к которому стремится каждое живое существо. Это высшее существование бывает всегда более внутреннее по своей природе и более духовное. Внутренне это живое существо уже готовится к проникновению в высшую сферу. В этом ему помогает энтузиазм и экстаз – некие мимолётные взрывы глубин внутреннего мира души, похожие на извержения лавы из кратера. Вся жизнь человека и всего человечества только приготовление и преддверие к этой жизни духа. Человек идёт к этому многими ступенями посвящения. Он – как ученик жизни, который несёт в себе будущего ангела. Он работает над ускорением расцвета своей души, потому что божественная Одиссея не более как ряд метаморфоз, где каждая форма, как результат предшествовавших, является одновременно и условием для последующих форм. Божественная жизнь есть ряд последовательных смертей, когда дух сбрасывает свои несовершенства и свои символы и отдается растущей силе притяжения, исходящей из неизреченного Центра всех сил – "из Солнца разума и любви".

– Но я слышал, – перебил я отца Гонгэ, – что те сущности, которые проявляются рядом с деревьями с электронными ловушками, не всегда обладают человеческими свойствами, а иногда и враждебно относятся к человеку. Я полагаю, что они прорываются в нашу сферу из низшей сферы.

– Всё зависит от того, на что настроенные эти ловушки, – ответил отец Гонгэ, – если они настроены на диапазон низшего мира, то они и будут извлекать в нашу сферу сущности низшего мира, который могут нас уничтожить как враждебную им субстанцию. Что я вполне допускаю, наблюдая за превалирующей в мире англо-саксонской моделью развития, которая насаждает насилие и духовное вырождение. В этом вы и должны разобраться. Человек по части тонкого мира ничего не знает. Мы даже не знаем хорошо нашу собственную сферу. Как говорил Ламартин, человечество подобно ткачу, работающему на станке времени с изнанки. Придет день, когда, взирая на другую сторону ткани, человечество узрит картину дивную и величавую, вытканную на протяжении веков его собственными руками, причём, само оно не видело ничего, кроме путаницы нитей на изнанке ткани. В этот день человечество преклонится перед Провидением, проявляющем себя в нем самом. Так что я считаю ваш путь к великим деревьям символическим и последовательным. Рано или поздно такое должно было случиться в истории человечества. Ведь Великие Посвящённые поэтапно подводили человечество к восприятию Высшей Истины. Как сказал один француз о том, что Рама указал человеку лишь вход в храм, Кришна и Гермес дали к нему ключ, Моисей, Орфей и Пифагор показывали внутренность храма, Будда указал на сокровища этого храма, а Иисус Христос ввёл в его святилище. Вам же предстоит постигнуть умом суть этого святилища. И тогда придёт время духовного возрождения и социального преобразования, наука познает Истину, к религии вернётся ее нравственная мощь, а искусство творчества возродится, превратившись в одно гармоническое целое.

Вдруг меня разбудил резкий порыв ветра. Я открыл глаза и увидел серый рассвет и кружащиеся вокруг шхуны смерчи вихря. Натали рядом со мной не было. Я вскочил на ноги и едва удержался на палубе от сильного порыва ветра. Так начинался этот день.

День пятый «Дворец морского дракона «Рюгу»

Я в церковь не хожу. Молиться – не молюсь.

Что в этом проку?

Я вижу этот мир, и искренне дивлюсь,

И верю в Бога.

И если скажет кто, что рай и ад кромешный –

Его творенье,

Кивну ему, подумав, делом грешным,

Всё – заблужденье.

Und Gott sprach: Es sammle sich das Wasser unter dem Himmel an besondere Örter, dass man das Trockene sehe. Und es geschah also. Und Gott na

Вдруг меня разбудил резкий порыв ветра. Я открыл глаза и увидел кружащиеся вокруг шхуны смерчи вихря. Натали рядом со мной не было. Я вскочил на ноги и едва удержался на палубе от сильного порыва ветра.

Держась за поручни, я огляделся.

Монахов, как видимо, тоже разбудил хлопок от резкого порыва ветра, сорвавшего тент над их головами. Тент, как гигантская птица, улетел в море. В лицо мне ударили струи ливня вперемежку с солёными брызгами волн. Мне показалось, что я лечу в пропасть, но затем меня подбросило так, что я на некоторое время ощутил себя в воздухе. Вдруг потемнело. Схватившись руками за стропы грузового крепления, я огляделся. Было непонятно, день это или ночь. Бушевал шторм.

Я шаг за шагом, перебирая поручни руками, перебрался с кормы к центральной части шхуны к монахам, держащимся за канаты грузового крепежа.

– Где американка? – крикнул я, стараясь перекричать грохот ветра.

– Не знаю, – сказал Хотокэ, – она же была с вами.

– Наверное, спустилась в кубрик, – сделал предположение Мосэ, – женщинам опасно оставаться на палубе в такой шторм.

Волны вокруг поднимались как горы. Казалось, ещё мгновение и стена воды накроет наше утлое судёнышко. Мотор судна работал с надрывом, в его работе слышались перебои. Тако стоял на капитанском мостике, стараясь всей своей тяжестью тела удержать руль и не завалить судно на бок. Держась за поручни, к нам с трудом пробирался Исаму. Порывы ветра валили с ног. Стараясь перекричать вой ветра, Исаму призвал нас спуститься в машинное отделение. Палубу заливала вода.

– А американка уже там? – спросил я его.

– Не знаю, – ответил он. – Там – дед. Она, наверное, с ним, а я вот слежу за грузом, чтобы его не смыло за борт.

– Вам помочь? – спросил я его.

– Нет. И вы идете туда, – орал Исаму, – а то здесь вас смоет с палубы к чёртовой матери. А я проверю крепления.

Мы, с большим усилием, превозмогая порывы ветра и держась за канаты, направились к спуску в машинное отделение. У самого входа в него нас накрыло такой сильной волной, что мы кубарем скатились вниз. В машинном отделении старик суетился вокруг работающего двигателя. Меня и монахов бросало из стороны в сторону, мы то приседали, то оказывались в воздухе, пол уходил из-под ног. Однако старик в этом ограниченном пространстве, казалось, чувствовал себя как рыба в воде. Он передвигался с ловкостью юноши. Ничего не осталось от его шаркающей походки. Все его движения были выверены, стремительны и точны. Он то переключал какие-то рычаги, то хватал маслёнку и заливал масло в какие-то отверстия, то гаечным ключом подтягивал какие-то болты. Его сноровке мог позавидовать любой бывалый моторист.

В машинном отделении Натали не оказалось.

– Где американка? – спросил я его, испытывая некоторое волнение.

– Её здесь не было, – ответил он, – я думал, что она с вами. Шторм начался так внезапно, что я не успел вас предупредить.

– Так где же она?! – в ужасе воскликнул я.

– Да вы не переживайте, – ответил старик, – она, наверное, спустилась в носовой кубрик. Мы её там и хотели разместить, но она предпочла остаться на палубе с вами. Нужно сходить туда и проверить, может быть, ей что-то нужно. Но вы не выходите сами, а то вас сдует с палубы. Внук освободиться, я пошлю его к ней.